по ограниченному району аэропорта. Да и дежурная из гостиницы меня не отпускала, потому я улеглась с припасенной в Одессе книгой, чудом оказавшейся в руках, да незаметно для себя проспала как убитая до утра. Сказалась нервная перегрузка!
Поутру меня прилично накормили, напоили и проводили на регистрацию моего нового рейса, 5060. А там – и с глаз своих долой! И без меня в хозяйстве аэропорта неразберихи хватает!
Уже в полете я с затаенной радостью принялась считать часы-минуты до окончания своего приключения. О родителях я не беспокоилась – мне обещали сообщить им и успокоить еще вчера.
Я была уверена, что за два дня до этого они получили мою одесскую телеграмму с датой и рейсом вылета и ждали меня с нетерпением.
Мама, аккуратистка, заранее всё спланировала. И я хорошо представляю, как она после работы до самой ночи возилась с моим любимым «Наполеоном». А папа по пути домой закупал нужные продукты, основательно загрузившись, а потом стерильно, как среди нас умеет только он, убирал и вытряхивал всю квартиру.
А уже вчера, в день ожидаемого моего прилета, папа, раскидав неотложные дела на своей кафедре, автобусами на перекладных добрался до аэропорта. Маму он, конечно же, предупредил, чтобы сразу после работы мчалась домой, а меня он и встретит, и домой доставит. Так они, конечно, и сделали.
Но я-то уже знала, что папа меня, оставшуюся в Минводах, встретить не смог! Ему, конечно же, всё объяснили, и он, сильно расстроенный, вернулся домой, где и рассказал всё маме.
– Ну, не повезло, Любчик, с погодой! С Аэрофлотом такое случается! – успокоил он ее.
В действительности всё получилось куда драматичнее.
Иван Иванович, конечно же, встречал дочь в аэропорту. И самолет приземлился вовремя. И вот уже из галереи повалил шумный поток пассажиров, возбужденных завершением путешествия. Всюду встречи, поцелуи, возгласы – всё как обычно при встречах… Вот только дочка где-то зазевалась…
Он всё ждал.
Но очень скоро из зала получения багажа схлынули все прибывшие и встречающие. Они, перегоняя друг друга, устремились к такси, к автобусам – в общем, домой. В небольшом зале никого, кроме человека в голубой форменной рубашке, не осталось. И лишь один-единственный и хорошо знакомый чемодан дочери совершал на пустом багажном транспортере круг за кругом.
Ивану Ивановичу сделалось жутко. Стало понятно, что дочь своим рейсом не прилетела! Не прилетела тем самолетом, в багаже которого оказались невостребованными ее вещи… Которые она сама сдала в багаж при регистрации. Что это значит?
– Где здесь начальник смены? Где кабинет начальника аэропорта? – стал нервно соображать он.
Разве мог мой отец, Иван Иванович, предположить, что его тревога вызвана целой чередой служебных нарушений в авиакомпании. И разве это могло бы его успокоить?
Началось всё с того, что начальник смены в Минеральных Водах, оперативно решив вопрос отправки завтрашним рейсом отставшей от своего рейса юной пассажирки, закрутился, и не зафиксировал это в должностной книге, как положено. Проверив на всякий случай вечером, по-прежнему ли девочка находится в аэропортовской гостинице под присмотром надежных должностных лиц, он сменился и ушел домой.
Потому-то, когда начальник смены в Алма-Ате подключился к поиску дочери Ивана Ивановича, там, в Минеральных Водах, сразу не смогли отыскать концы этой истории.
У них не осталось никакой информации, будто с рейсом случилось что-либо необычное! Формально всё было в порядке! Никаких замечаний! Вся бухгалтерия в норме. Даже не понятно, что следует искать. Ведь по документам все пассажиры, вылетевшие из Одессы через Минеральные Воды, без происшествий доставлены в конечный пункт – в Алма-Ату.
«У нас всё в порядке! – сообщал очередной начальник смены из Минеральных Вод. – Девочка у нас не оставалась! И ее багаж у нас не выгружался! Ведомости пассажиров борта тоже в полном порядке! Все улетели своим рейсом! Не знаем, чем вам помочь!»
В Алма-Ате стали гадать на мякине. Может, девочка всё же прилетела в пункт назначения, но не покинула самолет? Это, конечно, маловероятно, но всё-таки возможно. Например, ей стало плохо, упала, а между стесненных кресел ее не заметили. Стюардесса, конечно, осмотрела салон, но могла ведь проглядеть.
Срочно нашли и осмотрели салон интересующего всех борта. Он находился в воздухе на пути в Сыктывкар. Но с него получили ответную радиограмму, что лишние пассажиры, в том числе и девочка, которая может оказаться в салоне без сознания, или где-то запрятана, не обнаружены.
Оставалось проверить, а не пропала ли девочка уже в Алма-Ате на пути от самолета до галереи прибывающих пассажиров? Проверили, буквально перевернув весь аэропорт и опросив свидетелей. Похоже, и этот вариант оказался ошибочным.
По всему видать, что девочка всё же могла незамеченной остаться в Минводах. Возможно, она случайно отстала после регистрации. Возможен и криминал. Стало быть, надо немедленно подключать уголовный розыск, транспортную милицию и прокуратуру. И скоро все эти службы были поставлены «на уши»!
На каком-то этапе решили допросить сменившегося начальника смены аэропорта Минводы. Домашнего телефона у него никогда не было, а дома его тоже не оказалось. Стало понятно, что с женой у них тянутся давние семейные неурядицы. Потому на вопрос «где ваш муж?», от нее услышали:
– Да кто же знает, где он по ночам таскается?
Учитывая сложные семейные отношения, ответу жены не очень-то поверили. Потому, в конце концов, и с большим трудом, уже поздней ночью, нужного человека отыскали в доме его матери, куда он сразу и ушел после работы, даже не думая направляться в опостылевшую свою квартиру.
Со слов сонного начальника смены всю картину сразу восстановили. И стало ясно, что в это время девочка спокойно спит в гостинице аэропорта Минводы. А в Алма-Ате ее следует встречать очередным рейсом 5060, который вылетит из Минвод через десять часов. И будет это уже сегодня, если учесть глубокую ночь и трехчасовую поясную разницу с Алма-Атой во времени.
Но Иван Иванович этого не знал даже тогда, когда глубокой ночью и в Минводах и в Алма-Ате со всей путаницей всё же разобрались, и загадок с потерявшейся пассажиркой больше не осталось.
Иван Иванович ничего не знал, поскольку еще вечером начальник аэропорта посоветовал ему не маяться здесь, а успокоиться и вернуться домой:
– Не волнуйтесь вы так! Утро вечера мудренее… Мы обязательно во всем разберемся и дочку вашу найдем! Конечно, живой и здоровой! У нас, уж поверьте мне, даже самолеты иногда терялись. И ничего – всё обходилось! Жаль, что у вас нет домашнего телефона, но вы звоните начальнику смены из автомата. В любое время дня и ночи. Звоните каждый час!
И Иван Иванович с тяжелым сердцем уехал домой. Дорога отняла полтора часа, после чего он позвонил из первого же телефона-автомата. Новостей не было.
Тревога Ивана Ивановича нарастала, и оснований для нее с каждым часом только прибавлялось. Он что-то лгал жене про задержку рейса по метеоусловиям, лишь бы у нее не поднялось давление, часто выбегал в ночь, чтобы позвонить в аэропорт.
Но обстановка по-прежнему не прояснилась.
В трудные времена Иван Иванович всегда становился предельно собранным и решительным, как и сейчас. Но теперь-то все зависело не от него, а полная неопределенность с дочкой подстрекала воображение в наиболее страшном направлении. Бездействие и ожидание превратили каждое мгновение в бесконечно тяжелое испытание. Хорошо, хоть жена не понимала истинную причину его волнений, полагая, будто рейс всего-то сильно задержался в Минводах из-за нелетной погоды.
Очередной звонок в аэропорт, когда верхушка хребта Северного Тянь-Шаня озарилась пламенем восходящего солнца, дал-таки долгожданный результат!
«Иван Иванович! Не волнуйтесь! Ваша дочка нашлась! Она спокойно спит в гостинице Минеральных Вод и прилетит в Алма-Ату рейсом 5060. В 14.25 Москвы, как и вчера! Тьфу-тьфу! Не дай бог, как вчера! Впрочем, встречайте! И извините нас за это происшествие! Знаете ли – лето! Всем куда-то надо… Пассажиропоток вырос в пять раз! Трудно стало… До свидания!»
«Такие свидания с вами могут до инфаркта довести!» – ошалело подумал Иван Иванович. Ему, наконец-то, следовало обрадоваться, но силы внезапно кончились.
Только на следующий день я благополучно прилетела домой.
Подавленная необычным приключением, я шла отцу навстречу, без вины виноватая, и не знала какому чувству дать волю – радости от встречи, слезам от пережитого волнения или боли за родителей, на которых обрушился весь ужас изматывающей неопределенности этих суток.
Я ведь тогда не знала, что матери совсем ничего не известно – от нее мой заботливый отец весь ужас ситуации сумел скрыть.
И тогда я, не отпуская руку отца, на которой повисла, будто боялась, что теперь и он может куда-то внезапно улететь, уточнила:
– Папуль, а мой чемодан нам в каком самолете искать? В том или в этом?
Отец счастливо засмеялся:
– С чемоданом-то, как раз, полный порядок! Не то, что с тобой! Он со вчерашнего дня дожидается в багажном отделении! Среди невостребованных вещей. Если ты багажный талон где-нибудь не потеряла, то пошли чемодан забирать! Мама нас заждалась!
2019 год, январь.
