Уронил я как-то топор. Ночью. Ну, с кем не бывает? Топор штука полезная, но тяжелая, того и гляди, как бы из рук не выпал. Первым среагировал сосед через кухонную стенку. Начал постукивать длинными и короткими, а я ж не радист, не понимаю, что он там передает. Ответил ему коротким вежливым стуком, он умолк. Только я успокоился, как застучали с другой стороны. Я хоть и не радист, но ясно, что этот просто долбит в стену. Может, нервишки пошаливают, может еще чего. Ответил и этому, уже не коротким, а раза три-семь вдарил по стене кулаком. Не успел заглохнуть последний, пятнадцатый удар, слышу, орет кто-то. И непонятно, баба это или мужик. Голос вроде тонкий, а слова нехорошие. А следом собаки забрехали, завыли, будто покойника почуяли. Что делать, не оставлять же так? Открыл я окно и ответил строго по факту – иди, говорю, сам туда и собак своих прихвати. И закрыл окно. А зря, потому что через секунду пришлось отвечать уже троим: соседу слева, снизу и сверху, который начал стучать мне в потолок, да так, что сначала штукатурка осыпалась, а следом и люстра рухнула. Люстру-то не жалко, старая, давно собирался заменить, да все руки не доходили, но упала-то она на жену. Ладно бы убила, тогда б у меня повод появился, но нет, так, оцарапала слегка, а это хуже смерти. Как завоет благоверная, считай, второй фронт открылся, и ведь не на соседей, а на меня, будто я на нее люстру старую скинул. Жена орет, соседи барабанят, собаки брешут, сосед по кухне снова телеграфировать начал, а кто-то с улицы камни в окна кидает. Главное, попадает не в мои, в соседские окна, все стекла им перебил, а виноват опять кто? Не Пушкин же! Тут и телефон, как назло, трезвонить начал, а там участковый наш. Что это, мол, за шум у вас, почему, дескать, людям спать не даете, топоры кидаете? За это, говорит, можно и в тюрьму, и к стенке! Без суда, так сказать, и следствия! Не выдержал я, в общем, поднял топор и пошел с ним. А топор штука полезная, но тяжелая, того и гляди, как бы из рук не выпал.
С тех пор в нашем районе тишина…
