городскую стражу, чтобы схватить неизвестного автора письма. Спасло парфянку только ее быстрое бегство вглубь Лабиринта. Она по-прежнему не знала, кто есть кто из этих двоих.
Сейчас ее текст выглядел иначе:
«В тот раз мы не смогли увидеть друг друга по причине, которую ты издалека видел сам. Делай то, что собирался делать, а мы выполним все условия, которые ты назовешь потом. И еще: знай, что царь Харрут вошел в тайный сговор с Крассом и готов открыть римлянам дорогу к Ктесифону, дабы получить их поддержку в борьбе с мятежным Митридатом и сохранить свой трон. Подтверждение тому – его верный соратник Варсег, идущий в поход как союзник Красса. Ты знаешь, кому нужно об этом сообщить».
Реште понимала, что таинственный союзник передаст это письмо тому же Сурене, который сумеет сделать из него нужные выводы.
На военном совете у Красса Кассий и Абгар выглядели совершенно спокойными. И ни один из них не подошел к проконсулу, чтобы показать ему полученное письмо.
Сейчас Красс, разъяснив всем участникам совета необходимость поднять боевой дух армии, собирался поговорить и с теми, на кого рассчитывал больше всего. Теми, чье слово имело особый вес для остальных воинов. То были ветераны битв, умудренные воинским опытом, те, кто восемнадцать лет назад выступил с ним из Рима для того, чтобы стать последней надеждой Республики в войне с мятежными войсками Спартака. После победы Красс отблагодарил их достойно: добился выделения каждому надела плодородной земли и некоторого числа рабов. Расположением этих людей он сейчас особенно дорожил и поэтому рассчитывал на их поддержку.
Все участники военного совета перешли в большой зал, куда через несколько минут вошли приглашенные туда ветераны. Проконсул некоторое время разглядывал немолодые, обветренные и мужественные лица, у кого-то и со старыми шрамами от полученных в боях ранений, и понимал, что разговор с этими людьми будет непростым. С ними он обязан быть честным до конца, никакие извилистые речи тут не пройдут.
Наместник Сирии сделал знак виночерпиям, которые поднесли каждому ветерану позолоченный кубок с фалернским вином. Те выпили, но выражение их лиц осталось столь же мрачным, как и было до того. Об этом Красс их спросил прямо.
Самый старший из заслуженных воинов высказал их общее мнение.
Причиной неподобающих настроений в войске была та самая парфянка, которая избежала смерти в цирке, сумев подчинить своей воле гигантского питона, а затем умудрилась живой вылезти из-под земли. Суждение воинов было таково: она колдунья, одержимая своими богами, которые вознамерились погубить Рим. Это значит, что она способна и наслать на войско мор, что в чужих землях может привести к полной гибели военной экспедиции.
- Довольно! – резко оборвал его Красс, придя в неописуемое раздражение. – За последнее время я слышу о ней уже второй раз. Квириты, мои соратники, я вас не узнаю. Вместе мы побеждали сильных и опасных врагов, мы сокрушили под Браданом мятежное войско Спартака. А теперь? Таких врагов на нашем пути пока не предвидится, а я вынужден всерьез выслушивать о ваших страхах перед каким-то жалким существом. Вылезла из-под земли, говорите вы? Будьте уверены, она после этого забилась в какую-нибудь щель и боится высунуть оттуда голову даже на мгновение. Все, на что она способна – присылать письма с пустыми угрозами. С этого часа я запрещаю в войске любые разговоры о ней. Те, кто нарушит запрет, будут наказаны. Я сказал.
Жесткий повелительный тон проконсула благотворно подействовал на воинов. Они сразу даже как-то еще больше распрямились и еще больше расправили плечи, а в глазах зажегся прежний огонь – тот, что сопутствовал им в дальних походах и тяжелых боях. Красс обладал особым даром воздействия на сограждан, в чем почти не уступал своему врагу Цицерону. Вот и сейчас собравшимся в зале легионерам после слов военачальника самим показался нелепым и позорным недавний собственный страх перед какой-то колдуньей.
На этом военный совет и встреча с ветеранами были завершены.
Во второй половине дня Красс вместе с несколькими легатами стоял в порту на набережной и наблюдал за погрузкой на корабли. Набережная была заполнена толпами зевак. Наибольшее внимание привлекала гексера, мощнейший шестипалубный военный корабль, еще никем здесь не виданный ранее. Сейчас в нее переносили клетки с боевыми собаками, лай которых заглушал голоса всех находящихся недалеко людей.
Красс обернулся к своим сподвижникам и обратился к ним:
- Квириты, сегодня славный день в истории Римской державы. Завтра утром мы отплываем и отправляемся навстречу великим делам, которыми превзойдем всех тех, кто жил до нас. Отправляясь покорять Восток, мы должны помнить слова Юпитера, сказанные им, когда он повел богов на битву с титанами: "Если мы не победим сегодня, то мы все равно победим в следующий раз". Вы видели, римляне, как всю неделю не прекращался дождь, а сейчас посмотрите на синее небо без единого облачка и солнце, которое скоро зайдет и сейчас щедро отдает нам свои последние лучи! Разве вы не видите в этом предзнаменование великих побед, которые пошлют нам боги, подарившие нам сегодняшний прекрасный вечер?
- Для кого-то прекрасный, а для кого-то не слишком, - вполголоса процедила Реште, стоявшая совсем недалеко среди зевак, наблюдавших за началом погрузки на гексеру клеток с собаками.
Лицо ее было скрыто покрывалом, поэтому группа римлян во главе с проконсулом прошла мимо, не обратив на нее никакого внимания.
