кругом дышало свежестью. Было раннее тбилисское утро, ясное и радостное. Ярко-синее, словно сшитое из шёлка небо распласталось над городом, над всеми этими пестрыми улицами, домами с резными балкончиками, красными железными крышами, храмами, платанами, горами. Замечательное мирное утро!
За забором продолжали кричать: «Батибути! Батибути!» Эдик выглянул за ворота. Там посреди мостовой, выложенной крупной брусчаткой, стоял большой толстый старик в старой выцветшей чохе и с огромным хурджином, доверху набитым бело-розовыми батибути. Рядом со стариком громоздилась тележка со стеклотарой.
Вокруг старика толпились дети с пустыми бутылками. Детей было много, похоже, что весь околоток сбежался сюда. Очередной ребёнок клал в тележку бутылку Старик доставал из хурджина большую круглую батибутину, похожую на распускающийся бутон сказочного цветка и подавал ребёнку. Ребёнок благоговейно брал в руки это огромное, размером с два взрослых кулака, бело-розовое благоухающее чудо и отойдя всего лишь на шаг вонзал зубы в эту вкуснотищу. И казалось что кругом расцвели диковинные сазочные цветы. Или далёкие кометы, яркими шарами спустились детям прямо в ладошки.
Эдик любил батибути, также как все тбилисские дети. Каждое летнее утро заслышав крик «Батибути» дети сбегались к источнику звука со всех окрестных дворов, а цена-то удовольствия была всего одна пустая бутылка. Старик осчастливив ребятишек любимой сладостью двигался со своими хурлжином и тележкой дальше, оглашая округу зычным «батибути».
Вот и сейчас старик стоял в окружении детей. А счастливчики уже хрумкали свои батибутины. Эдик понял, что нужно в спешном порядке достать пустую бутылку, а лучше две, для соей младшей двоюродной сестрёнки Раечки.
Он бросился домой в надежде попросить бутылку у тётушки Лены. Но тётушки дома не оказалось. Она, как всегда, с утра пораньше отправилась на базар. Дядюшки Вано дома тоже не было. Эдик порылся в шкафах – пустота, даже намёка на бутылки нет. Единственная подходящая бутылка была с молоком, стояла на столе в глубокой посудине с водой. В эту бутылку всегда покупали у молошницы молоко, поэтому взять её Эдик не решился. Он вышел во двор, порыться в сарае. Но и там бутылки напрочь отсутствовали.
Тогда он решил пойти за бутылкой к соседке и вышел на улицу. Проходя мимо старика он вновь взглянул на хурджин. Но видимо его взгляд был так красноречив, что старик вдруг спросил: «Что мальчик, бутылки нет? Ну возьми так, без бутылки!» и протянул мальчишке батибути. Эдик отрицательно закачал головой.
- Бери! Бери! – прогудел старик и грозно добавил, - а то обижусь и больше к вам сюда не приду!
Эдик взял батибути, подблагодарил старика и побежал домой, чтобы разделить лакомство с Раечкой. Дома он подумал, что надо всё-таки старика отблагодарить и принести ему пустых бутылок за просто так. Потому что в свои прежние приезды Эдик несколько раз видел, что старик порой даёт детям батибути, без всяких бутылок. Ну, что делать, если бутылок нет, а сладкого хочется!
- У него ведь наверное артель, как у Чоджи и этак старик со своей добротой может вконец разорится. Надо ему помочь, - решил Эдик.
Раечка проснулась и они разделили батибутину на двоих. А потом Эдик спросил, где могут быть пустые бутылки. Раечке было всего пять, но для своего возраста она была очень смышлёным ребёнком и назвала все возможные места нахождения бутылок.
Перво-наперво они слазили в подвал и там разыскали целую батарею бутылок, полных разных цветных жидкостей: жёлтых, оранжевых и бардовых. Эдик стал открывать бутылки одну за другой. И в каждой из них оказалось ткемали, только разного цвета и разной кислоты. Эдик подумал, что раз всё равно ткемали, то можно слить несколько бутылок в одну посудину. И стал искать подходящую тару. Но тары не нашлось и пришлось бутылки обратно закупорить. Затем они снова поднялись в комнату и залезли под кровать. Но и под кроватью ничего похожего на бутылки не было.
- Надо идти на мусорку, уж там-то точно море бутылок, - подумал Эдик и они с Раечкой отправились на ближайшую мусорку. Они обследовали всю мусорку, каждый миллиметр, но бутылок не было. А ведь ещё на днях Эдик пробегая мимо видел несколько стеклянных бутыльков. Это было ужасное невезение.
Ребятишки вернулись домой ни с чем. И тут совершенно случайно они наткнулись за шкафом на полупустую бутылку. Какая-то прозрачная, чуть желтоватая жидкость плескалась на самом донышке.
Эдик откупорил и понюхал. В нос резко ударил острый запах чеснока и чачи. Это был какой-то лечебный настой для втираний. Точно такой же делала мама, и когда кто-нибудь из домашних болел, она давала выпить чайную ложечку этого настоя или натирала им больное место.
Эдик вылил остатки настоя и промыл бутылку. Запах вроде бы улетучился. И тут мальчишка заметил на горлышке небольшой скол. Нет, такую бутылку точно нельзя было отдавать хорошему человеку. И Эдик недолго думая перелил молоко из целой бутылки в эту, надколатую..
И они с Раечкой отправились искать старика. Спрашивали у встречных мальчишек и шли по следу и ведь догнали его у самого выхода из Сололаки, почти за городом. Эдик всё правильно рассчитал – батибути у старика уже не было, а значит рассчитываться ему с ними не чем. И можно с лёгким сердцем отдать бутылку старику. А ещё лучше незаметно запихнуть в тележку. Что Эдик и попытался сделать.
Но старик всё-таки заметил.
- Забери обратно, - сказал он.
И тут Эдик ответил старику его же словами:
- Не возьму! А то обижусь и больше покупать батибути не буду.
И старик вдруг засмеялся и погладил детей по головам.
Пришла тётушка Лена и стала варить детям кашу. Она налила молоко в кастрюльку, потом принюхалась и сказала:
- Ничего не пойму, почему молоко вдруг стало пахнуть чесноком7
И Эдик сказал:
- Тётушка, не надо каши, мы лучше так выпьем молоко.
И Раечка кивнула в знак согласия.
- Ну уж нет, - ответила тётушка Лена, - такое молоко вы пить не будете!
И стала переливать его обратно в бутылку, чтобы оно скислось. И только-только успела перелить, как дверь распахнулась и вошли дядя Вано и его знакомый. Эдик с Раечкой недолюбливали этого знакомого. Он был хитроват, говорил с язвинкой и всегда старался принизить собеседника. Это чувствовали доже дети. Он редко заходил в гости. Но сегодня пришёл и тут же съязвил в адрес Эдика.
А потом гость увидел бутылку с молоком и заявил дяде Вано, что не прочь испить молока, так как накануне он чем-то сильно отравился. Желание гостя – закон! Дядя Вано протянул ему бутылку и стакан. Но вредный дядька не стал наливать молоко в стакан, а не отрываясь заглотил его прямо из бутылки. Всё, до последней капли.
Эдик и Раечка с живейшим интересом смотрели как дядька расправляется с молоком. И только когда он выпил всё до донышка в нос ему ударил запах чеснока.
Дядька вытаращил глаза и закричал:
-Что ты мне подсунул! Я же не ем чеснок! Ты меня отравить хочешь!
Он швырнул стакан и выскочил из дома.
Дядюшка Вано застыл с выпученными глазами и раскрытым ртом.
И тут тётушка Лена сказала:
- Извини, я не успела предупредить, молоко действительно пахнет чесноком.
Эдик и Раечка не выдержали и расхохотались во всё горло.
А дядюшка Вано закричал:
- Что мне теперь делать? Я опозорен на весь город! Гостя угостил отвратительным молоком!
Но потом дядя Вано глянул на хохочущих Эдика и Раечку. И вдруг расхохотался сам.
- А ведь это к лучшему! Я не знал, как отделаться от этого прилипчивого человека, а теперь он сам отстанет.
И тетушка Лена понимающе улыбнулась.
А на следующий день Эдик взял Раечку за руку и они отправились в магазин. И Эдик на те деньги, что Чоджа дал ему на мороженое для Раечки и для него, Эдика, купил две бутылки лимонада, который они выпили по дороге да ещё друзей угостили. А ту злосчастную чесночную бутылку заменили на две новых.
_____________
Словарик:
Сололаки – один из старых районов Тбилиси.
Хурджин – сумка для ношения грузов из двух мешков, соединённых между собой перемычкой. Шилась из ковровой ткани, носили сумку перекинув через плечо – один конец сумки сзади, за спиной, другой спереди.
Ткемали – сладко-кислый грузинский соус из дикой кислой сливы-ткемали, наподобие алычи;
Чоха – грузинское название черкески, народная мужская грузинская приталенная одежда.
6. Сообщение по радио
Июнь был в самом разгаре. Дни стояли жаркие, прям хоть из реки не вылезай. А по Хашури их протекало целых две – Кура и Сурамули. Старшие ребята ходили купаться на Куру, а младшие довольствовались Сурамули.
Эдик дал родителям слово, что не будет бегать на Куру и своё слово держал. Мальчишки их околотка с утра до вечера пропадали на Сурамули. Речка была неглубокая, чистая, течение спокойное, вода теплющая. Плескаться и плавать в ней одно удовольствие. Мальчишки загорели до черноты.
Незаметно прошло больше половины июня. Но этого не замечалось, ведь впереди ещё было два с половиной месяца каникул и море всяких интересных дел. Они со старшими мальчишкам собрались полазить по Сурамской крепости и Хашурской башне, посмотреть древний храм Цроми, который построили ещё в 7 веке, забраться на гору Горинамкли, сходить на высокогорное озеро Кодицкаро и на водопад Биджниси. В общем, задумок было много.
А в воскресенье Эдик с родителями собирались поехать в деревню, к родне. Но у Чоджи и Степана накануне появился срочный заказ. И они решили поехать в следующий выходной.
В воскресенье Мария ушла к подруге, а Эдик с друзьями умчались на речку. Они устроили морской бой, брызгались, барахтались в воде, старились спихнуть друг друга с плотика. И в самый разгар игры на берег прибежал Серёжка.
- Парни, война! – закричал он.
- Врёшь! – засмеялись мальчишки.
- Нет серьёзно! По радио объявили. Гитлер напал.
- Да не может быть, у нас же с Германией договор! - сказал Резо, - Эдик, как он называется?
- Пакт о ненападении.
- Точно, пакт о ненападении.
- Да правду говорю. По радио сказали. На площади толпа народу, все слушают.
Мальчишки наспех похватали одежду и, одеваясь на ходу, ринулись на городскую площадь. Там у столба с репродуктором толпился народ. Лица у всех были напряжены и суровы. Люди слушали голос диктора. У многих женщин по щекам катились слёзы.
Радио замолчало, но народ не расходился. Женщины продолжали плакать. Мужчины молчали.
- Да мы наподдадим этому Гитлеру! Да он получит от Красной Армии по полной! Будет знать, как нападать! – горячились мальчишки.
- Да тише вы! - шикнул на них кто-то из взрослых.
И Эдик вдруг понял, что и вправду война.
Он бросился домой, влетел в мастерскую и сходу закричал: «Папа, война!» И сам не заметил, как впервые назвал отца папой.
- Что ты такое говоришь, мальчик?! – изумился Чоджа и даже привстал от удивления.
Степан вскочил и подошёл к Эдику:
- Повтори. Повтори, что ты сказал.
- Война. Гитлер напал.
- Не может быть. Он что с ума сошёл этот Гитлер!
Эдик увидел лицо отца и у него бешено заколотилось сердце – папа словно в одно мгновение постарел.
Степан накинул пиджак и собрался дойти до соседей, чтобы выяснить точно, что же произошло. Но тут в
