Вспомним вопрос Понтия Пилата: «Иешуа Га-Ноцри, веришь ли ты в каких-нибудь богов?»
- Бог один,- ответил Иешуа,- и в него я верю.
А что думал о Боге сам Булгаков? Как бы он лично ответил на вопрос прокуратора Иудеи? И стал бы он давать публичный ответ на этот вопрос или счёл бы нужным отклониться от решительной, но не всегда истинной однозначности и не выносить на общий суд свои мысли о самом сокровенном?!
Душевный склад Михаила Афанасьевича позволяет думать скорее о последнем, поэтому не будем сожалеть о том, что спросить его о Боге нам никогда не удастся. Лучше перелистаем ещё раз нетленные страницы и прислушаемся к тому, что писал Булгаков о жизни и смерти, о Боге и дьяволе.
«...В берлоге
Логе
Бейте Бога».
Так недвусмысленно призывал поэт-богоборец Иван Русаков в романе «Белая гвардия». Но дерзкое и бездумное отрицание бога, основанное не на убеждениях, а на желании эпатажа,- вдруг, с появлением признаков развивающегося у него сифилиса, переходит в самую крепкую веру и мольбы о пощаде: «Господи, прости меня и помилуй за то, что я написал эти гнусные слова…я веря в тебя! Верю душой и телом, каждой нитью мозга. Верю и прибегаю только к тебе, потому что на свете нет никого, кто бы мог мне помочь.» Такова цена воинствующему, а лучше сказать хулиганствующему безбожию.
Поэтические спекуляции на антирелигиозные темы по заказу правящей безбожной власти мутным потоком захлестнули печать во времена Булгакова. Поэтому неудивительна встреча мессира Воланда ( дьявола в человеческом обличии) на Патриарших прудах с ещё одним поэтом-богоборцем Иваном Бездомным, который целую поэму посвятил развенчанию бога. Впрочем, как мы помним, в романе «Мастер и Маргарита» из-за невежества и непонимания самой сути проблемы Иван Николаевич плохо справился с заданной темой и эрудированный редактор Берлиоз указывал ему на серьёзные ошибки, заставлял писать поэму заново.
В эту лекцию и вмешался Воланд, пытаясь убедить литераторов в ложности их представления о Боге и дьяволе. Так возникает булгаковское Евангелие от Воланда, где он, как видимо, не надеясь на богодухновенность канонических благовествований, представляет своё видение далёких легендарных событий.
И (о, чудо таланта!) перед нами является живая и зримая картина, хотя и не согласованная с тем, что описано в Новом Завете, который при жизни отца писателя каждое воскресенье читали в семье.
Михаил Булгаков далёк от следования церковным догмам, наверное, поэтому его взгляд на личность Иисуса полон жизненной силы, и поучения редактора Берлиоза о том, что Иисуса Христа просто никогда не было на Земле, рассыпаются на глазах.
Кстати, современная наука уже не отрицает безоговорочно историчность Христа. Многие серьёзные исследователи убеждены, что он реальная человеческая личность. В некоторых неканонизированных церковных источниках, например, в «Истории иудеев» Гормизия, содержатся сведения о его жизни. Христос предстаёт человеком, обладавшим Высшими знаниями, полученными путём медитаций, почерпнутыми во время дальних странствий по государствам Древнего Востока. Он развил в себе небывалые возможности, которые мы теперь называем словом «экстрасенсорные», проник по другую сторону Бытия.
Христос провозгласил идеи любви к ближнему, принципы добра и нестяжательства, которые вступили в явное противоречие с господствовавшими вокруг законами и моралью; и поэтому был казнен. Впрочем, за последующие тысячелетия мало что изменилось к лучшему в сознании людей и только пышным цветом расцвело лицемерие, прикрывшее уж слишком открытую и неприглядную картину прошлого.
Михаил Булгаков изображает Иисуса (Иешуа),как выделяющегося из окружающих его людей высшей духовностью, а не способностью к чудотворениям.
«Человек перейдёт в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть» - проповедует Иешуа Га-Ноцри, и «добрые люди», а он говорит, что злых людей нет, распинают его на кресте. Но и крестные муки не меняют его святых убеждений, перед смертью он говорит, что никого не винит. И потом, в иной жизни, проходя по лунной дороге с «умывшим руки» Понтием Пилатом, он даёт ему отпущение и покой, говорит, что казни не было. И забвение, наконец, приходит к Пилату, пятому прокуратору Иудеи, которому Левий Матвей когда-то прямо заявил: «…ты будешь бояться меня. Тебе нелегко будет смотреть в лицо мне после того, как ты его убил».
За содеянное в этой жизни приходится нести ответ и после смерти,- таково суждение автора «Мастер и Маргарита». Даже смерть - не та черта, за которой исчезает бесследно любая вина и преступление.
Память людей, бывших рядом с умирающим писателем и врачом, доносит до нас такие слова Михаила Афанасьевича: «Мне мерещится иногда, что смерть продолжение жизни. Мы только не можем себе представить, как это происходит, но как-то происходит…»
Своим творчеством Михаил Булгаков в противовес официальным атеистическим воззрениям пытался приоткрыть таинственную завесу между жизнью и смертью; поэтому летит рядом с Воландом фиолетовый рыцарь Фагот, идут к своему вечному дому Мастер и Маргарита, которые своей любовью заслужили если не света, то хотя бы покоя.
Но вернёмся к диалогу между Понтием Пилатом и Левием Матвеем. В нем прокуратор говорит ученику и апостолу Христа: «…ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил…Ты жесток, а тот жестоким не был».
Те же тревоги были и у самого Иешуа: «Эти добрые люди ни чему не научились и всё перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И всё из-за того, что он неверно записывает за мной». Справедливые опасения. Их разделяет писатель Булгаков, относящийся к церковным догмам и обрядам с нескрываемым сомнением.
Это мы видим из его книг, это мы видим из его жизни – сын профессора духовной академии, внук сельских священников, избирает своей специальностью естествознание, практическую медицину.
«Царство Божие внутри нас»,- формулировал библейским высказыванием эту мысль Лев Толстой, и для Булгакова церковность – не единственный светлый путь к правде и Богу.
Ограниченным и недалёким схизматиком предстаёт перед нами на страницах «Мастера и Маргариты» Левий Матвей, олицетворяющий собой церковь. И только Истина и Высшая справедливость есть для Булгакова Бог, а дьявол- безверие, бессмысленность, хаос и разрушение. Но помнит всегда Михаил Афанасьевич и о дьяволе, который незримо стоял на балконе с Понтием Пилатом, который стоит за спиной каждого из нас. Ведь человек, который не обрёл для себя Бога в душе, неминуемо оказывается в зловещих руках дьявола.
