давай таким предвзятым взглядом на сэра Чемберлена и прицепом на месье де Моля смотреть, как будто у них за душой ничего нет, и вот такое отсутствие в них нравственного начала и определяет суть того, что имеется в наличие там, где они есть. То есть одна безнравственность, бездуховность и животные отношения.
С чем категорически не согласны сии господа, считающие, что нравственность нравственности рознь, и всё дело в том, как на всё это дело посмотреть. Рационально и значит разумно, или же с невыгодой для себя, и тогда, раз ты имеешь материальную утрату и невыгоду, что ведёт тебя к душевному опустошению, потере сил и уверенности в себя (а нравственность есть инструмент духовного ограничения человека, целью которой является самосохранение человека), и деградации человека, то получается, что ты поступаешь безнравственно по отношению к самому себе, нанося себе вот такой вред, нарушая главные принципы заложенные в тебя природой – сохранение самого себя.
– Как понимаю я аналитику, то стороны видней. И вы мне предлагаете начать свой аналитический обзор информационной ситуации в вашей стране, которая является основой и мерилом человеческого благополучия, также являясь единицей измерения температуры и пульса одновременно состояния души и тела гражданина. Что ж, я готов пойти вам навстречу. И первое, что я сразу вижу, то это наличие у вас кризиса ликвидности доверия к существующей системе властных взаимоотношений. – Да как смеет Победоносцев, не просто иметь своё негативное мнение о том, что его недалёкому и далёкому от совершенства уму недоступно пониманию, а чуть ли не критиковать то, к чему он не имеет никакого отношения, и до чего его социально значимая нравственность и социализация внутренних обстоятельств самого себя никогда не дорастёт. Да он сперва пусть у себя попробует построить такие своевольные отношения, а уж только затем лезет со своим суконным рылом в наш калашный ряд, падла.
И тут как можно удержаться в рамках своего профессионализма и холодного, дипломатического хладнокровия, когда так откровенно нарушают все принципы личностного суверенитета и право человечества, и в своей также частности на самоопределение, и пытаются агрессивно навязать своё право на вмешательство. И, конечно, не может сдержаться сэр Чемберлен, как один из самых видных представителей всей этой системы ценностей, наделённый к тому же всеми полномочиями защищать до упора все эти права, которыми себя, а затем и его наделяли все его идеологические предшественники, вырывая вместе с зубами признание для себя этого права у покорённых народов ходом истории, инструментами эволюции и естественного отбора: железной пятой, мечом и огнём.
– Вы всё врёте! – так непохоже на себя подрывается на месте и в исступлении сэр Чемберлен. Чего видимо только жаждалось увидеть в край удовлетворённому Победоносцеву, у кого уже заготовлен контрудар на эту нервную выходку сэра Чемберлена, кого Победоносцев уже захотел извратить в имени, назвав его сэром Макинтошем. Это типа намёк такой на месье де Моля, с кем у сэра Чемберлена имелись свои принципиальные тёрки.
– А что скажите на убийство Кеннеди. Не у вас ли оно было. – С такой язвительностью, как будто с правдой и истиной в руке вопросил Победоносцев, что многое в сэре Чемберлену подверглось переубеждению и деконструкции по причине ещё того, что Победоносцев сумел убедить и одновременно напугать сэра Чемберлена тем, что он нечто такое обо всём этом знает, чего совершенно не знает сэр Чемберлен. И это его знание может перевернуть весь мир либерализма. И тогда сэр Чемберлен останется у разбитого корыта своей опустевшей идеологии.
– А это есть самый настоящий признак, один из постулатов демократии. Где каждый имеет право на своё, даже если оно не укладывается в рамки закона и правил, волеизъявление. Но вы этого не поймёте. – Так по окончанию своего спича вздохнул сэр Чемберлен, что не поверить в искренность им сказанного было крайне неудобно подумать. И Победоносцеву даже захотелось утешить сэра Чемберлена, заявив, что он погорячился.
Но так как Победоносцев относился к дипломатическому корпусу, и имея горячее сердце, всегда всё это в себе компенсировал холодной головой, то он сдержался от такой прямой демонстрации понимания сэра Чемберлена. И Победоносцев по-другому реагирует на всё это. Так он вдруг поднимается со своего места, выходит из-за стола, и бл*ь, направляется к тому самому окну, к которому в своё недавнее время подходил месье де Моль. И теперь месье де Моль весь в себе поёжился, встрепенулся и напрягся так разносторонне одновременно, небезосновательно подозревая за Победоносцевым намерение его уличить в излишней любознательности и использования в личных целях их гостеприимности.
Мы, мол, месье де Моль рассчитывали на вашу эстетическую цивилизационность и ту категорию ума в вас, которая не позволяет вам вести себя как последний барыга, сующий свой нос туда, куда его не просят, но как прямо в этом кабинете выяснилось, благодаря его технической оснащённости (а мы, дураки, ещё не хотели покупать камеры наблюдения), то вы, месье де Моль, ничем и не отличаетесь от людей с большой дороги, и это не может не вызывать огромного разочарования с нашей стороны.
С чем под столом согласен и сэр Чемберлен, принявшийся яростно и с большей энергией давить на больную мозоль месье де Моля, таким образом подчёркивая, что он предупреждал тебя, де Моль, не подходить к окну, но нет, вы не нуждаетесь в советах и будете делать так, как вам суждено своим настырным умом делать и вести себя. И ещё, гад такой, смотрели на меня свысока, типа мы родина первой всемирной революции, и у нас духа в отличие от вас хватило в сторону вот такой перестройки ума, пока вы там своими вычурными носами сопели и недоумевали.
На что месье де Моль в данный момент ничего не мог ответить, крайне озадаченный таким умелым заходом Победоносцева в тыл их позиции. И он был просто вынужден не сводить своего внимания с Победоносцева, пытаясь предугадать, что тот намерен сейчас сделать.
А Победоносцев не заставил себя ждать и приступил к этой парализующей нервы месье де Моля атаке.
– А знаете, что? – остановившись у окна, задаётся как-то неожиданно этим вопросом Победоносцев и, конечно, смотрит сейчас в сторону де Моля, кто уж точно должен знать, о чём их тут сейчас спрашивает Победоносцев. Ну а если вы, месье де Моль, попытаетесь сейчас начать дурака валять, притворяясь, что вы знать не знаете, о чём сейчас вас спрашивают пока что по хорошему, то для вас начнётся такое плохое, что даже сэр Чемберлен захочет вас пожалеть. Так что та бледность, которая поразила месье де Моля, эта та ещё уловка для Победоносцева, к которой вот такие лживые и хитростные люди, как месье де Моль, прибегают, чтобы скрыть от вас свои истинные намерения. А намерения у месье де Моля, несмотря на вот такое его личностное упорство в деле скрытия своих поступков за чертой разрешённого, и они чуть ли не преступные, следующие: Хотел он быть в курсе всего того, что тут по вечерам делается.
А так как он людей и мир вокруг по себе сладострастном хапуге судит, то он решил не обращаться с этим вопросом к хозяину кабинета Победоносцеву, – мол, так и так, страдаю я нетерпением своей любознательности к вещам меня не касающимся, которые происходят по вечерам в пустынных кабинетах, после рабочего дня, куда склоняются зайти отдохнуть от своих служебных обязанностей сотрудники, так может бы вы меня посвятите в то, что в тайнах этого кабинета скрывается, – а сам захотел самовольно всё это узнать, установив в горшок с цветами прослушивающее устройство. Тем самым подставляя всю их дипломатическую миссию, включая сэра Чемберлена, знать не знавшего о такой дипломатической диверсии месье де Моля, обманувшего его доверие и теперь, когда раскроется эта попытка шпионажа месье де Моля, то его, сэра Чемберлена, обязательно запишут в заговорщики и притом в самые главные. Типа нечего нам пургу гнать сэр Чемберлен, при вашей не любви к нам, мы ничего другого от вас и не ожидали. И раз уж вы попались, то имейте честь и мужество во всём этом признаться.
А как может сэр Чемберлен во всём этом признаться, когда ему признаваться не в чем, кроме только в том, что он и себя редко любит, и тогда с какой это стати вы предъявляете столь неосмысленные требования к нему о всеобщей любви. Любить всех глупо. Ведь тогда это житейское качество распыляется и теряет в себе ценность. Так что когда вы встречаете такого человека, декларирующего в себе качество всеобщей любви, то не верьте ему, как того он от вас почему-то начинает требовать. Он, скорей всего, огромный, беспрецедентного значения эгоист, который решил держать ответ за всё человечество.
Но как немедленно выясняется, то Победоносцев, если и был в курсе всех этих намерений месье де Моля, то решил всё это утаить и сыграть с ним в контригру, озвучивая в кабинете ложную информацию. И сейчас он хочет донести до всех другую мысль, призывая своих оппонентов посмотреть в это окно. Так и говоря: Посмотрите в окно, на мир за ним.
Ну а господа оппоненты Победоносцева, рефлекторно ногами было дёрнулись в сторону подойти к окну, да остановились разумным рассуждением о том, что Победоносцев призвал их посмотреть в окно фигурально, а не буквально. Типа с какой это стати я буду вам светить такую отличную диспозицию для своего наблюдения за тем, как загнивает ваш западный миропорядок, отражением которого является вечерняя жизнь на этой жизненной магистрали, куда вы по своему глупому заблуждению и мести решили поместить здание нашего посольства. Пускай дескать работают и живут на задворках и подворотне жизни, где помещена жизнь людей маргинального качества и генотипа, куда сваливается всё, что вышло из употребления и непотребно для парадной жизни нашего мироустройства.
Но как оказалось и сейчас всё это получает подтверждение в глазах господ оппонентов Победоносцева, то весь этот жизненный расклад задворок мира и жизни, в гуще которого поместили здание этого посольства, ни в коей мере и нисколько не утруждает, не утомляет и не дисциплинирует работников из этого диппредставительства. И даже наоборот, всё это, во что их тут погрузили, способствует их работоспособности и яростному желанию переделать этот мир из того, что он здесь есть в то иное, что у них есть.
– А вот и вещественное доказательство тому, что мир запада начал загнивать. – Поморщившись от невыносимого запаха отходов жизнедеятельности, сваленных прямо на дороге в знак того, что каждый имеет право на свои потребности и потребность демонстрировать открыто эту свою потребность, Победоносцев решительно так подчеркнул и заметил то, о чём большевики столько раз говорили. – А всё по причине их ничем несдерживаемого и расточительного для души потребительства. – Что и говорить, а умеет Победоносцев в свою пользу исказить любое совершенство западного мира и его завоевания. Чьей единственной целью было принести просвещение и цивилизацию, а не как того считает Победоносцев, для расширения своего жизненного пространства, которое декларировал всего лишь ничтожный по меркам
