сочилась кровь. Пульса не было, дыхания тоже. Женя оцепинел: человек, которого он знал несколько лет, лежал мертвый перед ним. Он не верил, что это всё происходит в реальности. Злость. Ярость. Парни подошли к дому. Он выстрелил. Промах. Загремели выстрелы, от которых у Жени заложило в ушах. Мария зарядила ружье прицелилась и выстрела по ним зарядом картечи. Донеся громкий крик, сменившийся руганью. Она кого-то подстрелила.
–Сколько их, Женька, - спросила Маша, поджав губы.
– Я видел максимум двоих.
Он выстрелил несколько раз, попав по шинам их машины. Они приближались. Женя спустил курок, попал одному в бедро. Мария перезарядилась. Выстрел. Она попала другому в живот, он повалился на землю с развороченным картечью брюхом. Через несколько минут, мучаясь в агонии, он умер. Раненный в ногу отбросил разряженное ружьё. По его щекам текли слезы, он хлюпал носом.
–Пожалуйста, не убивайте. Это он хотел вас ограбить и убил вашего приятеля. Я здесь ни при чём. Мы голодные, больше недели ничего не ели. Мы хотели просто попросить еды, а он начал по вам стрелять. Мне всего лишь пятнадцать, я несовершеннолетний!
–И ты думаешь, ублюдок, что после всего этого я тебя оставлю в живых. И тем более поверю в ту чушь, которую ты несёшь, - ярость, слегка утихшая, вскипала снова.
Он ударил его рукояткой пистолета в лоб.
– Сколько вас?
– Нас только двое, я честно говорю. Пожалуйста, не убивай.
– Маш, дай мне ружье.
Она подала ему дробовик. Он зарядил его и приставил его к затылку подростка. Парень повалился на землю с простреленной головой. Он не хотел. Он успокаивал себя мыслью, что другого выхода просто не было. Ведь это был малолетний убийца, хотевший их перебить и ограбить.
– Ладно, труппы чужаков мы сейчас оттащим подальше от дома. А Сергея завтра похороним нормально.
– Хорошо.
– Ты меня осуждаешь?
–Нет, то что ты сделал при наших обстоятельствах, правильно. Даже если бы мы его отпустили, он с раненой ногой в одиночку бы не выжил. Ты не кори себя, - она обняла его и поцеловала в уголок губ.
После всего этого они пошли в дом. Разделись, легли в спальнике. Он уснул. Ему снился мир, где не нужно убивать, полки магазинов ломятся от еды, из крана течет горячая вода, а в квартирах горят электричиские лампы.
Он проснулся в спальнике, как и всегда. Маша лежала рядом, и он чувствовал запах её тела. Холодно. Он нехотя вылез из спального мешка. Уже рассвело и через окно пробивались первые лучики солнца. Он зажёг буржуйку, подкинул дровишек. Пламя разгорелось, и стало теплеть. Женя взял зубную щетку, выдавил на неё из полупустого тюбика немного пасты и начал чистить зубы. На завтрак были остатки вчерашней каши. Маша встала, и подошла к нему.
– Смотри, у нас сегодня роскошный завтрак, состоящий из вчерашней перловки и кипячёной воды из ручья.
– Ммм, звучит очень аппетитно, - саркастично произнесла девушка.
К ним подошла Яна, в её глазах читался ужас, по щекам текли слезы.
– Гена, кажется, заболел черной чумой или, как её ещё называют, Сомалийкой. У него лихорадка, язвы на ногах, из которых сочится что-то черное. Это всё… как в описании!
Ужас. Страх.
– Как он мог заболеть?! Мы ведь договорились, что принимаем все меры профилаки.
– Он признался, что его укусила бродячая собака, когда он рыбачил, четыре недели назад, - Яна судорожно всхлипнула.
– А какой инкубационный период, Маш, ты помнишь?
– В СМИ, когда техника ещё работала, говорили, что он очень сильно колеблется: от суток до месяца. А заболевший может умереть уже на второй день после начала симптомов.
–Что мы будем делать, Жень? – Яну почти трясло, но она старалась сдерживаться. Свитер девушки чуть задрался, на животе виднелось пятнышко.
– Ты тоже больна, - голос Жени стал металлическим.
– Что? Нет, с чего ты…
– Что у тебя на животе? Сними свитер, пожалуйста.
– Это родинка. Я не буду, я стесняюсь раздеваться перед людьми.
– Снимай.
– На мне нет лифчика!
Женя злился. Маша была напугана.
– Да мне плевать! Меня не интересует твой лифчик! Сними по-хорошему, пожалуйста.
Она стянула свитер и кофту, прикрывая сокровенные места рукой. Грудь и шея были в язвах.
– Когда у тебя появились симптомы?
– Несколько дней назад, - она уже не пыталась сдержаться и разрыдалась.
Женя сжал зубы и быстро вышел из дома, взяв одежду. Маша побежала за ним.
– Так что нам делать, скажи, - Маша догнала его.
– Нам нужно уходить. Пока не поздно… Хотя уже может быть поздно. Я сам не знаю, что сделал бы, если бы заболел, но…Чёрт, как же я зол!
– Но куда мы пойдём?
– Найдём крепкий дом с толстыми стенами и печкой подальше от городов и поселимся в нём. Переждем зиму, потом будет легче.
– Но… они наши друзья.
– Они уже трупы. Они умрут в течение нескольких недель. А мы выживем. Я тебя очень люблю, и хочу чтобы ты жила, - металл в его голосе сменился нежностью.
Они собрали вещи, положили жалкие остатки провизии в рюкзак. Женя с Машей взяли патроны, однозарядное ружье, забрали у убитого вчера человека обрез двуствольного дробовика и полупустую коробку с дробью. Пистолет Макарова положили к остальным пожиткам на случай, если попадутся патроны подходящего калибра. Уже через четверть часа после разговора, они попрощались со всеми через респиратор. Пожелали удачи и пошли по узенькой тропе на юг.
Они шли весь день, и прошли километров тридцать на Юго-Восток. По пути им не попалось ни одного животного. Голый мёртвый лес тянулся далеко за горизонт. Дул ледяной ветер. Они наткнулись на маленькую группу холмов, где решили разбить лагерь на ночь. Женя натянул между деревьев проволоку и привязал консервные банки. Собрал одноместную палатку. Маша развела небольшой костерок: они пожарили на нём собранные грибы. Они сели на упавшую толстую ветку, открыли банку паштета и начали есть, со смаком запивая дорогущим вином, разлитым по потрескавшимся стаканам. Со стороны это выглядело гротескно. Утолив голод, они начали беседу.
– Как ты считаешь, где-нибудь ещё осталась власть?
– Вряд ли, мы ведь встречали только небольшие группы людей. Никаких следов организованных поселений и военных. Выжило меньше десятой доли процента населения, в лучшем случае. Если и остались представители правительства, они сидят в глубоких бункерах. И в других странах такое же дерьмо, наверное.
– А какое нас ждёт будущее?
– Земледелие, думаю. А выжившее человечество в целом – деградация, варварство. Ничего нового.
– Но ведь пока мы живы, мы будем бороться за жизнь. Верно? – она сладко потянулась.
– Да, – он посмотрел на неё и морально ему стало легче.
Женя встал, отошёл на пару десятков метров за высокие кусты. И вдруг он увидел, что к лагерю кто-то приближается. Сигнализация сработала, Маша вскочила на ноги и наставила на «гостей» ружьё. Они были в паре десятков шагов от неё.
– А ты, девочка, здесь одна?
Она взвела курок.
– Если вы не остановитесь, я выстрелю. Что вам надо?
Её голос и руки дрожали.
Они не остановились. Выстрел. Промах. Женя застегнул штаны и побежал на помощь. Он смог их рассмотреть: у одного был кусок арматуры. Второй был младше Жени, он наставил на девушку заряженный спортивный арбалет. Человек с арматурой замахнулся на Машу, но та увернулась: он только выбил из её рук ружьё и свалил. Он ударил её носком ботинка. Потом навалился на неё и сорвал патронташ и ремень. Начал стягивать штаны. Маша вытащила нож и вонзила лезвие уроду в живот. Тот заорал от боли и со злостью одной рукой больно вцепился ей в ногу, а другой пытался достать свой нож. Девушка дрожащими руками с криком взвела глубоко вставленное лезвие к грудной клетке и спихнула тело ногами. Парень с арбалетом приготовился выстрелить в Машу, но Женька раньше попал ему в плечо. Послышался дикий ор и мат. Парень, забыв о Маше, выстрелил из арбалета в ответ, стрела вошла Жене в руку. Двустволка выпала: кровь из предплечья обогрило куртку. Серия рукопашных ударов обернулась сломанным носом и рассечённой губой. Женя лежал в луже своей крови вперемешку с грязью, а человек над ним всё наносил удары, не переставая. Маша встала, зарядила ружье и выстрелила. Человек, избивающий Женю, упал: она отстрелила ему оба колена. Маша наклонилась над Женей и помогла ему сесть, облокотившись спиной о дерево.
– Сейчас перевяжу тебя. Пережми рану, снимай одежду, если можешь.
– А ты, – она со злостью вмазала человеку, пытающемуся отползти, ногой по лицу, – если шевельнёшься, отстрелю тебе что-нибудь ещё. Рассказывай, сколько вас и где.
– У нас нет лагеря, и нас было только двое. Пожалуйста, не убивай, - парень еле дышал от боли.
– Я и не подумаю тебя убивать. Ты сдохнешь здесь сам, мне не нужно тратить патроны. Только в адских муках. А если скажешь, где ваше жильё, получишь шанс жить. Или быстро умереть, - она зловеще улыбнулась ему.
– Я сказал, нет у нас лагеря.
– Значит, твой труп будет лежать здесь без пальцев, - Маша достала топор.
Парень вздрогнул и поспешно заговорил.
– Ладно, мы живём в бывшем доме егеря. Нас всего трое, включая меня.
– Где это?
– В двух километрах к Югу, около озера. Я всё сказал, теперь помогите мне.
Она зарядила ружье, спустила курок, и выстрела ему в грудь.
– Сейчас перевяжу тебя, – Маша достала спирт, воду и ветошь, оставшуюся в рюкзаке. Рану она вымыла, затем наложила жгут из ткани.
– Держись сейчас. Лучше кричи. Ещё лучше укуси что-нибудь, – она резко, но аккуратно вытащила стрелу и, залив рану спиртом, перевязала.
Женя тяжело дышал, смывая грязь с лица здоровой рукой.
– Слушай, нам следует вымыться и где-то набрать еды, - он посмотрел на одежду Маши, залитую кровью.
– Думаю, дом этих ублюдков отлично подойдёт. Но тебе нужно восстановить силы.
– Нам надо идти сейчас. Они могут подготовиться к нашему приходу, поняв что эти двое мертвы. Потом будет сложнее.
– А если он соврал, и их больше, чем он сказал, или этого дома вообще нет?
– Подойдём тихо и проверим, - он начал аккуратно подниматься.
Через двадцать минут они вышли к дому. В окнах горел свет от свеч. Они устроились в кустах, чтобы Маша обновила Жене перевязку. Штор не было, весь дом отлично просматривался.
Человек, сидящий за столом, был низкого роста, с нестриженой бородкой и длинными немытыми волосами, на нём был давно нестираный свитер, кожаные штаны. Женя выстрелил. Стекло со звоном разлетелось. Мужчина повалился на пол, зажимая сквозную рану на руке. Его одежда быстро пропиталась кровью. Когда Маша и Женя влезли внутрь, человек попытался дотянутся до винтовки Мосина, но они наставили на него ружьё.
– Чего вам надо? – голос человека был натужен от боли. Фразы прерывались.
– Если хотите еды, возьмите. Только не стреляйте больше.
И тут они увидели тарелку, на которой лежал кусок лоснящагося от жира мяса.
– Откуда оно у вас?
– Какая разница. Забирай и валите.
– Это что… человечина?
Мужчина поджал губы.
– Вы чёртовы каннибалы! Ты ещё и предложил взять его!
– Мы выживаем, как можем. А вы, разве, не убиваете людей? – он саркастично усмехеулся.
– Убиваем. Для защиты.
– И чем же вы отличаетесь от нас?
– Тем, что мы не съедим твой труп! – Маша отвернулась: её тошнило.
Человек горько усмехнулся.
– Не зарекайтесь. Вы не знаете, что будете делать завтра.
– Замолчи! – Маша скривилась. Женя хмурился.
Выстрел. Грохот. Уши заложило. Тело человека обмякло и
