ЛЕДОВАЯ ВОЙНА 20

удивляясь своему вопросу, -- как доехали?
-- Доехали? Долетели! Сейчас расскажем. Ты чай будешь? Сумку давай отнесу… вот твоя кровать, мы застелили с васильками. Как тебе? Ничего, что у окна? Вот чай, с травами.  Может кофе со сгущенкой? Сиди и слушай!
Сестре Гербере рассказали про замерзающий на высоте бензин, про летающего Иоганна, про доктора Эмета Брауна и скорость восемьдесят восемь миль в час, про пустой дом Михоэльса и убитую Варю, про письмо адмирала Крейга, про маленького принца Семена и про похищенных Любашу и Александру. 
Когда наговорились до устали, часы в гостиной ударили дважды. Но неугомонная Вереск вдруг решила, что настал час выкурить трубочку-другую. Категорически. Именно сейчас. Ведьма — это ведьма, и пишется – ведьма!
Вопрос был в том, как доставить валькирию вниз и обратно. В дортуарах не курили, а кухня и гостиная были заняты. Можно было подержать девушку за ноги за окном. Но курить, когда ты висишь вниз головой, было, по меньшей мере, слишком экстравагантно. Сестра Вереск ткнула пальцем в потолок и прошептала «Эврика!»
-- Надо сделать так: Настя принесет мою боевую метлу, а Гербера откроет окно. Летать на малых и сверхмалых высотах учат на втором курсе.
Анастасия тихо открыла дверь, придерживая её ладонью. В коридоре было пусто.
-- У моей метелки кожаный темляк с серебряной бусиной в виде черепа. Он один такой, не спутаешь, -- а сама принялась набивать изящную трубку. Как только, шаги Насти затихли в глубине здания, Вереск быстро зашептала Гербере: 
-- Поверь всему, что скажу. Кто-то что-то подозревает, но знаю только я. Наш генерал под властью чар. Не такие уж крутые чары, немного защищают, немного контролируют, немного озадачивают конкуренток, -- норвежка внезапно замолчала и прислушалась. По коридору кто-то шел очень легкой походкой. Белокурая ведьма пристально посмотрела в глаза и спросила, коротко и жестко.
-- Чары твои?
-- Мои, -- не раздумывая, ответила Гербера.
-- Молодец! Договорим внизу, хорошо? – сестра Вереск, прихрамывая и морщась, отошла к дверям и включила летательный аппарат, -- Герочка, открой, пожалуйста!
Оконные створки распахнулись, и ведьма изящно выпорхнула на улицу. Летчица сидела на метле боком, как всадница на дамском седле. Боевая метелка описала вокруг дома спираль со снижением. Облетая виллу со всех сторон, Вереск убедилась в том, что окна погашены, и комнаты погружены в сон…
Насте стало холодно, и она обняла свои плечи. Вереск молча пыхтела ароматным табачком. Гербера мучительно выбирала – сказать или не говорить? Сказать или не говорить? Сказать!
-- Девочки, тут один секрет есть, -- неуверенно начала сероглазая ведьма и запнулась, наскочив на тяжелый ледяной взгляд Вереск. – Да и не такой уж секрет… Короче, не зовите меня Герой, Геркой и даже Герочкой не надо, пожалуйста.
-- Иван-Чай так тебя называла, было? – некстати припомнила Анастасия.
-- Называла. Называла, когда хотела на место поставить. Или кольнуть побольнее!
-- Почему?
-- Потому, что так похоже на слово «героин». А я…
-- Не надо! Мы поняли. – остановила ее норвежка.
-- Мы с тобой, Бера. Так - нормально? – спросила Настя. – Можно обнять тебя?
-- А хочешь – Берта? Или – Бертолет? – прихромала в круг сестра Вереск и обхватила их, на сколько хватит рук.
-- Девчонки, а «вертолет» можно? – донеслось из недр японского пуховика.
-- Можно!
Три девушки в темноте стояли, обнявшись. Главным было открытие, что нет ничего главного. И абсолютно все равно Вертолет или Бертолет, лишь бы не Герочка.

Настя продрогла и ушла в дом. Сестра Берта села рядом с Вереск и достала сигареты.
-- Значится так! – быстро зашептала Вереск, -- чары твои, говоришь? Входные коды помнишь?
-- Там прогрессия, помню, конечно…
-- Наша задача – немедленно ликвидировать всю систему, -- блондинка нахмурилась и закусила губу, -- понимаешь, надо убрать все линии, до миллиметра. Госпожа весьма искусна в магии. Выяснить личность автора заклинаний, для нее, не задача. К утру мы должны все сделать и мирно спать в своих кроватках.
-- Сестра Вереск, скажи, почему ты мне помогаешь? – спросила сероглазая ведьма Вертолет, -- ведь тебе от меня никакой пользы, скорее – вред! Конкуренция и все такое…
-- Давай по-честному! – норвежка принялась набивать новую трубочку, -- Конкурентом ты мне станешь лет через десять, не раньше. Авторитет и опыт растут очень медленно. Вот тогда и вернемся к разговору о соперничестве. Сейчас нам делить нечего, кроме врагов. Нельзя Госпоже давать повод к расправе над тобой! Ты – одна из нас, наша сестра и боевая подруга. Не ее право судить вольных ведьм.
-- И чего плохого я ей сделала? Влюбилась, хотелось… очень даже хотелось… не связалось, -- Берта дышала на замерзшие пальцы, -- сниму защиту и ничего не останется.
-- Всё сказанное подходит к обычным людям. Влюбились – женились. Разлюбились – развелись. Госпожа Северный Ветер – особа королевской крови. Космической королевской крови.
-- И что?
-- Неудача для нее невозможна. Недопустима.
-- Но ведь он женился на Любаше. Допустимо? – девушка отчаянно отыскивала последнюю надежду.
-- Любаша сегодня ушла куда-то… ты не видела?
У новенького вертолета остановился винт. На большой высоте и приличной скорости. Со спины сошла небольшая снежная лавина. Парашюта не было и в помине. Предпоследняя читаемая мысль – падать или прыгать? Последняя мысль – а какая разница?
-- И что мне теперь делать с этими новостями? – в голос прорывались, звеня, запертые слёзы, -- самой сдаться или ждать, пока поймают?
-- Не надо ничего ждать. Сейчас пойдем и все сделаем. Посидим еще полчаса, пусть сон к нему прилипнет покрепче.
-- У тебя же нога!
-- У меня две ноги. И одна голова, которая умеет терпеть многое. Спички у тебя?
— Вот, возьми… слушай, Вереск, тут такое дело… я же кошкой черной вхожу в контакт… Мне нужно в потайном месте одежду всю снять, и сразу перейти Барьер. Вернуться неплохо бы в ту же точку, а не бегать голой по парку.
-- Сейчас придумаю, -- Вереск важно пыхтела трубкой, подражая своему любимому книжному герою – сыщику Шерлоку Холмсу. Норвежская ведьма давно решила – если с инженером Гариным все будет в порядке, на следующее приключение пригласить худого англичанина с трубкой в зубах. -- Было бы здорово спрятаться в глиссере Госпожи… хе-хе! Но, корабль в режиме невидимости, да и заперт, скорее всего. Иоганн пусть себе спит. Was wissen Zwei, wisst Schwein! К черту корабль! Вот там, чуть в лес, будка или домик, не знаю, как садовник его называет. Ключа не надо. Там будет твоя база. Тайная!
Сестра Вереск ухмыльнулась шпионской ухмылкой, и выдохнула через ноздри сладкий табачный дымок. Бертолетка смотрела на боевую ведьму с нескрываемым восхищением и тут…
-- Ох, елки-палки! – Берта хотела хлопнуть себя по лбу. Изо всех сил. -- Дура. Идиотка.
-- Ну, что опять не так? – тяжкий вздох и большой клуб дыма.
-- Понимаешь, за генералом идет слежка. Постоянная. Не в человеческом понимании. Понятно, по улице за ним никто не ходит, и в окна не заглядывает. Но следят, точно, следят. Телеметрически! – девушка вспомнила трудное слово.
-- Чего? – Вереск чуть не закашлялась, поперхнувшись дымом.
-- У космонавтов есть такие приборы. Человек в открытом космосе, а в центр управления тонкой ниточкой бежит информация – какая у пилота температура, давление, как сердце стучит. Доктора каждую цифру читают, составляют общую картину. Понимаешь?
-- Понимаю. Так куда, ты говоришь, нитка ведет? – хитро сощурилась норвежка.
-- Центр управления полетом.
-- А от генерала куда ниточка тянется? – Вереск выдохнула огромное облако дыма.
-- Не знаю… Надо по этой ниточке пройти до другого конца, да посмотреть. Только вот, что я скажу тебе наверняка, по правде. Ниточка… она, как шоссе.  Движение по ней идет в обе стороны, понимаешь? По ней можно приказать, можно запретить, можно убить.
-- Берта, скажи честно, ты в дурке лежала? – табачный дым скрыл Вереск с головой. По форме, облако напоминало атомный гриб.
-- Три раза. Один раз на Пряжке. Два раза в Скворцова-Степанова, -- и лицо ее стало злым.
-- Прости… я только сегодня…
-- Ерунда, проехали! Так вот, когда я ставила свою защиту, все лишние каналы, я убрала. К утру генерал был еле живой, а кошка чудом унесла ноги. Пока плелась защита, в нее вплетались золотые ниточки. Куда ведут? Туда? – Берта указала пальцем в небо, -- может быть. Туда? – она указала в землю, -- может быть. Туда? – палец коснулся собственного виска, -- очень может быть.
-- Давай с меньшим злом разберемся. К черту садовника и его будку, -- ведьма Вереск выколотила свою трубку об каблук. – Сейчас идем домой. То есть, ты идешь, а я лечу. Все уличное барахло оставляем в спальне и тащимся на чердак. Очень тихо. Чердак пустой, там никто не живет. Иоганн хочет там сделать то ли мастерскую, то ли студию – может я не поняла. Дальше. Снимаешь одежду, проходишь Барьер и становишься черной кошкой. Идем в гости к Ивану Ивановичу. Могу взять тебя на руки, так будет даже лучше. Пришли. Ты работаешь, я на атасе, за дверью. Коли спалят, прячься, как следует и жди меня. Выберу подходящий момент и вытащу тебя из этой переделки.
Золотые нити не трогаем, пусть Госпожа сама разбирается с этим чудом. Твоя цель – убрать свои артефакты. Сделала дело – гуляй смело. В смысле, убрала защиту – быстро на чердак. Стала человеком – иди спать. До утра я подежурю.
-- А если не стану человеком? Заколдуюсь или текст забуду? – Беретта волновалась.
-- Тогда пойдешь спать к Злотому. Весна коту голову вскружила – влюбился в тебя насмерть. Погоди, еще серенады петь будет для прекрасной дамы. И мышей дохлых сдавать. Обменом за поцелуи. Мужчинам свойственно требовать внимания к себе за выполнение рутинных обязанностей и обычных дел. И ничего тут не поделаешь!
Сестрица Вереск посмотрела на черное небо с искорками звезд.
-- Скоро конец «собачьей вахты», самое время. Как говорят британцы, now or never, в смысле – пошли скорее.
Берта проскользнула по темной лестнице на второй этаж. Пройдя коридором до двустворчатых дверей в нынешнюю детскую, девушка легко разобралась, в какой стороне их спальня. Но, когда она свернула из большого коридора в маленький тамбур перед их комнатой, в темной глубине, по правую руку, обозначился человеческий силуэт и тотчас исчез. На секунду сердце остановилось, а в голове пронеслась идея легкого избавления от всего и задаром. «Вот мотор станет, покривляюсь пару минут, на вот этой самой дорожке, и жизнь кончится. И шут с ним!» Буквами длинно выходит, мысль промелькнула гораздо быстрей.
Придя в себя, ведьма встревожилась уютностью образа. Никогда и нигде, Берта, не относилась к своей смерти, без должного страха и почитания. Ни в тюрьме. Ни в психушке. Ни в реанимации. Никогда не доверяла зубоскалам, игравшим эндшпиль своей жизни, рассказывая полуприличные анекдоты. Ее страх смерти никогда не был трусом и циником. В ходе нескольких редакций, он утратил житейскую суетность и мелочность.  Мало-помалу стали очевидны аристократические принципы торжества и таинства, лежащие в основе ее отношения к смерти. Для Герберы финал жизни походил на венчание в церкви. В фантастической Вселенской Церкви. Торжество и таинство. Явление ангелическое и серафическое.
И тут – на тебе! Покривляюсь и шут с ним!

Православный святой отец констатировал