"Афганский свинец " Главы: 1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-эпилог

Вот уже которую ночь термометр показывал минус сорок пять. Зверский мороз рвал стволы деревьев отчего по тайге разносился громкий и резкий треск схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки спросонья вскакивали в загоне и прыгая на ограждения начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов лишь сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии несмотря на то, что его дежурство было всего один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.
- Да японский бог, - пробурчал он кряхтя нагнувшись с кровати головой вниз.
Пошарив рукой по полу, подполковник в итоге обнаружил злосчастную трубку и плюхнулся обратно на кровать.
- Слушаю!
- Товарищ подполковник — это Скворцов. Этап прибыл.
- Сейчас иду…
Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё своё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР.  Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда».
Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета. К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Маслов подозвал к себе начальника конвоя.
- Который-то из них Богданов?
- Второй справа, товарищ полковник.
- Понятно…Всех в карантин, а этого, - он указал на Богданова, - в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.
Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами старой засохшей крови. Слева метрах в пяти металлический стол, такой же как в морге. Справа прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок. Вскоре в подвал вошёл и сам Маслов. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку с личным делом осужденного. Тот, бегло пробежался взглядом по обвинительному заключению и недоумённо посмотрел на Владимира.
- А тебя что Богданов, в следственном изоляторе представляться не научили? – спросил он спокойным голосом. – Или ты просто игнорируешь меня?
- Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осуждён по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет, - неохотно доложил о себе осужденный.
Начальник колонии с ехидством улыбнулся:
- Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию твоего обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане. От командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза.  И тут вдруг ты помогаешь душманам? А именно передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов.  В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так? А? Богданов?
Осужденный молчал, глядя в глаза начальника колонии.
- Я думаю, что это не поздно изменить, - сказал Маслов. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и полностью согласен с приговором суда. – Маслов вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.
- Давай, дорогой, присаживайся. Мы отстегнём тебе наручники, а я помогу всё правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись. – Он указал тому на табуретку.
- Я ничего подписывать не буду, - сухо сказал осужденный, не двигаясь с места.
Начальник колонии приложил ладонь к своему уху показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные ему слова.
- Что-что? – недоумённо спросил он. - А ну-ка ещё разок мне повтори?
Осужденный повторять не стал. Маслов взглянул на одного из конвоиров. Здоровяк с сержантскими погонами тут же отошёл от Богданова на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове осужденный Богданов потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук судорожно задёргались.
- Остуди его, - приказал Маслов конвоиру.
Конвоир набрал из ванны полное ведро воды и вылил осужденному на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Богданову дыхание и он, очнувшись стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и подойдя к лежащему на полу осужденному присел на стоявшую рядом табуретку.
- Ну что милок, очухался? – сказал он. - Теперь ты понимаешь кто ты здесь?
Владимир открыл глаза:
- Понимаю…
- Ну и кто же ты?
- Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье…
Пригнувшийся над осужденным Маслов выпрямился и со злобным выражением лица встал с табуретки. Затем достав из кармана носовой платок высморкался и бросил взгляд на конвоира:
- В пресс хату эту суку! Но предупреди там всех, пусть прессуют так, чтобы он не подох. Ты меня понял?
- Так точно.

                                            Глава 2

- Что скажешь, Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха
Масуда? - спросил у своего заместителя начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.
Тот пожал плечами.
- А что сказать, Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды. По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаях планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.
- Ничего не понимаю, - разведя руками удивлённо произнёс начальник штаба. - Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противника, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?
- Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.
- Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?
- Вы спрашиваете моё личное мнение, Пётр Фёдорович?
- Ну…конечно.
- Я понял. Вы у нас совсем недавно поэтому многое вам не известно. Полгода назад по следам этого Ахмад-Шаха динамично двигался сто второй мотострелковый полк под командованием исполняющего обязанности командира полка полковника Богданова. Его батальон был активной составной единицей полка и считался самым боеспособным. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким-то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того, в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом.  Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена своих бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость: около ста автоматов и десять цинков с патронами. Разумеется, чтобы спасти солдат Богданов передал им то, что они требовали. С освобождёнными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры объявив, что он пособничал террористам и бандформированиям. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.
- И где же он сейчас? Сидит?
- Так точно. Я лично знаю его семью. Недавно его жена прислала мне письмо. Написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.
- Сколько же ему дали?
- Десять лет...
Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд и достав сигарету закурил.
- Ну ты иди, Андрей Викторович, отдохни, - сказал он, задув огонь разгоревшейся спички. – А я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.
После ухода своего заместителя генерал-лейтенант взял телефонную трубку:
- Алло! Дежурный! Соедини-ка меня с министерством обороны.

                                        Глава 3
- Берись-ка за одну, а я за другую, - сказал молодому конвоиру его зрелый напарник, цепко взявшись за окровавленное запястье лежащего без сознания зека. – Ты смотри, как изверги перестарались. - Дыхание то еле-еле теплится. Держи, пацан крепче. Потащили!
Издаваемый при волочении тела шорох, схожий разве что с трением мешка, к примеру с комбикормом о грубый с выбоинами старый асфальт имел своё эхо. И эхо это проходило через зарешёченные окна в бараки, где, смешавшись с человеческим храпом и сонным бормотанием заключённых вылетало обратно в поисках нового пространства. Открыв массивную металлическую дверь карцера, они занесли бесчувственное, ни на что не реагирующее тело и, бросив его на пол, вышли гремя засовами.
Приехавший в колонию подполковник Маслов, стоя в своём кабинете у электрической плитки доваривал утренний кофейный напиток. «Самое время взбодриться» - рассудил для себя он. Впереди был обычный рутинный день, наполненный ненавистью к своей работе, к заключённым и вообще ко всему. Десятилетняя жизнь в тайге выдавила из него напрочь радужный романтизм, заменив его на уже бесцветный автоматизм.  Некоторые из дружков Маслова, так же руководившие подобными заведениями, к своей радости, приловчились иметь выгоду. Среди их сидельцев много экс-чиновников, что на блатном жаргоне - кабанчиков. Что ни передача – то просто продовольственный склад: там и устрицы, там и деликатесы, коньяки, а то и что покруче. А к Маслову кабанчиков не направляют, так, одно сволочьё. Ну разве что иногда политических, говоря проще - неугодных, как вот этот Богданов.
Отхлёбывая горячий