Давным-давно на севере мира высился одинокий маяк, а в нем жил и работал такой же одинокий смотритель.
Мир менялся, и когда смотритель прибыл сюда, десять лет назад, северный морской путь еще использовался в недолгие летние месяцы. В те времена мужчина мог видеть большие суда, проплывавшие мимо мыса, еще не укрытого снегом круглый год. Что-то происходило с природой в последний век, север мира замерзал, и даже в родном городе смотрителя похолодало. А мыс и Снежный Маяк располагались на самом севере страны, в крайней северной точке континента.
В последние два года море у маяка сковало толстым слоем льда, что не оттаивал и летом. Но каждый вечер смотритель исправно бросал в топку под хитроумной линзой на вершине мерное ведерко угля из казавшихся такими большими запасов в подвале.
Сам маяк был достаточно велик. Каких-то полвека назад в нем и постройках рядом проживал с десяток человек. Круглогодично обитали четверо смотрителей, летом пара лоцманов, и периодически заселялись охотники на оленей и собиратели ценных северных трав, что проклевывались из вечной мерзлоты, когда летнее солнце открывало черную землю.
Ныне смотритель жил здесь один, пристройки разрушились от бесконечно наслаивавшихся друг на друга пластов снега, целым оставался лишь сам маяк. Южнее мыс был занят унылой тундрой, теперь всегда заснеженной, а еще дальше вставал непроходимый горный кряж. Снабжение и в лучшие годы велось по морю. Припасы и уголь доставляли раз в полгода проходящим мимо судном. Смотритель мог заказывать следующему кораблю снабжения все, что ему хотелось, в разумных пределах. Конечно, работа оплачивалась, но привезенные мешочки с золотыми монетами мужчина просто складировал в старинном сейфе кабинета – его запросы ограничивались книгами, табаком да вином, а провизия не вычиталась из оклада. Раз-два в летний месяц, когда летом мимо следовал корабль, необходимо было отметить тип судна и время наблюдения в журнале смотрителя.
Из-за широт крайнего севера полгода здесь тянулся тоскливый день, а полгода царила полярная ночь. Большие города не загрязняли кристально чистый воздух, и великолепно просматривались ожерелья звезд, драгоценные камни планет и другие небесные красоты. Часты были и северные сияния, причины которых ученые не могли познать, а потому приписывали божественным силам. Но красивее всего тут были крупные яркие звезды. Смотритель часто думал, что здесь хорошее место для звездочета, впрочем, таковые, кажется, давно перевелись, ибо все звезды были посчитаны. Лет семь назад он заказал подзорную трубу и любовался на маленькие кружочки других планет, рассматривал загадочные пейзажи луны, но это занятие быстро приелось. Когда что-то рядом и доступно в любую ночь, это не ценишь.
Читать книги и пить вино – вот и все, что нравилось тут делать смотрителю в бесконечные месяцы, под трубочку табака. А еще предаваться ностальгии по ушедшей юности и ушедшим вместе с ней в прошлое людям. Ушли все, а ему исполнилось лишь сорок лет, но самому себе смотритель казался старым и ни на что хорошее давно не надеялся. У него было позади многое, многое случалось и многое он пережил. Как мужчина вычитал в одной книге – «не печалься о том, что прошло, радуйся, что это было». И все равно временами накатывала грусть, ведь радости юности не повторятся, а люди не вернутся. Некоторые из этих людей еще были живы, но другая фраза из книги метко возвещала «умер близкий… нет, человек остался, а близкий умер». А родственники умерли и так, и так.
Так и жил сорокалетний смотритель в маяке на краю света, когда морской путь заледенел, корабли перестали проходить мимо, а провизию не подвозили уже почти два года. Вина в погребе и табака в сухом ящике кабинета мужчина накопил с запасом на три года, а провизия в замороженном подвале хоть и теряла вкус, но не портилась. А вот почти все книги смотритель перечитал, так что все больше времени проводил, размышляя о своей жизни. О прошлом.
Родился смотритель маяка в богатом и славном северном королевстве, во втором по величине городе. Родители были в меру обеспеченными людьми – отец работал лекарем в одной из больниц, а мать играла на фортепиано в местной филармонии.
Детство прошло безоблачно, хотя в конце концов родители и перестали жить вместе. Больше всего на свете их единственный сын любил читать. После школы единственный сын просто стал работать скромным библиотекарем, из-за своей страсти к книгам. Было это больше двадцати лет назад.
Те годы смотритель запомнил как самые славные. Имелось у него трое друзей, и веселые хмельные гуляния с ними перемежались частыми свиданиями с многочисленными девушками. Конечно, сначала ему дважды разбили сердце в кровь, а тогда он перестал относиться к дамам со священным пиететом юности, и отношения перестали доставлять ему в финале боль. Юноша просто менял одну на другую, а потом понял, что лучшие девушки позади, и он их не заметил, и не оценил в бесконечной череде.
Жизнь шла в таком приятном русле лет до тридцати, когда мир вокруг парня стал меняться. Сам он оставался прежним, с прежними увлечениями, но менялось все вокруг, а главное – люди, родные и близкие. Сначала умерли старшие из родных, а друзья уехали в другие города либо попали под пяту своих жен. Потом в библиотеке случился пожар не по вине архивариуса, и не в его смену. Тогда-то он и нашел работу смотрителя маяка, но первый маяк был на мысе в тропической части королевства, у лазурного моря, и снег там никогда не шел. Те пять лет были почти сказочными, несмотря на долгую разлуку с родными и близкими (ежегодно он на месяц приезжал в родной город). Парень не оценил лучшие времена своей жизни, пока они не закончились. И не ценил последнюю любовь, юную покладистую любящую художницу, что сменила такую же юную, но взбалмошную любительницу вампиров. Из-за разницы в возрасте родители тихони не одобрили их брак, а после расставания парень ушел в долгий загул. Когда очнулся, место в маяке было занято. Осталась работа в далеком северном, Снежном Маяке.
Здесь он и работал десять лет. Когда смотритель прибыл, другой, старик, уплыл с облегчением, радуясь заслуженному отдыху. Сменщика тут не было, и ежегодного отпуска тоже. С родителями и друзьями он обменивался письмами. Первые восемь лет прошли тоскливо, но в сейфе копился оклад, с которым однажды смотритель бы вышел в отставку очень богатым человеком. Он думал, что купит дом в родном городе, снова начнет в свое удовольствие крутить романы с девушками, напиваться с друзьями и брать от жизни все, что можно.
Два года назад мимо прошел последний корабль, выслав большую лодку с припасами и углем. Это был последний раз, когда смотритель общался с кем-то из всего человечества. Была бы в маяке кошка, стало бы веселее, но в промерзшем подвале маяка мыши не заводились и в лучшие времена. Корабль передал письмо от брата матери, что сообщал о смерти его родителей от черной хвори. Из трех друзей лишь один еще отвечал на письма, но в этот раз ничего не прислал. Что ж, правы были те, кто говорил – все друзья к сорока годам исчезают, неважно, живы или нет.
Проводив взглядом корабль, смотритель понял, что во всем мире остался один.
В начале осени море замерзло и больше уже никогда не оттаяло.
Так прошло два года, смотритель был жив-здоров, скоро начиналась полярная ночь, солнце и так показывалось над самым ледяным горизонтом лишь на час в день. Жаровня под линзой маяка горела почти непрерывно.
Однажды, когда мужчина, выпив пару бутылок вина и одолев половину книги, заложил ночную партию угля под светильник и готовился отойти ко сну, со стороны моря послышался нарастающий треск. Потеплее одевшись, смотритель взошел на вершину с подзорной трубой и присмотрелся. Солнце уже почти зашло, а в море двигались огоньки.
Это был корабль.
«Но как он добрался, ведь повсюду лед…» - недоумевал отшельник.
Судно действительно плыло странно, наползая на лед, проламывая под собой мощным килем. Когда стемнело, корабль остановился. С него сошел всего один моряк с фонарем и без груза, направился к маяку.
Так смотритель и узнал, что из-за двухлетнего перерыва со снабжением его посчитали погибшим, припасы не отправили, да и работающий тут маяк уже был не нужен, ведь северный морской путь окончательно замерз.
А королевства больше не было. Вместо его родины появилась молодая республика, когда случилась революция против монарха.
- А куда же вы плывете?
- Это новый корабль-ледокол, должен эвакуировать с северных приисков последнюю партию алмазов, по суше к ним не добраться. Нам еще долго плыть, а потом мы вернемся с той стороны континента, ведь лед зимой станет толстым. Мы не можем взять тебя с собой, но сообщим, что ты жив. Жди корабль, он наверняка тебя эвакуирует с ненужного маяка.
- А я и не собирался сбегать. Я подписал контракт на работу тут. Пусть маяк не нужен, а я обязан поддерживать свет в линзе и огонь в жаровне, пока у меня есть уголь.
Смотритель усмехнулся. Моряк уважительно глянул на него.
- Слово есть слово, мы тоже обещали правительству республики добраться до алмазов, и доберемся. Но путь от приисков… я не уверен в том, что мы не замерзнем во льдах, когда корабль застрянет. Но как уж будет. Я тоже подписал контракт. Табак есть?
- Маловато.
Моряк вытащил большой полный кисет.
- Когда капитан увидел огонь и отправил меня глянуть, как там смотритель, я решил взять с собой кисет табака. С ним все не так уж плохо, даже когда сегодняшний день тянется полгода, верно?
- Это точно, - улыбнулся смотритель, вспомнив народную песню из юности. – Благодарю и легкого пути.
- Легкой службы, - отозвался моряк и ушел к кораблю.
Судно с треском прошло дальше, смотритель лег спать, а уже к утру проломанная водная дорожка в льдах замерзла.
Наступила полярная ночь. Смотритель читал, пил и курил, иногда думая о том, вернутся ли живыми моряки с ледокола. Тогда они сообщат о живом смотрителе и его эвакуируют.
В январе морозы были самыми сильными, и кожа на лице лопалась, когда смотритель ненадолго выходил счистить у линзы выпавший на борта снег. Но сейчас была лишь поздняя осень.
Он оценил свои припасы: галеты, сухари, солонина, сушеные овощи и травы, сыр, мед, чай, крупы, масло, зерно. Должно было хватить до следующего лета. А там за ним приплывет корабль, если повезет. А если нет, его ждала смерть от голода. Жажда не мучала – кругом был лед, и так слишком много воды.
Зимней бесконечной ночью единственным шумом снаружи было завывание ветра. А теперь добавилось еще кое-что. Странный скрежет и скрип будто бы огромных ног на снегу.
Несколько раз смотритель выглядывал наружу и во тьме ничего нельзя было разглядеть. А потом взошла луна и мужчина увидел.
Это были странные существа в два человеческих роста, будто сделанные из кусков льда с прослойками инея. Силуэты были вполне человеческими, лишь голова имела вид конуса.
«Какая-то Магия Севера, никогда о таком не слышал. А может их создал тот самый Бог Холода, о котором мы с балериной написали почему-то сказку в нашей сказочно-яркой и короткой любви…».