Я вышел из комендатуры с плохо скрываемым чувством обиды. Сегодня я был окончательно раздавлен системой, винтиком которой я так долго не хотел становиться. Перед моими глазами пронеслись горькие и тоскливые дни в воинской части, вечно усталое и недовольное лицо моего бывшего командира, улыбки ребят, чьи души уже нашли вечный покой в мрачных горах и пустынных ущельях забытой богом страны...
На душе было как никогда паршиво. Холодный ветер дул с нескрываемой ненавистью. Пыль на улице поднималась столбами и больно щипала глаза, словно в воздухе летели не пылинки асфальта и асбеста, а иглы дикобраза...
Скомканная фуражка на моей скомканной физиономии ежесекудно грозила отдаться в обьятия страстного ветра. Наконец она закружилась в неизвестном мне танце с лучами пожираемого тучами солнечного диска. Так из семьи легко и без следа пропадает супружеская верность и чувство доверия. Даже дружбу с грехом пополам можно склеить. Помогают в этом одна спичка и папироса, один патрон на двоих, одно поле боя, одна судьба. Помогает общность. А разрушенная любовь не терпит вчерашнего единства. Господи, хоть бы люди не были так эгоистичны...
Я всё так же брёл в одиночестве по пустынной улице, ожидая встретить в пути надвигающуюся бурю. Деревья по бокам осуждающе покачивали головой, дивясь, как такое ничтожество в звании капитана(и видимо с сегодняшнего дня к тому же в отставке) ещё терпит Земля. Шелест раздражал мои нервы и воображение, извилины в коре больших полушарий наконец-то проснулись после долгой отключки. О чём мне думать, о чём философствовать? Горевать ли над разбитым корытом или начинать строгать новое для своего трупа? Плакать ли и утирать свой сопливый нос платочком или снова вспомнить старую привычку и по ночам бить себя ремнём по спине за каждый проступок? (Никто кроме меня не знает, как прекрасно сверкает его бляшка при взмахе или как притягательна в полночь ручка тесака) Смириться ли с тем, что ты- позор природы, или наградить себя почётным титулом ссыкло?
Тьфу, опять корябаю бумагу своими тараканами. Мало без моих что ли в башке у каждого? Хотя люди и пишут для этого дневники, чтобы выпустить пар по-культурному. Но я не злорадная барышня, чтобы считать бывших и записывать про всех сплетни. Если вам интересна эта информация, то можете смело сжечь мою писанину в камине. В конце концов, автор должен разделить со своим детищем-калечищем одну участь...
Ветер стал понемногу стихать. Пурпурное чудище с прорывающимися из зева зигзагами молний накрыло своей тушей наш городишко. Я не зафиксировал того момента, когда первая капля упала на землю. Струи дождя одновременно сошлись и стеной ударились о земную твердь. Мои глаза стали искать беседку, навес, хоть что-нибудь, где можно было переждать это безумие. Вновь убедившись в чёрном юморе всевышнего, я ускорил свой шаг. С каждой минутой у меня усиливалось желание навсегда раствориться в падающих с неба водяных нитях...
Мерзкая дрожь прошлась по моей спине. Вода хлюпала в сапогах и рекой шла за шиворот. Я с радостью подумал о воспалении лёгких или о простуде с серьёзными осложнениями. До горизонта небо было затянуто огромной кляксой, которую кто-то по нелепой случайности поставил на чистой прописи. Ну что ещё мне написать, чтобы хоть кто-то в моём воображении меня пожалел? Что вам всем от меня нужно?!
Самое печальное, что может произойти в жизни человека- ошибиться в своём предназначении. Я строил в воображении безоблачный путь славы, видя во сне лишь генеральские погоны и блестящие в полосах заката ордена и медали. Моя душа видела кресты наград и призраки почестей вместо людей. Кресты вместо людей. Хорошо, что в реальности "высокие" надежды недолговечны. Нельзя извлечь выгоду из человеческой души, даже если вы умелый манипулятор. Это вам не брак по расчёту...
Хорошо писать ночью после такого дождя. Очень хочется выйти на балкон нашей хрущёвки, зарядить обрез, прицелиться и выстрелить в ночное небо. Да, хочется грохота, суматохи и криков. Да, хочется отставить после себя хоть что-то в памяти других!
В детстве я как и остальные мальчишки мечтал стать космонавтом. Космос занял все фибры моей души. Каждую ночь головастый пацанёнок бороздил просторы Солнечной системы и не только, сражаясь с полчищами спрутов и другой межгалактической нечисти. Потом я вырос из детских сказок. Пацанёнок стал юношей с тёмно-карими глазами, русыми волосами и совершенно другими интересами. Лишь одно у них было общим- неистощимый запас тщеславия...
Девушки, романтика и будущая сладкая жизнь без тягот и поражений- вот и все нехитрые мечты смазливого мерзавца. Я никогда не отличался особой сообразительностью и вряд ли смог бы удивить окружающих своей эрудицией. Для достижения цели приходилось постоянно импровизировать)
Жизнь никогда не давалась мне легко. Моя не самая отталкивающая внешность помогала притягивать внимание симпатичных мне женщин. Но мне не удавалось долго удерживать их интерес на моей персоне. Сейчас я отдал бы всю свою жизнь, чтобы хотя бы на день стать великим поэтом или писателем, чтобы тогда...
Впрочем, что об этом рассуждать. Так или иначе мне отказали. С трудом полученное место в институте уже не радовало меня сулящими возможностями. Хотелось только одного- стать в её глазах настоящим мужчиной, героем своего времени...
Всю свою энергию я тратил на саморазвитие. Вчерашнее быдло с сигарой в зубах наконец-то взялось за книги. Каждый день бездарь писал признания в любви, надеясь, что крепость женского сердца будет взята измором. Ответа на них не было, но я не терял надежды...
Тот день я запомнил особенно хорошо. С лёгкой судорогой от волнения я открыл свой почтовый ящик. Вместо квитанций об оплате на пол упало запечатанное в конверте письмо. Я сразу понял, что оно было от неё.
Письмо показалось мне неимоверно тяжёлым. Я с трудом поднял его с кафеля и стремглав побежал по лестнице, не различая ступенек. Три раза я с размаху треснулся о лестничную плитку, но мои ноги как гонщик формулы-1 только и знали, что жать на педаль газа...
Мои нервы не смогли успокоиться и в стенах родной квартиры. Я взял небольшой тайм-аут, чтобы перевести дух. Но руки всё равно меня не слушались. Я понял, что без ножниц мне не справиться...
И вот он- звук рвущейся бумаги о лезвие. Письмо подхватывается воздухом и падает под стол. Господи, соберись ты, тряпка! Ты мужчина или нет, в конце концов. Резким движением руки я уверенно взял письмо, и мои глаза стали внимательно следить за буквами и словами, от которых зависела моя жизнь.
В письме было сухо сказано, что моим поведением недовольны и просят прекратить писать навязчивые письма. Также в нём было отмечено, что мне было бесполезно скрывать свою личность под словами "тайный поклонник", так как весь дом уже не раз видел меня наклонившимся над почтовым ящиком её квартиры. В конце письма была приписка, осведомляющая меня о том, что мой объект обожания скоро выйдет замуж. Дальше стояла убийственная точка...
Я как ребёнок испугался этой точки. Как, неужели это конец? Но что я делал не так? В чём моя ошибка? Что в себе я ещё не успел изменить в лучшую сторону? Вопросы вертелись один за другим, каждый предыдущий порождал тысячу новых. И между тем в меня воткнулось острое жало обиды и разочарования. Я сел на пол своей комнатушки и закрыл глаза. Но и так я видел её портрет: строгость и лукавость зелёных глаз, светлые спадающие локоны, милая родинка на шее и трогающий до глубины души голос...
Я не заметил, как повышенная влажность в глазах выросла сначала в одну, две слезинки. А потом меня вывернуло наизнаку от боли. Я зажал руку в зубах, чтобы не взвыть от окончательно сдавших нервов. Мир расплывался и терял чёткие грани. Свет распадался на тысячу мелких, но острых игл, которые с поразительной точностью вонзались в сердце. Мне стало так душно, будто из комнаты откачали весь воздух. Я расстегнул ремень и вынул его из затяжек брюк. Я уставился на бляшку и увидел в ней своё отражение. Мне стала настолько противна моя расфуфыренная физиономия, что я хорошенько размахнулся и всадил бляшкой между своих лопаток. От неожиданности у меня на миг прервалось дыхание. Этот миг показался мне вечностью. Я тонул в омуте ненависти к самому себе. Не хотелось делать больно другим. Не хотелось терпеть боль изнутри...
Я в беспамятстве бил себя по рукам и спине, пряча в стоне самые страшные ругательства. Когда одурь спала с моей души, я молча подошёл к зеркалу. На меня смотрело запуганное существо, к которому я не испытывал ничего, кроме отвращения. Отойдя пару шагов назад, я взял молоток и изо всей силы залепил им по зеркальной глади. Огромная трещина змеёй пробежала перед моими глазами, ещё миг- и тысячи осколков пронзительно зазвучали в тишине квартиры...
Мне сложно было удержать равновесие. Острый песочный хрусталь на полу оказывал на меня завораживающее впечатление. Мне очень хотелось, чтобы они стали огромной линзой Архимеда, а я-неприятельским флотом, которому суждено сгореть под лучами жестокого небесного светила...
Не помню, что было потом. Всё уже выбилось из головы. Была ли тогда паршивая погода, что я ел на завтрак, как вставал утром следующего дня- увы всего этого моё полено не упомнило тогда и не упомнит теперь. Я бросил учёбу, продал разгромленную квартиру и навсегда простился с городом N.
Нет, всё-таки один день помню. День моего отъезда...
Это была суббота. Вещи были собраны ещё на прошлой неделе. Взял под руку чемодан с моим барахлом, плюнул на свою фотографию, сжёг её зажигалкой и напоследок бросил пепел в урну. Покупатель нашёлся быстро, в цене моей бывшей гавани сошлись без дополнительных наценок. Я обречённо посмотрел на дверь, взял в руки пожёванный временем дипломат и направил свои ноги подальше от этого места...
Солнце с необъяснимой мне радостью провожало меня на перрон вокзала. Ну вот, после парка моя ненаглядная станция...
Хорошо летом в парке. Дети снуют куда не попадя, собаководы вместе с четвероногими друзьями играют в минёров или удобряют землю. Птицы нежно щебечут о своих гнёздышках и синеве неба. Скамейки так и просят сесть под сенью берёз и старого тополя. И как сладко и больно прощание с отчим домом...
Вот и касса. Вот и билеты. Вот и та самая платформа. Я ехал до конечной остановки и не строил дальнейших планов. Хотелось просто навсегда сбежать из этого осточертевшего города...
Вот первый толчок. Платформа со скрипом и лёгким скрежетом начинает плавно уходить назад в прошлое. Стук колёс нестерпимо давит на психику, но и не позволяет с головой уйти в омут сомнений. Мне стало немного легче, как будто я пришёл в себя после приступа малярии...
Мне захотелось подумать о чём-нибудь пошлом и обыденном. Именно эти вещи скрашивают наш убогий быт и просто помогают отвлечься. Я неожиданно вспомнил, что с утра во рту у меня не было и маковой росинки. Бутерброды и откуда-то взявшаяся банка шпрот скрасили моё одиночество. Приятное тепло пробежалось по моему щуплому телу, норовя ущипнуть за кончик уха. Хорошо оставаться ребёнком в душе :)
А поезд не останавливался и только набирал обороты. Реки, озёра и переезды проносились перед моими глазами и тут же
