Запахло мужчиной. Несвежим. Немолодым. Жаннет приоткрыла глаза и по привычке близоруко прищурилась. Она всегда щурилась по утрам, пока не находила очки, лежавшие на прикроватной тумбочке. Сейчас шарить по тумбочке не решилась, автоматически сообразив – не дома находится. Всплыло воспоминание, далекое, будто из другой жизни: очки утрачены навсегда, а «где, как и почему» – не прояснилось. Видимо, придется на время забыть о подсобном средстве для улучшения зрения.
Срочной необходимости в нем не ощущалось. Сумрак в помещении заметен без того. Оглядеть обстановку не удалось, мешало что-то темное, повисшее прямо перед глазами. Девушка сконцентрировала взгляд и различила низко над собой лицо, слишком близко - от того неловко. Хотела отпрянуть - голова сильнее вжалась в подушку.
Оказалось – дальше отступать некуда. Она лежала на кровати на спине, руки под тонким одеялом-покрывалом вдоль тела. Стало не к месту смешно: лежит по стойке «смирно»... Какая-то неловкая позиция, несвободная, не характерная для подвижной Жаннет. Желательно пошевелить руками-ногами, повертеть любопытно головой, но чужое лицо мешает. Что оно имеет ввиду?
Лицо не поздоровалось, не объяснилось, не отодвинулось, заметив открытые глаза Жаннет. Не понимая собственной неделикатности, оно продолжало нависать, не шевелясь, будто замерло. Ничего не оставалось, как хорошенько его рассмотреть и сделать соответствующие выводы. Только на основе наблюдений.
После беглого осмотра выводов сделалось немного. Хозяин лица выглядел самобытно. Несовременно, старообразно. В подробностях Жаннет его не рассмотрела - из-за слабого освещения, поступавшего откуда-то из-за спины. Разобрала только неприбранные расческой волосы на темечке и такие же неприбранные бакенбарды на щеках.
Они отросли дикими космами ниже висков и со щек закруглялись хвостиками к бритому подбородку. Такие бакенбарды сейчас не носят. Уже лет... двести, пожалуй. Может, больше. Жаннет видела похожие на портретах основоположников классической литературы – седых, благообразных писателей, с аккуратно заросшими лицами.
Нависший человек на отличался благообразием. Ни видом, ни поведением не располагал к доверию. Вел себя не по-рыцарски. Не представился, не сделал попытки отстраниться на приличное расстояние, чтобы выйти из зоны прайвеси Жаннет.
Не понравилась его настойчивость.
Неприятностью повеяло на Жаннет - не только от лица с запахом бакенбардов. От всей обстановки вообще и ее личного горизонтального положения по стойке «смирно» в частности.
Как-то неестественно здесь...
Захотелось исчезнуть из зоны вражеского присутствия – по мановению волшебной палочки. Или спрятаться, не сходя с места - просто по-детски закрыв глаза. Чтобы не видеть силуэт над собой, и чтобы он не видел ее.
Зажмурилась.
Трепетала зыбкая надежда, за которую Жаннет лихорадочно цеплялась: она не на чужой постели в одном помещении со странным лицом, а все еще во власти сна. Или очень реалистично выглядящего видения. Вот она закроет глаза, подождет, а когда откроет... очутится на собственной кровати в шумном студенческом общежитии, которое никогда не спит. Жизнь вернется в прежнее русло и потечет в привычном направлении.
Трюк не получился. С закрытыми глазами Жаннет ощущала себя еще тревожнее. Когда не видишь врага, не знаешь, чего ожидать, как к тому готовиться.
По ходу мыслей заострила внимание - незнакомца прямым текстом обозвала «врагом». Почему? Ну, сейчас нет времени разбираться, оставим на потом. Когда получим побольше фактов в подтверждение или опровержение. Ясно одно: от игры в прятки с самой собой придется отказаться. На волшебную палочку тоже надеяться не стоит: видимо, она взяла выходной или даже длительный академический отпуск.
Еще не оглядевшись как следует, Жаннет поняла: находится не в стандартной, городской, малокалиберной спальне, а в другом месте. Которое ни по запахам, ни по размерам не удалось опознать на принадлежность к типу жилища. Одно ощущалось точно: обстановка не оставляла впечатление гостеприимной. Прежде всего – из-за невозможности ее как следует рассмотреть.
Боковым зрением Жаннет видела очертания кровати под балдахином – королевская роскошь! Дальше распространялся туман, переходивший в темноту. Которую она с детства не переносила. Не то, чтобы боялась, скорее интуитивно. Темнота – чужак, от которого не знаешь, чего ожидать - как от иностранца с неправильным менталитетом.
Вот сейчас. Все, что не видно, напрягает. Не дает ясности. Не предлагает дружбу. Не показывает приязненных намерений. Значит, что-то скрывает. А скрывать можно только недобрые посылы и целеустремления.
Запах воздуха тоже не располагал расслабиться с удовольствием: ах, очень приятно, мне нравится у вас! Пахло старьем, как в лавке, продающей подержанные вещи - столетней давности. Которые не только ни разу не пылесосили, элементарно от пыли забыли протереть.
Постельное белье ощущалось жестким, пересушенным на солнце. Или постиранным без использования смягчителя. Вдобавок – оно не было ароматизировано нежным парфюмом для легкого засыпания и сладких сновидений.
Кстати про сны. Не к месту вспомнилась одна шутка. Когда Жаннет была маленькая, они с матерью ради смеха говорили друг другу на ночь пожелание в стихах:
- Спокойной ночи,
Приятных снов,
Желаю увидеть
Козлов и ослов!
Ну, один из указанных неблагородных животных ей уже привиделся... И вполне даже наяву.
Ой, что это Жаннет занялась критиканством, обычно ей не свойственным? Точно - дядька настырный виноват. Навис со своей неприбранной головой, похожей на белую козлиную, лохматую сзади и спереди, повлиял на упадок настроения... Как бы от этого козла избавиться, безболезненно и навсегда?
Подумав, решила поступить дипломатично: не спешить принимать крутые меры, не познакомившись поближе. Вдруг окажется, что седой мужчина – не козел по растрепанности головы и не осел по упрямости характера, а вполне приличный гражданин. Например, хозяин данного жилища, великодушно приютивший незнакомку Жаннет. Обидит хорошего человека нехорошими подозрениями, будет стыдно потом.
Следует перенастроиться. Полезно для себя. Чтобы не расстраиваться заранее - неизвестно от чего. Да, проснулась в незнакомом месте, да, на пересушенном белье, да, с нависшей головой перед глазами. Но все эти недостатки несмертельны! На них можно посмотреть позитивно: место вполне сносное, белье через день смягчится.
Вот с упрямой головой будет посложнее.
Видно, придется к ней привыкать. Ну, не беда, Жаннет не даст мелочам портить себе жизнь! Поднатужила мозги, заставила себя обратить внимание на положительные моменты. Главный: она жива, не испытывает боли, значит, не пострадала. Второстепенный: в принципе, если не придираться, не строить из себя голливудскую звезду, то лежать вполне сносно.
Правда подушка давит на шею и слишком трещит. Чем они ее набили, соломой, что ли? Матрас чересчур жесткий. Явно не из кокосового наполнителя, который начал входить в моду в Париже. Стародревность какая-то. Что у них тут - про новинки в области наполнителей для матрасов не слыхали? Каталог от Икеа не выписывают про последние достижения мебельного комфорта?
Вся спина затекла... Почему Жаннет сюда положили? Почему на жесткий матрас, сто лет назад вышедший из моды? Чья это спальня, в конце концов? И что делает незнакомый мужчина в опасной близости от ее невинности?
Жаннет заволновалась. Собралась вспылить. Вопросы слишком насущные, чтобы оставить без внимания. Взбудоражили, насторожили. Критицизм снова поднял голову.
Но резко отдаться ему во власть было бы непредусмотрительно. Начинать со скандала в незнакомом месте чревато неприятностями на свою голову.
Та-а-к, еще раз мысленно оглядимся, не накручивая себя шпионскими фантазиями и не закатывая истерик. Разберемся беспристрастно, с оптимистическим уклоном. Кровать королевская, с балдахином. Слишком тяжеловесная, роскошно-объемная для квартиры гражданина с доходом от пособия по престарелому возрасту...
На этой мысли сердце без предупреждения екнуло. В голову пришло предположение, от которого Жаннет испугалась про себя: она находится в доме чрезвычайно состоятельного человека!
Дальше фантазия начала разыгрываться помимо ее воли.
Жутко неповезло. Вдруг сейчас явится какой-нибудь богач: индийский султан... ой нет, турецкий падишах... ой опять ошибка... а, вот – арабский махараджа! и скажет: я купил тебя в гарем, надевай прозрачный купальник и начинать танцевать танец живота. А Жаннет не то, что танец живота, банальную ламбаду не в состоянии продемонстрировать. Отсутствует чувство такта...
Алло, Жаннет, очнись! Ты в своем уме? – спросила она себя, начав серьезно волноваться. Еще чуть-чуть и впадет в стресс. Оттуда – в инфаркт. А там и до всеобщего кровоизляния недалеко. Которое непременно приведет к... Ну, известно к чему – к двусторонней парализации, неподвижности тела от шеи до ступней с невозможностью самостоятельно глотать. Зачем самой себя накручивать до такой степени инвалидности?
Глотать надоело?
2.
Жаннет судорожно сглотнула - проверить. Ответ на поставленный себе вопрос звучит: нет, не надоело. Даже жалко будет, если потеряет способность пользоваться горлом по прямому назначению. Теперь она знала это точно и категорически приказала себе не паниковать.
Только легко приказывать, исполнять сложнее... Думай, Жаннет, думай, вспоминай методы приведения психики в порядок. Отвлечение на положительные моменты не помогло, надо попробовать приемы йоги. Как ее учили на курсах по освоению позы «лотоса»? До-о-лго вдыхать, в замедленном темпе выдыхать. Фу-у-у... спокойно... Закатить глаза под лоб, думать о нирване, презирать низкое.
Что это, собственно, означает? Жаннет поискала в мозгу ассоциации к словам «нирвана» и «низкое». Навскидку ничего подходящего не нашла. Забыть. Подышала раза три по правилам йоги, вроде полегчало. Во всяком случае панические мысли отступили, те - насчет дубайского шахиншаха.
Кое-как удалось себя успокоить, однако не полностью. Вопросы неудобства – физического и ментального - вернули к ощущению недружелюбности обстановки. Почему? Психологически логично: это нормальная реакция людей, проснувшихся в незнакомом месте. Не в том, в котором ложились накануне.
Для Жаннет двойное неудобство: она не знала, где засыпала. А где проснулась – тем более. Точно одно – девушка находится вдали от привычного комфорта и созерцания каждодневных вещей. Именно это настораживает. Перемена образа жизни, даже временная, всегда нежелательна, выбивает из колеи. Спонтанно возник протест, который Жаннет молча предъявила в пространство: она не просила здесь оказаться, пусть вернут откуда
