Семьдесят два часа День второй

Элен проснулась от будильника, который насвистывал нежные птичьи трели. Она не сразу поняла, что это ненастоящая птица, глаза открывать не хотелось, но трели продолжались и всё-таки постепенно справлялись со своей работой, прогоняя сон. Повернув голову, увидела цифры семь ноль две, прошло всего три часа, как женщина добралась до постели.
Они долго говорили с Чаком, многое для неё стало проясняться. Часто ей казалось, что этот молодой для неё человек намного старше, чем она, умнее, опытнее. И вообще рядом с ним Купер просто малообразованная девчонка, ничего не видевшая в жизни, и ничего в ней не понимающая.
Пятнадцатидюймовый матрац, в котором она буквально тонула, задумывался, наверное, для сна, но был слишком мягким для секса. При этой мысли Элен мгновенно и окончательно проснулась, выскочила из-под одеяла и побежала в ванную.
Вчера вечером, почти в конце разговора с Чаком, на одном из экранов прошла срочная новость. Суперзвезда хоккейной лиги Павел Котов, которому принадлежит почти треть рекордов лиги, после исполнения американского гимна на матче Бостон против Детройта сломал свою клюшку, сказал, что больше не будет играть для американцев и уезжает домой. Своё решение он обосновал тем, что тот самый погибший парень на танкере «Капитан Усов» был его двоюродным братом. И ему, Котову, наплевать на рекорды и контракт.


– Моё начальство считает, что следует показательно наказать сержанта Болтона, – прокомментировал Чак, – даже при том, что это абсолютно чистый несчастный случай. Русский столкнулся с сержантом, отлетел от него и ударился головой о металлический угол. Болтон не толкал русского, он не успел отойти в сторону. А русские говорят, что это не имеет значения, американский морпех незаконно находился на борту танкера, если бы его не было, старший механик не столкнулся бы с ним и не погиб. Наши флотские, разумеется, против.
– В своём отступлении мы можем далеко зайти, Чак. Если наш сержант невиновен, его надо защищать. Морпех выполнял приказ капитана! Я думаю, что это не тот случай, из-за которых начинается апокалипсис.
– Но это может быть той самой соломинкой, которая ломает хребет верблюду. Кто отдал приказ капитану? Адмирал? А адмиралу ведь тоже кто-то поставил задачу. Президентов не наказывают, а вот сержантов и лейтенантов запросто. Удобный материал для таких целей, – Недомански довольно живо жестикулировал, потом замолчал и смотрел на экран, где шёл выпуск новостей. Диктор в ярко-красном платье также ярко о чём-то рассказывала, – То, что сделал Котов, только начало, думаю, что они все уедут. Я не знаю, что скажут клубы и НХЛ, возможно, заморозят их счета, наложат штрафы, но если кризис дойдёт до логического завершения, то денег, как таковых не будет ни у кого и очень скоро.


Элен, вытирая голову полотенцем, включила телевизор, чтобы посмотреть утренние новости. Её почти не ругали, во всяком случае, вяло и дежурно. Больше внимания уделили увеличившимся очередям в магазинах.
Телефонная книга показала среди пропущенных вызовов звонок Барри. Поколебавшись, Элен нажала на зелёный значок телефонной трубки, пошли длинные гудки, Барри  не отвечал, затем женский голос сказал, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны доступа. Женщина облегчённо вздохнула.
Телефон вдруг заиграл приятную мелодию, любимую и постоянно ожидаемую, которая звучала тогда, когда звонила Корнуэлла, дочь.

– Здравствуй, доченька! – прокричала Элен, как-будто старалась говорить прямо через океан, – как я рада тебя слышать! У вас уже ночь? Как у тебя дела?
– Привет, мама! – голос Корнуэллы, напротив, был спокойный, словно она находилась в соседней комнате, а не за десять с половиной тысяч километров, – у меня всё нормально. Работаю, отдыхаю, если получается.
– Замуж не собралась? Мне так хочется, чтобы ты была счастлива, – Элен прикусила губу, – детки чтобы были.
– Замуж не собираюсь, мама. А вот бабушкой ты скоро будешь, – голос дочери дрогнул, наверное, она улыбалась, – я на третьем месяце. Убедилась, что всё идёт нормально, вот и сообщаю.
– А кто отец, Корни?
– Это неважно, мама. Папе я уже сказала, он ругался, – Корнуэлла рассмеялась, – ты же знаешь, какой он консерватор. Но потом, сказал, что рад. Ладно, мама, я пойду спать, у нас завтра сложный эксперимент, три дня будем в лаборатории под землёй.
– Боюсь я этих вирусов, доченька. Ты осторожнее, пожалуйста. Что за эксперименты такие и почему к ним привлекают беременных?! Так нельзя!
– Без вирусов не было бы и жизни, мама. У меня гораздо меньше возможности заразиться, чем у тебя. Это ты будь осторожнее. А эксперименты очень интересные, из пограничной, так сказать, области. Мне часто кажется, что именно вирусы нами управляют. Ладно, мамочка, у меня теперь режим. Целую!


Элен смотрела на экран телефона и думала, что она правильно сделала, не сказав ничего Корнуэлле о разрыве с Барри, о проблемах с русскими – девочке сейчас нельзя волноваться. Вот только будет ли это – счастливая мама и бабушка – через полгода?
По телевизору показывали плотный поток автомобилей из города и бодрый голос комментатора. Затем на экране появилась заставка об изменении программы. Через некоторое время началась трансляция ковбойского фильма. На информационном канале!
Вспомнились слова Недомански о том, что цивилизация придумала самую мерзкую профессию – журналистику. Нет никого лучше, чем журналисты, кто так легко может раскрутить панику. И что он взял бы под контроль средства информации и Интернет, если бы был директором Агенства по Национальной Безопасности. Судя по всему, АНБ услышало слова Чака. Элен прошлась по каналам, везде транслировались программы, записанные давно и, как правило, развлекательные.
Пора ехать на Кони-Айленд.


– Забавно, – сказал майор морской пехоты, сидя перед экраном компьютера в Центре планирования стратегических операций Флота, – но процедуры нападения и защиты в современной большой заварухе совпадают с точностью до запятой. Авианосцы сюда, бомбардировщики – туда, Джи-Пи-Эс переключить на закрытый режим, морпеху бежать к вертолёту.
– А большие учения, – поддержал его офицер в чёрной форме со значком подводной лодки, – невозможно отличить от первой фазы настоящей войны. Трудно разобрать, с какой целью на самом деле перемещаются крупные формирования  в тот или иной регион. Мы с тобой никогда не знаем, передавая команды и коды, это реальность или игра. Принял, «Вольный Дух», ваше задание меняется, вам надлежит следовать в район «К» для производства стрельб, коды для пуска и координаты целей отправляю, подтвердите получение. Отлично, «Вольный Дух», удачи!
– Район «К»? – спросил морпех, – мои подопечные русские тоже идут туда.
– Они уже знают, что этот район объявлен для наших учений.
– Русские заявили об этом раньше.
– Ну и что?
– Русские могут сказать точно так же.
– Через восемь часов будет понятно, чьё «Ну и что?» круче. Я послал рапорт наверх, Дэнни.
– Представляешь, Алекс, мы выходим из бункера, а там ядерная зима?
– Не будет никакой ядерной зимы, Дэнни, не переживай. Саган и Александров ошибались в своих расчётах. Даже в том случае, когда все запустят все свои боеголовки и сбросят бомбы, выстрелят из гаубиц, зима не наступит, не хватает мощности, всемирный ядерный боезапас до Кракатау не дотягивает. Они считали шестьдесят тысяч боеголовок и то после перепроверки зима не получалась. А сейчас гарантированно её не будет. Термоядерная перебранка возможна, с полным использованием всех запасов, ничего страшного не произойдёт, и мы победим, как всегда.
– Спасибо, Алекс, успокоил, а то я уж испереживался весь. Знаю это не хуже тебя. Только на практике пока никто не проверял. Возможно, что не зима будет потом главной проблемой. А если врезать по вулканам, как думаешь, получится?
– Дэнни, вопрос не на нашу зарплату. У нас в районе «К» в пять раз больше сил, чем у твоих русских.
– Кеннеди в шестьдесят втором говорил Брежневу, что мы можем уничтожить Советы семнадцать раз и получил в ответ, что Штаты могут быть уничтожены только три раза.
– Это говорили Эйзенхауэр с Хрущёвым в пятьдесят девятом. Я доложил, что у русских хватает ракет, чтобы помножить на ноль нашу группировку. Мы же с тобой не сумасшедшие? Наверху тоже люди с головами, а не тыквами. Но океаны принадлежат нам, а не русским, что мы должны им показать в очередной раз. И мы делаем нашу маленькую часть работы.


– Джерри, – проговорил полноватый мужчина в очках, – наша работа, анализ заключается не в том, ударят или нет русские по Жёлтому камню или по индонезийским Торе и Тамборе, мы должны выяснить, сработает ли эта тема? Йеллоустоун давно кипит сам по себе, новых поступлений из мантии нет, он затухает. Сможет ли ядерный взрыв разбудить его? Смогут ли Тора и Тамбора разбудить Тобу, в своё время едва не уничтожившего младое человечество? Какие вулканы ещё проснутся? Пит, а ты потом доложишь, что будет, если взорвутся все реакторы на атомных электростанциях. Точнее, по одному реактору на всех станциях. Или как-то ещё, тут тебе полная свобода. Слушаю, Джерри.
– Доктор Фиони, – начал высокий худощавый, с длинными курчавыми волосами и тоже в очках молодой человек, – Йелль, разумеется, не взорвётся, как вы правильно сказали, но может открыться несколько источников вулканических газов и лавы в разных местах общей кальдеры. Моделирование показывает, что они могут действовать лет сто, что негативно скажется на западе страны. По крайней мере, на западе.
– Негативно это как, Джерри? – спросил Фиони.
– Негативно, значит, жить там будет всё хуже и хуже, вплоть до полной невозможности. Что касается индонезийского кластера, то там ясной картины нет, пятьдесят на пятьдесят, если одновременно сработают Тора и Тамбора. Но даже этих двоих хватит, чтобы заработал и Кракатау, он сам готов взорваться, влияние Ти-энд-Ти вполне достаточно для инициации. Очень опасная тройка. Не скажу определённо по поводу зимы, но похолодание на два-три года обязательно будет. Возможно, чуть больше, но и три года без лета, это, знаете ли, не сахар. Необратимых изменений не будет, разве что в политике.
– Мы учёные, а не политики. Наша задача показать им, что можно делать, а чего не стоит, построив свои рекомендации на строгой научной базе. Спасибо, Джерри. Пит?
– Благодарю, доктор Фиони, – отозвался молодой, коротко подстриженный, чем-то похожий на отличника, такой же по возрасту, как Джерри, Пит, – попадание боеголовок в реакторы менее опасно, чем обычный взрыв самого реактора. Активная зона вместе с топливом полностью уничтожается, топливо частично вступает в реакцию в момент взрыва, частично разлетается на большие расстояния, но реакция не идёт. Можно сказать, что последствия, как при обычном ядерном взрыве, несколько выше уровень заражения. А вот остальные реакторы – это Чернобыль с Фукусимой на каждом. В общем, желательно послать головку в каждый реактор с гарантированным уничтожением активной области, в этом случае долговременных последствий не происходит. Или не стрелять по реакторам.
– У вас всё, Пит? Спасибо, – мужчина повернулся в своём кресле влево к большому экрану на стене, –