— Да-а!.. — протянул Пашка. — Тебе хорошо говорить, ты вон какой здоровый! А я даже драться не умею.
— А что же ты так? Мужчина должен уметь драться. А вдруг понадобится за девушку заступиться? В жизни всякое может произойти!
— Я и сам это понимаю! — удрученно развел руками Пашка. — Если бы у меня был старший брат, может он и научил бы. Но у меня только сестры, я воспитывался в женском коллективе. Одна надежда на армию, может там научат...
В соседнем отсеке страсти накалились до предела. Повышенные тона перешли на крик, послышались хлесткие удары. Чубатый парень с грохотом вывалился в проход, но тут же вскочил и, обводя безумными глазами притихших ребят, остановил свой взгляд на Геныче.
— Земляк! — прохрипел он, сплевывая кровавую слюну. — Дай мне нож!.. Мне нужен нож!
"Ага, обрадовался! Так я тебе сразу его и дал... Кто вообще просил тебя туда идти?"
— А зачем тебе нож? — спросил Геныч.
— Резать их буду!..
Дальше пошел сплошной мат. Грозный голос Чубатого уже перекрывал все звуки в вагоне. Даже за перегородкой затихли и стали прислушиваться. А Чубатый разошелся не на шутку. Он возбужденно размахивал руками, выкатывал огромные глаза и объяснял всем присутствующим в этом купе, какой он крутой. Оказывается, в Казани есть район Дербышки и там он — король! Там его все боятся!.. Если он выйдет на улицу, все сразу становятся тише воды, ниже травы... А эти, за перегородкой... Он сейчас пойдет и всех их там задавит!..
За перегородкой возмутились. В ответ пошли угрозы не менее страшные. Вот только голоса у этих парней были не столь внушительные — перекричать Чубатого им было не по силам. Геныч посмотрел на Пашку:
— Вот дает!.. Не знаю как тебе, а мне это порядком уже надоело! Пойду, успокою их всех.
Он встал, легко подмял верзилу под себя. Потом поднял и вытолкнул его обмякшее тело из отсека. Подмигнул Пашке, скрылся за перегородкой и стал наводить порядок уже там. Пашка Анохин напрягал слух, пытаясь угадать, что там происходит? Заглянуть за перегородку он не решался. А вдруг, не дай бог, прилетит и ему!.. А там крики и грохот затухали, сменялись короткими повизгиваниями. Так повизгивают обиженные щенки, когда их пинают ногами. Но скоро и это смолкло — в вагоне наступила тишина.
Геныч вернулся на свое место и взглянул на Пашку. Тот совершенно ошарашенными глазами, не мигая, смотрел на него.
Геныч рассмеялся:
— Ты чего? Расслабься, все уже закончилось! Вот видишь, без драки иногда никак не обходится.
— Ну ты даешь! — наконец выговорил Пашка. — Знатно у тебя получается, никогда раньше ничего подобного не видел. Ты где так драться научился?
— А вот будем служить вместе, — сказал Будников, — я и тебя научу. Ты только держись поближе ко мне. Я в Зареченске тренировал пацанов и имею большой опыт.
— Зареченск? — Пашка задумался. — Нет, не слышал! А где это?
— Это в Сибири. А край наш называется Замежье. У нас там знаешь какие места! У нас там воздух сладкий! У нас лоси, бывает, в деревню просто так заходят. Совсем людей не боятся... А река! Знаешь, какая там вода прозрачная — на дне каждый камушек видно!
— Там у вас наверное и рыба лососевая водится? — предположил Пашка.
— А как же! У нас там чего только не водится: и семга, и ленок, и хариус... и даже таймень. Ты когда-нибудь пробовал уху из тайменя?
— Нет, не пробовал.
— Многое потерял! Мясо у тайменя особенное, целебное. А вкус... Словами передать это нельзя — здесь надо пробовать!
— А вы что, просто так эту рыбу ловите? — удивился Пашка. — Она же промысловая! А рыбнадзор как на это смотрит?
— Нормально смотрит. Чему ты удивляешься? Это наша река! Значит и рыба в этой реке тоже наша. А у вас разве не так? Вы тут на Волге наверное черную икру ложками едите!
Анохин посмотрел на Будникова как на ненормального:
— Обрадовался!.. Может, кто-то и ест, но только не мы. Ну конечно есть люди, которые тайно вылавливают осетрину во время нереста. Но мы об этом молчим. У нас браконьерство преследуется законом.
— Это что, намек? — строго спросил Будников. — Ты прекращай, братишка! У нас в Замежье нет браконьеров. Браконьер ведь что? Он вылавливает рыбу в огромных количествах с целью наживы и совсем не задумывается о том, какой урон наносит природе. Мы же хозяева на своей земле и никому не позволим наши богатства разбазаривать! Если и ловим рыбу, то только для себя. Излишками делимся с соседями. А чужих людей там нет. Места у нас непроходимые, для пришлых недоступные. Так что, все что там есть — все наше! И зверье, и рыба, и грибы с ягодами. В кедраче орехи собираем... Мы там, Паша, не голодаем!
Анохин взобрался на верхнюю полку и оттуда мечтательно произнес:
— Ты так аппетитно все рассказываешь, что мне и самому уже захотелось побывать в ваших краях. Посмотреть, как вы живете, попробовать вашего тайменя... А где все это находится? Я-то смогу туда добраться?
— Добраться можно куда угодно, было бы желание. Вот отслужишь, приезжай к нам в Замежье. Я тебе такого тайменя отловлю — удивишься! И сам наешься досыта, и домой еще заберешь кусочек этак килограмма на три. Угостишь своих родных. Ты вроде бы говорил, у тебя сестра есть.
— Не одна, а целых три!.. — уточнил Пашка позевывая. — Ольга, Вера и Надежда. Они у меня красивые!..
— Ну вот видишь, значит есть кого угощать. Запоминай, как к нам добраться. Сядешь на поезд, идущий по Транссибирской магистрали, сойдешь на станции Таежная. А оттуда уже на автобусе до самого Зареченска. Приедешь, спросишь Геныча — меня там все знают...
Они проговорили до поздней ночи. Все вокруг давно уже спали. Заснул и Пашка, в вагоне наступила долгожданная тишина. Только мерный перестук колес, да кое-кто всхрапнет или вскрикнет во сне. Но Генычу почему-то не спалось. В голове поселилась тревожная мысль, которая не давала покоя. События последних дней показывали, что этот мир совсем не такой, каким он себе его представлял. Он судил об этом мире по прочитанным книгам, по фильмам, которые крутили в местном кинотеатре. На самом деле все выглядело совсем не так. А ведь он даже еще и не окунулся в него по-настоящему. Интуиция подсказывала: дальше будет еще хуже!
* * *