В ту ночь планету поразило безмолвие, а зелёные сумерки усыпили всех непричастных к небесам.
Человек взбирался ввысь, по каменной стене, уходящей в мглистое небо. Он не помнил, кто он, когда начался его подъём, не знал, как долго продлится этот путь, и какова цель его стремления наверх. Однако знал, что от его вызова зависели связь и соотношение миров.
К своему удивлению, штурмующий довольно скоро достиг вершины, и начал спускаться по другую сторону стены. Спуск оказался труднее, чем подъём. Всё внимание теперь было поглощено нахождением выступов в стене. Наконец, он нащупал последний камень, и на мгновенье, повиснув на руках, мягко спрыгнул на поверхность.
Достигнув земли, человек сразу направился вперёд. Он знал, что далее – цель его похода. Однако, едва он сделал несколько шагов, как провалился в затаившийся во тьме колодец. Мгновенный ужас пронзил человека, но вскоре он осознал, что падает медленно, долго, в тягучих, непривычных ему звуках. И когда человек достиг дна и встал на ноги, то удивился, как легко это касание произошло. Он находился в каком-то подземном коридоре. Было не гулко и тихо, вдали замирал какой-то звон. Тоннель был заполнен серебристым светом, и было неясно, откуда пришёл свет. Человек сделал первый шаг по коридору, по которому (он знал) ещё никто из людей не проходил.
И снова, едва он сделал несколько шагов, как оступился, но вовсе не упал, а понёсся вперёд, стоя на блистающей солнцем колеснице. Шесть огнедышащих коней несли его вперёд. Гулом отдался рёв и цокот – он влетел под какой-то высокий свод. Мгновенно исчезли кони и блистающая колесница, и бемолвие оглушило человека.
Теперь он чувствовал, что проваливается в океан черноты – всё медленней и тише. Тело остановилось – его сковало оцепенение, как будто навсегда. Человек был в состоянии лишь осознать, что он не видит, не слышит, и не мыслит. И так пропадали миллионы лет. Он узнал, как истекает со временем обыкновенный камень. Он видел, как где-то над ним летали птицы, слышал далёкие голоса людей, но всё это было помимо его, не для него.
И снова тело пришло в движение. Снова он увидел себя идущим по коридору, и уже начал догадываться, что это был за коридор.
Очередное своё перевоплощение человек встретил наготове, внимательно анализируя себя самого, и всё происходящее вокруг. В невиданное состояние попало его тело: оно обнажилось, и покоилось в колыбели, сплетённой из лучей звёзд. Это тело было не для него – принадлежа всей Вселенной, всем её звёздам и планетам. Так причудилось ему: её край и его смерть, её свет и его начало.
Возможно, кто-то с ним репетировал образы ада и рая – но зачем?
И снова его вернули в прежний облик, и снова пошёл по коридору. «Сможет ли встретиться что-то ещё невероятнее того невероятия, что я встречал?» – подумал человек.
Казалось, всё в этом мире исходило от его шагов. Ибо от шага последующего коридор оборвался и перед ним разверзлась плоскость. Это было пространство одномерное – из бездны в бездну, но человек смог облечь её только в знакомое ему: «пустыня». И в этой пустыне ещё от одного шага его явилась плоть ребёнка.
Ребёнок бежал куда-то, от него, а над пустыней в это время раскалывались небеса. В мгновение чёрно-звёздное небо превратилось в светлый день. И в этом дне расцветшем человек увидел, что ребёнок тот маленький, едва научившийся ходить. Однако он вовсе не убегал от человека, а смеясь, увлекал его вслед за собой.
Ребёнок казался чист и невинен, как эта Вселенная вокруг.
Вдруг ребёнок исчез и на месте его появился холм. Этот холм стал тут же стремительно расти и превратился в единственную, на всю пустыню, гору. Но и гора преобразилась – взметнув шись высочайшей башней до небес. Тут же вокруг взметённой башни возрос дремучий лес.
Подойдя вплотную к стене леса, он увидел тропинку, ныряющую в него. Очевидно, лес сторожил эту башню, но человека он ждал, ибо деревья тут же послушно расступились перед ним.
Человек вошёл в отрешённую от сего мира тишину. Так лес открывал ему свою тайну: он был беззащитен, как и человек. Журчала на перекатах вода лесной реки, и говор был у неё не громкий, про себя. В чаще лесной перекликались чьи-то голоса, но всё это естественно уходило в тишину, а потому не настораживало человека.
Тропинка, виляя, вела пришельца, выводя его к странной башне. Это явление ли, существо ли, на его глазах явилось из земли. Даже более того – башня продолжала расти. И в тоже время она была очень древней – выщербленные, потрескавшиеся стены, обломки и осыпи вокруг. Человек всё ещё не понимал ни аллегорий, ни метафор, возникших перед ним.
Он подходил всё ближе к башне. «Вот новая (и не последняя?) истина, – мучил его вопрос. – Как мне не пропасть в этой истине, каких богов поставить над собой?»
А башня была уже рядом – только дотронься до неё. Настежь были распахнуты её двери, и тропа приглашала его не бояться и войти.
«Как мне отречься от убивающих идей? – снова мучительно думал человек. – Как мне освободиться от Земли – и от любви её, и от богов?»
И человек наконец шагнул через порог. Но всё обыкновенно оказалось в новом мире. В закрытом пространстве звучали одни его шаги – вот о чём можно было в этой башне размышлять.
Так он вышел на площадку первую, по периметру которой было несколько запертых дверей. И за каждой из них раздавались человеческие голоса. В одном случае это был беззаботный женский смех, за другой мужской голос, который, что-то пел, за третей, не уставая, плакал ребёнок, за четвёртой отчаянно выл старик. И лишь за пятой дверью не было слышно ничего. И сколько человек не стучал в эти двери, никто не откликнулся, никто не открылся чужаку.
Ещё выше поднялся он по винтовой. Там, на площадке второй были тоже двери, и за ними тоже звучали голоса. Но теперь один из них звал на помощь, за второй раздавались безобразные чавкающие звуки, за третей переодическим гейзером извергался хохот – неизвестно зачем и почему.
Вдруг сверху раздались чьи-то быстрые шаги. Человек бросился на звук. Но неизвестный стремительно убегал от него. Человек видел только что взметнувшуюся пыль, но никак не мог увидать того, кто так стремительно от него убегал. А человеку важно было задать единственный вопрос: почему они, одиночки, никак не могут встретиться в этой пустоте?
Наконец, убегающий мелькнул на верхней площадке, хлопнула, отсекая его от внешнего мира дверь. Когда преследовавший выскочил на площадку, на ней уже не было никого. А за всеми дверями удалялись и затихали разного рода голоса.
Зато на следующей площадке не было никаких дверей. Перед ним, во всю круговую панораму раскрылось царство звёзд. Он услышал чьи-то поющие слова: «Ты – Первый из людей. И Мир шагнул к тебе в ответ».
Человек вышел к вершине из вершин. Взойдя на неё, он протянул руку, и ему показалось, он дотронулся до звёзд. Теперь все светила были в его воле.
Он увидел, чтО есть Вселенная: звёзды, и их свет, ушедший в бездну навсегда. Всё открылось ему на вершине из вершин.
Вдруг Вселенная сжалась в ничего, а затем распахнулась в нечто, похожее, на извивающееся ленты. Всё больше и больше становилось этих лент. В едином объёме ленты начали распадаться, воссоединяться и заплетаться в крутящийся клубок. И снова пропало всё в ничего, сжалось в нуль, а в следующее мгновение лопнул этот нуль. И снова Вселенная переродилась, свернувши в себя всё: галактики, звёзды, людей с их бессмертной мыслью, погасив сам свет в сингулярность, в нуль. И опять Вселенная расцвела: всё родилось из ничего, всё сотворилось – и человек увидел, как звёзды и их лучи выстраиваются в дорогу.
Он услышал гудение, пение, раскаты. «Хоть властвуй, хоть просто ходи и созерцай, – пропели ему звёзды. – Мы открываем все тайны про себя».
«Но как я смогу принять дары богов, я – человек!» – он всё ещё стоял перед порогом.
«Никто за тебя не полюбит, не умрёт!» – ответили ему
Человек оглянулся – Земля отпускала его, она давно ждала его ухода. И перед уходом сам человек исповедовал себя: «Хватит ли боли у меня – уйти без оглядки от Земли? Уйти безгранично, истинно, навечно». Ему показалось, он должен выйти из жизни в никуда.
Дорога, предлженная ему, пугала мрачными смертями – но что-то уже светлое нашёптывали звёзды, что-то уже колдовали, преображая его в неотразимого героя.
«Никто из богов, и никогда не мог сравниться с человеком в безумии его. Никто из бессмертных не смог человека одолеть», – чьи-то слова плескали ему навстречу.
«Ибо всё человек – его вознесение и смерть», – озвучивались слова ему в упор.
Он вышел из сумрака, пройдя за стену – а ныне такая бездна стояла перед ним. Ибо был он возвышен – до истины богов.
Раздались всеразрешающие звуки. Музыка – вот был язык, понятный всем. Ибо музыка изливалась гласом от богов.
Раскрыв широко глаза, оставив ужас позади, вздохнув последний раз, человек сделал звёздный шаг. Он обнаружил себя в пространстве, которое смертным не вообразить.
«О, эти люди, штурмующие небеса!» – пропели из-за звёзд.
Всё так и есть. Но радость познания меркнет от понимания одиночества...