Где - то на краю земли 2

порадуются, - подумал я,- а то вечно отсвечивают зелеными фуфайками на белом снегу - не эстетично .
  Далее в повествовании обычно говорится , а через час они  были уже далеко. Увы, и за час и за два мы прошли самую малость. Снег быстро закончился, и пришлось идти по  песку и мелким камням. Лыжи то разъезжались, то намертво цеплялись за мерзлый грунт, словно намагниченные . К концу второго часа  мы с трудом передвигали ноги. На нашу радость песок остался позади, и мы ступили на снежную равнину.  До  самого горизонта простиралась белое ,снежное полотно – это вселяло надежду, что пусть наш путь и не будет  усыпан розами , но всё-таки полегчает .
  Над равниной опускался вечер  .Таяли очертания дальних холмов.  Недружественный Китай  более не дышал нам в спину . Стал далёким , невидимым, безопасным, и вдруг показалось, что жизнь по не многу налаживается и только  ветер стремительно  набиравший обороты портил всю картину  и  напоминал  , что главные силы уже на подходе и скоро мы увидим, мы услышим , мы почувствуем дыхание … какого-нибудь  сердитого божества. Съехали в низину, упали в снег. Ветер оставил нас в покое и  пошел верхом. Володя посмотрев на часы сказал : «Десять минут на отдых. Желающие могут побегать за шакалами. » Шакалы шли низом и следуя за нами,  время от времени издавали звуки чем-то похожие на детский плач или смех . Серёга по началу рвался в бой  , так уж хотелось ему пострелять. Потом остыл ,а в настоящий момент ему было совсем не до них.  « Пусть за ними  собака злая бегает.» - ответил  Серёга Володе.  «Слушай Серёга ,откуда у тебя такое выражение «домик с видом на эльбрус»? – спросил Нилов. «А я почём знаю, -ответил Серёга,-  «Осталось от той далёкой гражданской жизни». «Ты так говоришь, будь-то  за спиной у тебя  25 лет службы »-шутливо сказал Нилов. « Я не знаю ,как у тебя , а у меня эти два года длятся целую вечность,- слегка разгорячившись начал Серёга,- «Уж и не верится, что я когда-нибудь домой вернусь.  Кажется так и буду бродить до конца жизни по этим сопкам, пока не упаду и не умру от усталости. Что это за земля ? И  трава на ней не растёт. Ни кустов, ни деревьев. Горы , сопки, ущелья. Лунный ландшафт да и только. А небо, точно дым. Я даже не слышал здесь птиц. Здесь птицы не поют!»,- закончил  с горечью  Серёга . «Ну почему же, поют здесь птицы по весне, ты просто не слышал»,- сказал Нилов. «Слышал я этих птиц , -ещё более распаляясь завёлся Серёга,- это вороны. Да их и воронами назвать нельзя.  Летающие курицы- это им ближе подходит, а пенье их –кар-кар. Споют вот эти птички свою единственную песню  приличным людям и сразу на этих людей обрушиваются несчастья в виде начальника заставы с  дальней дорогой  при  неблагоприятных  погодных условиях».  «Да ладно ты, уймись , разошелся не на шутку,- перебил его Володя,- а приличные люди, кстати, во время службы не отсиживаются в избушке, а организуют круговое наблюдение, положено так, по инструкции, кто же нарушает данные инструкции  бродит по ночам в поисках нужного пути…..  Всё, пора по коням. Десять минут прошло , вертолёт со спасателями  нам не подают , придётся на двоих ,на своих . », - закончил Володя.
  Вышли на равнину.  Киргизские просторы встретили нас очень неприязненно. В лицо сразу же ударил холодный ветер. Летящий снег замешанный на песке, звонко забарабанил по щекам  . Видимость  какая- никакая ,  всё-таки присутствовала. Направление можно было держать ориентируясь на отходящие ущелья, а они шли заметно ниже равнины. Ветер  усилился и этот летящий, ледяной воздух уже можно было потрогать руками. Он был упругий и колкий и довольно ощутимо упирался в грудь  . И всё-таки снег не падал белой , непроходимой  стеной, а ветер  не давил  с безумной силой аэродинамической трубы ,чтобы метать нас, как пушинки  и мы нырнули в эти сумерки.
Шли долго.  Окружающий  пейзаж  утомлял своим однообразием. Слепая темнота и летящий навстречу снег, стали единственной и несмываемой картиной этой ночи. Поначалу,  в голове вертелись какие-то мысли, добрые и не очень. Всплывали  воспоминания,  всякие- разные. Затем всё мысли перемешались, перепутались и ветер  с легкостью  выдул их в окружающее пространство. Все, кроме одной, она застряла в голове, как шальная пуля – упасть и закрыть глаза.
  До двенадцати ночи отдыхали четыре раза по 20 минут. Дремали по очереди. Один бодрствовал с часами на руках , другие отключались . Мороз нас пожалел. Не стал изводить низкими температурами и выдавал  -15, и  всё-таки  минус 15  стояло в низовьях,  на безветрии.  На верху вся эта канитель  превращались в лихую тридцатку и обжигала лицо  скоростным , ледяным  ветром .  Под таким ветром,  если свалишься от усталости  и замрёшь без  движения закрыв глазки  , то через полчасика  запросто превратишься в заледенелый памятник героическому пограничнику . Теоретически за десять часов мы должны  забраться на  горный хребет и упереться в небеса. Но перед этим ткнуться носом в колючую, линейную систему, а её любимую, ну ни как не обойти, она тянется вдоль хребта на 1000 километров. Ну а если предположить , что  мы ходим по кругу. Тогда как же быть с ветром? Он постоянно дует в лицо, под одним и тем же углом, но не может же он поворачиваться , как комнатный вентилятор. От таких невесёлых мыслей  в груди поселился тревожный холодок  ,( или  мы сбились с прямого пути и движемся по дикой диагонали  или же эта ненормальная зона таскает нас по своим лабиринтам .)
  Равнину  не напрягаясь  должно было пересечь за 4 часа, а мы  и за 10 её не одолели . Повода для оптимизма не было , как и не было большого выбора. Или идти. Или замерзать.  Закапываться в снег до утра? Так ведь и снег надо было ещё поискать - минимум метровый. Да попробуй, поищи его в безбрежной,голой пустыни,  ночью , с фонариком? Что же делать, если ветра на равнине вымели весь снег выше 30 сантиметров?
  Последние 4 часа мы двигались в сплошной темноте.  Силы таяли с каждым часом. Усталость уселась нам на плечи. Смыкала глаза. Туманила голову.  Однообразные  движения и бесконечная оглушительная темнота,  вгоняли в  состояние  тупого, бесчувственного равнодушия. Казалось этому не будет конца . Наступало время-пик. Границы между сном и явью растворились . Закрывая глаза  на привале , в полусне, передо мной  неизменно всплывала  одна и та же не весёлая картина.  Снег,ветер, темнота, спина впереди идущего . А после привала, двигаясь в реальном мире , через некоторое время  ловишь себя на мысли , а не  во сне ли  я? Кусаешь губы, вертишь головой , успокаиваешься и снова погружаешься в бесчувственный туман .
  Как-то незаметно ветер  притих и уже не давил, не обжигал ,а просто обтекал.  Снег не колотил по щекам , а безвольно кружился и падал под ноги. Мы съехали в низ. Сняли лыжи. Отрыли место под склоном и оно оказалось лучшим на сегодняшний день . Получилось ,что-то похожее на нишу с крышей и боковыми стенками. Уставшие, и на прочь  заледеневшие, мы забрались в эту берлогу.  По немногу стали приходить в себя. Возвращались чувства, зашевелились  в голове какие-то светлые мысли. И ветер затих и крыша над головой,  и полчаса спокойного тихого отдыха , чем не жизнь. Володя по очереди  осветил наши лица фонариком, чтобы убедиться, что  обморожений нет, и нос, и щеки и всё остальное  находятся на своём положенном месте. Осветил своё.  На щеках сверкнули капли крови. «Вовка у тебя на обеих щеках кровь» -  сочувственно сказал Серёга. Володя потрогал щеки и осторожно смахнул замерзшие красные капельки. « Осколками звёзд ,что ли зацепило»?, - смущенно произнёс Володя. « Ну значит по всем приметам , быть тебе счастливым. Сегодняшний и завтрашний день исключаем , а далее  ждёт тебя впереди- долгая, счастливая жизнь!»- весело напророчил Серёга. «Словно выбитых фар осколки, мчатся звезды навстречу мне»-  процитировал задумчиво Володя и добавил « Твои слова, да Богу в уши». Затем он откинулся на спину и закрыл глаза, я последовал его примеру  .
  Странно одного Серёгу ничего не брало.  Он  каждый привал сидел «на часах» , значит не спал совсем. Глотал свой напиток пахнущий клюквой и тихо бормотал  о чём-то своём. Когда он замолкал я просыпался и толкал его, он удивлённо смотрел на меня и  продолжал свои тихие монологи : «Вот Вовка меня  инструкцией попрекнул.  Нарушаем мол, отсюда  все  беды и несчастья» ,- услышал я Серёгин голос. Ему возражал полусонный ,монотонный Вовкин тенор,- « Инструкция придумана для того , чтобы мы- пограничники эффективно защищали рубежи нашей Родины и при этом остались живы.»  «Да я не против инструкций, но везде должна быть мера. Голову включать тоже надо» ,-продолжал Серёга.  «Кто-то  значит, там уселся в просторной комнате с видом на «эльбрус» и сочинил на сон грядущий, памятку пограничнику. Да дело в том, что чего он понаписал под силу только сверхчеловеку. Если выполнять всё буквально или сойдешь с ума или погибнешь от непосильных нагрузок. Для того и нужна голова . чтобы ею пользоваться. Помните случай с Мишкой Рочевым?»