принято брать в жены некрасивых девушек? – удивилась Реште. – Странно же ты будешь выглядеть рядом с Верцингеторигом, отдавшим свое сердце прекрасной Постумии, красота которой заслуживает того, что ради встреч с ней он тайно приезжает в Рим, хотя может быть схваченным и казненным.
- Правительнице нужна не красота. Тот ум, которым наделили тебя боги, позволил бы нам успешно противостоять римлянам и сделать Галлию несокрушимой.
Парфянка внимательно посмотрела на собеседника:
- Храбрый галльский воин, поверь, для меня очень лестно твое предложение, но я все же поделюсь с тобой своим знанием о будущем того мира, в котором мы живем. Его судьба решится не в Галлии, а в Парфии.
- Ты знаешь о будущем?! – с удивлением воскликнул Фрезенгунт. – Ты пифия?!
- Я не пифия, но это знание пришло ко мне во сне, когда я отчетливо увидела Странный Мир. Он придет на смену нашему через двадцать столетий, а жить в нем будут наши давние потомки. Так вот: судьба человеческого рода под угрозой.
- Расскажи об этом, - взволнованно спросил галл.
- Что ты знаешь про Бескрайнее море?
Как и все люди того времени, Фрезенгунт считал, что Бескрайнее море, начинающееся к западу от Галлии, Британии и Испании, на дно которого когда-то ушла Атлантида, простирается на запад до бесконечности и никто никогда не узнает, есть ли у него противоположный берег.
- У него есть западный берег, и там начинается неведомая земля, - пояснила Реште. – Через два тысячелетия оттуда приплывут загадочные люди с головой гепарда, одержимые войной и владеющие тайной огненного дождя. Они высадятся в Азии, станут лагерем в Парфии с согласия тогдашнего ее царя и изольют этот испепеляющий дождь на весь мир. Человеческий род погибнет. Именно об этом было пророчество последнего атланта, о котором узнали древние персы, а затем парфяне.
- И ты решила это остановить? Но может ли человек воспротивиться воле богов?
- Я знаю, как все изменить. Надо сменить власть в Парфии прямо сейчас. Если войско Красса будет разгромлено, а парфянская знать и народ узнают о том, что царь Харрут сам накликал врагов на нашу землю, ему не сносить головы. Династия Аршакидов будет сброшена. Значит, и будущее изменится, станет иным.
Несколько минут галл размышлял, а потом спросил:
- А если эти одержимые люди из-за моря высадятся тогда не в Азии, а в Британии или Испании. Или в той же Италии.
- В этом я не способна им помешать, - призналась Реште. – Но все равно я обязана сделать все, что смогу.
Фрезенгунт подошел к окну.
- Рассветает, - сказал он. – Эфа, твой замысел велик, а цель благородна. И я готов сопутствовать тебе в этом и сделать все, что от меня зависит.
- Тогда слушай. Когда войско Красса прибудет в Брундизий, начнется погрузка на корабли всего необходимого, в первую очередь, провианта. Потом придет черед клеток с боевыми собаками, а потом уже самой армии. Гексера – самый большой корабль римского флота и самый устойчивый во время шторма. Значит, собак загрузят туда. И – войсковую казну. Если до Азии не доплывут собаки, это для Красса еще полбеды. А если он лишится казны, это ставит весь поход под угрозу. Нечем будет расплачиваться за что-либо с кем-то, находить союзников и подкупать противников.
- Красс может вернуться в Рим, чтобы пополнить запас денег.
- А кто ему их даст? Сенат, который ненавидит Красса после того публичного унижения в Курии? Сенаторы получат удобный повод отдать Красса под суд, обвинив в присвоении этих денег. Возврата для него не будет, дорога будет только одна – вперед, навстречу своей гибели.
- Я, кажется, начинаю понимать тебя, - сказал Фрезенгунт. – Ты хочешь проникнуть на гексеру и после отплытия пустить ее ко дну. Но как ты все это собираешься сделать?
Ответ у парфянки был уже готов:
- Я дам тебе денег, и ты добудешь для себя плащ, доспехи и обувь римского воина, а для меня – одежду такую, как у тех рабов, которые ухаживают за собаками. Во время погрузки ты под видом провианта или корма для собак закатишь на гексеру бочку, в которой я спрячусь. После отплытия я из нее выберусь.
- Выберешься? Как?
- Несколько досок надо будет заранее расшатать, а у меня будет еще и кинжал.
- Ты рассчитываешь поджечь корабль?
- Да. Ночью я проберусь в пристройку на верхней палубе, где будут сложены зажигательные снаряды для катапульты, необходимые для боя с вражескими кораблями. Они сделаны из смолы, пакли и селитры, когда они загорятся, гексеру будет уже не спасти. Огниво должно быть там же.
- А ты?
- Я совершу поджог, когда флот пойдет вдоль берегов Пелопоннеса, для этого рассчитаю время. Когда корабль вспыхнет, я брошусь в воду и доплыву до берега.
- Я буду на гексере с тобой, - заявил галл. – Мы сделаем это вместе. На мне же будет одежда легионера.
- Нет. Римское войско устроено так, что чужака рано или поздно определят. Схватив тебя, они поймут, что и я где-то рядом, и начнут обыскивать корабль. Тебе надо будет покинуть гексеру сразу после того, как закатишь бочку и поставишь ее с самого края, чтобы другие бочки не помешали мне выбраться.
- Если тебя найдут, то сразу же убьют, - с грустью проговорил Фрезенгунт.
- Я к этому готова.
- А что должно произойти в Азии после высадки римлян?
- Я уже позаботилась об этом, - усмехнулась Реште. – Мессопотамия – страна пустынь. Оказавшись в пустыне после понесенных потерь и с подорванным боевым духом, римское войско начнет погибать от жажды и болезней.
- Но от этого-то оно все не погибнет. Кто-то должен его добить.
- Когда у ослабевшего в пустыне хищника подкашиваются ноги и он падает, всегда найдутся желающие полакомиться его мясом, - многозначительно произнесла парфянка.
- Ты хочешь сказать, что даже при сговоре царя Харрута с Крассом в Парфии найдется тот, кто ударит по римлянам?
- Да. Поэтому нельзя сейчас мешать римлянам идти вперед. Главное, чтобы они зашли в Мессопотамию как можно дальше.
Выступив из Рима и прошагав по Аппиевой дороге, многотысячная армия Красса, сопровождаемая растянувшимся длинным обозом, в котором везли и множество клеток с боевыми собаками, своим яростным многоголосым лаем заставлявшими окрестных жителей испуганно вжимать голову в плечи, дошла до Брундизия и расположилась лагерем недалеко от города. Там римлянам предстояло погрузиться на корабли и отправиться к восточному берегу Геллеспонта.
В порту предполагалось пробыть несколько дней, за которые надо было заготовить и загрузить провиант, фураж и все остальное, необходимое для похода. Под усиленной охраной с армией прибыла и повозка с войсковой казной, которая в дальнем походе была не менее важна, чем оружие.
В один из дней Красс пригласил в свою палатку Варсега. Корабль парфянского посла, заключившего от имени царя Харрута тайный союз с Римом, тоже находился в Брундизии. На него вернулись вооруженные парфянские воины, сопровождавшие Варсега в Рим во время его секретной миссии.
- Взгляни на это, - сказал Красс и протянул Варсегу свернутый клочок папируса, который тот начал разворачивать. То было письмо, адресованное Крассу.
Проконсул пояснил:
- Его еще в Риме передал мне раб принцессы Клеопатры, к которой твоя парфянка ночью пробралась в дом и оставила это послание, предназначив его мне.
Варсег вгляделся в письмо. Оно представляло собой рисунок, на котором была изображена «Капитолийская волчица», знаменитая статуя у входа в Капитолий, ставшая одним из символов Римской державы. По преданию, эта волчица вскормила своим молоком Ромула и Рема, основателей Вечного города.
Но на этом рисунке волчица была повержена. Сброшенная с постамента, она валялась на земле, а на опустевшем постаменте резвилась маленькая змейка, торжествующе высунув язык.
Прочитав, Варсег вернул письмо Крассу, который его тут же разорвал на мелкие кусочки.
- Она и тут верна себе, - задумчиво проговорил посол.
О том, что парфянка, которую ночью закопали то ли мертвой, то ли живой, каким-то непонятным образом разрыла землю и вылезла из могилы, а ее сообщники истребили небольшой отряд воинов, сопроводивших ее к месту захоронения, Красс узнал на следующее утро. Спасшийся могильщик успел все рассказать многим, и по Риму разлетелась весть о неуязвимости вражеской лазутчицы, которую до этого не тронули ни тигр, ни питон.
- И что, по-твоему, она одна может сделать моему войску, - насмешливо спросил Красс.
- Этого я не могу предполагать, - пожал плечами парфянин. – Но я знаю про нее немало. Эта тварь необыкновенно расчетлива в своих действиях. Теперь нам надлежит постоянно быть настороже.
- В своем ли ты уме, Варсег? – возмутился проконсул. – Я, Марк Лициний Красс, во время Второй гражданской прошедший вместе с Суллой в боях через всю Италию, когда мы неизменно разбивали марианцев, усмиривший бунт рабов Спартака, должен бояться какой-то ничтожной девчонки? Лишь потому, что сбежавший с Эсквилинской пустоши могильщик, трус и скотина, которого я приказал удавить, успел разнести по городу нелепые слухи?
Варсег промолчал.
На следующий день Красс поселился в доме, который предоставил ему один из богатых людей Брундизия, и в атриуме собрал военный совет, в который вошли: все легаты (начальники легионов), сын Красса Публий, Кассий, начальник флота Сульпиций, военный трибун Петроний, приближенный к Крассу центурион Ларус и два новых союзника: посол Варсег и месопотамский принц Абгар.
Причиной стало не самое приятное событие. Утром того же дня во время построения войска был совершен традиционный римский ритуал, когда перед священными курами высыпают зерно.
Сегодня куры клевать зерно не стали.
По войску пошел ропот. Легионеров не покидало стойкое ощущение, что с самого начала похода что-то задалось не так. Но Красс знал, как поднять общее настроение. Он произнес перед войском речь, объявив, что парфянский царь Харрут заключил с Римом союз. Теперь после будущей высадки в Азии никто не помешает римлянам перейти Евфрат и двигаться дальше на восток через всю Парфию. Бои возможны только с разрозненными отрядами той части парфянской знати, которая откажется признать этот союз. Но большого урона такие отряды нанести не могут.
Кроме того, к Крассу присоединится со своим войском еще один союзник – армянский царь Артавазд.
Эти сообщения были встречены войском с ликованием, и общий градус настроения стал повышаться. Но продлилось это недолго. Вскоре Ларус сообщил проконсулу, что воины опять приуныли и начали о чем-то перешептываться. Тогда Красс и решил собрать военный совет, чтобы обсудить, как предотвратить дальнейшее брожение в армии.
Он не мог знать, что Фрезенгунт, получивший от Реште золото и какой-то едко пахнущий отвар, подкупил одного из авгуров, который перед ритуалом незаметно полил этим отваром зерна, поэтому куры после этого клевать их не стали. А еще парфянка написала, как и в цирке, два одинаковых письма, которые были переданы мальчишкой-посыльным квестору Кассию и принцу Абгару.
Реште так и не узнала, кто из них был человеком, вступившим в тайную переписку с Суреной. Встреча возле Лабиринта тогда не состоялась, потому что второй, не причастный к заговору, наверняка показал эти письма эдилам, приславшим
