Жил-был Большой палец.
Было у него четыре братца:
Указательный,
Средний,
Безымянный
и Мизинец.
Самым маленьким был Мизинец.
Самым средним был Средний.
Ну, а самым большим —
Большой.
Четыре братца жили вместе,
а Большой палец —
немного отдельно,
как бы, в сторонке.
Там ему было удобнее:
не хотелось ему
тесниться рядом с маленькими.
Жили все они припеваючи,
ходили друг к другу в гости,
и так было ровно до тех пор,
пока Большой палец не зазнался.
А все потому он загордился,
что всегда жил в сторонке.
С одной стороны, так удобно, конечно:
просторно, свободно,
можно быть быть не со всеми,
а как бы самому по себе!
Но, с другой стороны, трудно,
очень трудно не испортить
свою добрую природу,
если живешь отдельно от братьев:
Мысли-то все о себе!
Цели все для себя!
Все хорошее себе забираешь,
а недостатки, недоделки,
недоработки на других
списываешь.
Но правдп и то,
что, в случае с пальцами,
и ходить-то далеко не надо:
вот же они, братья, рядом!
Почему бы на них
что-нибудь да не списать?!
Перестал Палец с братьями родниться
и в гости ходить перестал,
стал на всех обижаться, сердиться:
"Эх, вы, молодежь!
Никакого уважения к старику.
Стыдно вам так мелочиться!"
А тонкие Пальчики тоже
с братом общаться перестали.
"Ах, если он так, —
то почему же мы
должны по-другому?!"
Совсем Пальчиковая Семья
расстроилась, разладилась,
разделилась!
Общение вовсе прекратилось.
Все глядят в разные стороны.
Кто куда!
Младшие даже в кулак
без Большого пальца
сжаться толком не могут!
Будто, боятся!
Как же так?
А, ну, если кто нападет?
На кого они тогда
сердиться-то будут?
Ведь даже:
"Вот я тебе сейчас задам!" —
не скажешь в их положении!
И кулачком даже не погрозишь!
Или другим каким грозным движением!!!
Так продолжалось долго, до самой зимы.
А потом наступила, зима,
да такая холодная, какой в тех местах
по словам старожилов,
никогда еще не бывало.
А Четыре братца-то
и в ус не дуют:
сжались все вместе,
уткнулись в ладошку,—
об нее греются,
и тепло им!
А Большой палец —
один, как перст,
и очень уж ему холодно!
Дрожит, бедный,
весь от холода трясется,
но никак согреться
не может.
А сам собой он, по-прежнему,—
гордый-прегордый: особенный!
К братьям назад не просится:
все ждет, когда пригласят!
Первым пожалел брата Мизинчик:
"Братья, давайте позовем к нам
нашего Большого брата!
Что-то он совсем у нас закоченел!
От обиды да от холода!
Надо срочно его согреть,
пока он у нас не простудился!"
Согласились с ним все:
Указательный, Средний
и Безымянный пальцы!
Все вместе,хором,
как крикнут:
"Приходи, Большой Брат,
в наш дом!
Будем греться впятером!
И укроем!
И согреем!
Ссоре час,—
а дружбе время!"
Большой палец
не заставил себя
долго упрашивать!
Быстро-быстро к ладошке прижался,
под теплыми пальцами, как под одеялом,
от мороза спрятался!
Скоро и ему стало тепло.
В первый раз в ту холодную зиму,
он хорошентко согрелся!
Братья очень радовались тому,
что, наконец-то, помирились,
и пообещали друг другу
никогда больше не сердиться,
не обижаться
и самим никого по глупости
не обижать!
