Вот и к нам заглянула добрая весна. Днём солнышко победило ночной холод и слегка прогрело всё вокруг. Не забыло оно и старую добрую яблоню на даче пятилетней Маши. Потому одним чудесным утром три почки, соседствовавшие на одной из веточек той самой яблони, проснулись и мило улыбнулись сами себе.
– Как же хорошо! – радостно воскликнула одна из почек, ни к кому не обращаясь, но на это откликнулась другая почка и охотно подтвердила:
– Да! Теперь по-настоящему прекрасно! Тепло и светло!
– И меня переполняет счастье! – поддержала разговор третья почка.
Она и сама не понимала, насколько оказалась права. Все почки действительно переполнялись, но только живительными соками. Тепло заставило эти соки подниматься от корней яблони к каждой её веточке. Потому скоро все почки набухли и напряглись, готовые взорваться от внутреннего напряжения. И они действительно стали взрываться одна за другой, хотя ничего страшного из-за этого не случилось. Просто в каждой из них стали заметны аккуратно спеленатые лепестки крупных цветков.
Скоро лепестки развернулись полностью, распрямились, разгладились, и тогда оказалось видно, что они не совсем белые, какими казались поначалу, а бледно розовые, под цвет фламинго.
И скоро всё большое дерево стало празднично нарядным.
– Какими красивыми мы сделались! – обрадовался цветок, который ещё вчера считался почкой. – Но почему эта невоспитанная пчела обращается с нами столь бесцеремонно? Неужели она не замечает, что топчет нашу красоту?
– Да! Она ведёт себя так, будто мы ее сюда приглашали! – согласилась другая почка.
– И всю нашу желтую пыльцу она неряшливо стряхивает с наших тычинок, будто неаккуратная хозяйка! – поддержала их третья почка.
А озабоченная важным делом пчела напряженно жужжала и не обращала внимания на роптание яблоневых цветков. Она перелетала от одного к другому и неуклюже ворочалась в каждом из них, задевая прозрачными крылышками и стряхивая жёлтую пыльцу с тычинок. К ее мохнатым лапкам и брюшку уже прилипло премного пыльцы, но пчела не переставала ее собирать.
Наконец, она нагрузилась настолько тяжело, что жёлтая пыльца местами виднелась даже на крылышках, и только тогда направилась восвояси.
– Вот так-то лучше! – обрадовался наступившему покою один из цветков.
– Безусловно, так нам легче! – подтвердил второй цветок.
– И всё же без пчелы стало скучновато! Будто никому наша красота больше и не нужна! – опечалился третий цветок.
Но цветкам долго скучать не пришлось. Через минуту другая пчела с желтой пыльцой от соседних цветков принялась хозяйничать у наших знакомых. Она напряженно жужжала, как и первая, и, видимо, была не очень довольна тем, что до нее здесь успели похозяйничать. От досады пчела собрала оставшуюся пыльцу, одновременно обронив с мохнатых лапок принесённую, возможно, издалека, и перелетела на другие цветки. Там она рассчитывала обнаружить значительно больше нетронутой никем сладкой цветочной пыльцы.
Несколько дней подряд к бледно-розовым цветкам пчёлы слетались со всей округи. Вблизи яблони слышался их непрерывный рабочий гул. Пчёлы тщательно подбирали каждую крошечку драгоценной пыльцы, называемой нектаром, и по воздуху доставляли ее в свои домики-ульи. А там другие пчёлы превращали всё это добро в пахучий сладкий мёд, заготавливаемый на долгую и холодную зиму всей пчелиной семье.
Но однажды ветер стал срывать с цветков лепестки. И скоро они, как ни пытались удержаться, белыми пятнышками украсили тёмную землю под деревом. Только от этой красоты самим цветкам сделалось грустно:
– Как же мы теперь без наших бело-розовых нарядов? – огорчилась бывшая почка, которая уже перестала быть цветком.
– Да! Мы теперь совсем голыми себя чувствуем! – поддержали ее прочие почки-цветки.
Но напрасно они печалились – это не стало концом их жизни. Очень скоро они превратились в маленькие зелёные шарики, упруго торчащие на веточках вместо цветков.
С каждым днём шарики слегка подрастали, становились круглее и тяжелее. Они глядели на себя и на другие шарики, и всё больше нравились себе и новой формой, и солидными размерами.
Только и на том их приключения не закончились. Часть шариков не удержалась на яблоне, они оторвались от веточек и упали вниз.
Маша, увидев их на земле, очень расстроилась.
– Если и остальные шарики упадут, то у нас совсем не будет яблок! – чуть не заплакала она.
– Не переживай, доченька! – успокоил папа. – Это лишь падалица. Яблонька ведь наша мудрая! Она сама знает, сколько сможет вырастить яблок, потому от лишних завязей избавляется. А ты, Машенька, очень поможешь яблоньке, если подметешь под ней, не оставляя всяким вредным гусеницам и жучкам ни одной падалицы.
Маша так и поступила. Она полдня, оставив куклы под надзор постоянно дремлющей кошки Мурки, старательно работала под яблоней граблями и совком. Маша очень устала, но у неё набралось полное ведро падалиц. Среди них оказалась и знакомая нам почка-цветок-падалица.
Папа старательную Машу похвалил:
– Молодец, доченька! Яблонька тебя обязательно отблагодарит! Надо лишь подождать до августа.
И Маша с нетерпением его ждала, всякое утро интересуясь, какой сегодня месяц, и когда её отблагодарит яблонька.
Несмотря на падалицу, яблок на дереве осталось очень много. И все они наливались соком прямо-таки на глазах. И каждое из них старалось повернуться бочком к солнышку. Вот только не всем это удавалось. То мешали соседние яблоки, то зеленые листочки заслоняли, то тенистое место попалось в глубине кроны. Но если удавалось, то припекаемый солнышком яблочный бочок краснел от удачи и удовольствия.
Тем временем очередное яблочко из оставшихся на дереве двух, знакомых нам со времени почек, упало вниз, как говорят, ни с того, ни с сего. А с ним на земле оказались и другие яблоки, на вид почти спелые, даже румяные с одной стороны.
Это опять взволновало Машу, и вечером она, едва дождавшись отца с работы, всё ему выложила:
– Папа, пойдём же поскорее к яблоньке, посмотришь, что с нею творится! Там опять падалицы свалились! Очень мне их жалко! И почему только яблонька не смогла их удержать?
Папа повертел упавшее яблоко в руках и сразу во всём разобрался:
– В этом случае причина другая. Видишь, Машенька, это крохотное отверстие?
– Да! Я эту дырочку сама разглядела, но кто ее проковырял!
– Молодец, доченька, что разглядела! Её проковырял совсем маленький вредитель-цветоед. Он уже давно в яблоко забрался. Оно тогда ещё цветком было. Там цветоед жил и всё подгрызал изнутри! Подгрызал, подгрызал, и однажды яблочко настолько обессилило, что упало с дерева! А цветоед, сделав своё дело, выбрался через это отверстие наружу и превратился в бабочку. Вот такая история у этого яблока вышла!
– Ой, мне его так жалко, так жалко, что даже плакать хочется! А вредителя-цветоеда я поймаю и раздавлю!
– Не получится, Машенька! Он уже в безопасности и готовится к тому, чтобы в следующем году забраться в другое яблоко!
– Ух, какой же он вредный вредитель! – притопнула ножкой Машенька. – Портит наши яблочки! И что теперь с ними делать?
– Собери их, Машенька, и отнеси маме. Она сварит вкусный компот. Не пропадать же этим яблокам напрасно, раз уж выросли такими большими и красивыми!
– Не пропадать! – обрадовалась такому решению Машенька и стала живо собирать яблоки в свою корзинку.
Много дней подряд прибегала Маша под яблоню и всякий раз ее спрашивала, не созрели ли ее яблочки, на что папа иной раз срывал с дерева любое из них и глубоко надкусывал. Из яблока брызгал сок, но семечки пока оставались светлыми.
– Рановато их срывать! – говорил папа Маше, и она с сожалением убегала ждать следующего дня, чтобы можно было опять проверить спелость яблок.
В августе жизнь Маши сделалась веселее, так как в гости пожаловал одногодок Витька, её двоюродный брат. Он оказался безудержным сорванцом и всюду таскал за собой Машу, которой их совместные проказы тоже казались забавными.
Наконец, в какую-то субботу оба папы, Машин и Витькин, взобрались на стремянку и принялись собирать урожай, укладывая яблоки в вёдра и тазы.
Витька наугад взял одно яблоко, крупное, румяное, тяжёлое, единственное, сохранившееся из трёх знакомых нам почек, и предложил Маше бежать с ним на Волгу.
Так они и сделали.
Река была не очень далеко. Стоило всего-то пробежать по дачному переулку до шумящей на ветру лесополосы, стремительно проскочить ее поперёк, чтобы не успели покусать комары, а затем спуститься к Волге по крутой тропке с древними земляными ступенями.
Но Витька снова спутал все планы. Он вдруг замер на тропке, напряженно глядя в сторону утёса.
Утёс был могучим. Он мощно нависал над берегом и, видимо, уже не однажды отпускал вниз большие глыбы грунта, а на месте образовавшихся ран трава еще долго не росла.
С тропки виднелся далёкий-предалёкий горизонт, а над ним синело огромное небо. Даже реки, удивительно широкой в этом месте, не наблюдалось ни крошки. Зрелище выходило неожиданным и красивым. И, конечно же, Витьке сразу захотелось приблизиться к самому краю утёса. Это было опасно, но очень интересно – будто в небо ступаешь.
Витька уже сделал несколько шагов к пропасти, но Маша разгадала его план и вскрикнула:
– Нельзя туда! Туда нельзя, Витя! Папа говорит, что там головы не сносить!
– Думаешь, я от этого струшу? – с усмешкой обернулся Витька.
– Нет! Не надо, Витенька! Я тебя очень прошу! Давай просто так спустимся или вообще уйдём! – захныкала Маша.
На это Витька остановился и, целясь в недостижимый горизонт, зашвырнул в него надкушенное яблоко, то самое, из третьей почки. Но яблоко до края земли не долетело. Оно подпрыгнуло и замерло в траве, не скатившись с обрыва.
– Жаль, что мало яблок взяли! – посетовал Витька, присматривая у тропки хоть какие-нибудь камни. Но и камней не нашлось. Видимо, они давно скатились вниз.
– А того красивого яблочка тебе разве не жаль? – спросила Маша удивлённо. – Неужели нисколечки-нисколечки?
– А ну его! – махнул рукой Витька. – Тебе их не хватает, что ли? Целое дерево у вас!
– Ну и пусть целое, а беречь всё равно нужно! Мне каждое яблочко жаль! Жаль, когда его напрасно срывают, когда его кусают, и особенно жаль, когда его вот так выбрасывают! Без всякой пользы! – возмутилась Маша. – Ты ведёшь себя, как очень плохие дети!
– Ну, вот! Приезжай потом к ней в гости! И что ты так разволновалась?– засмеялся Витька и совсем миролюбиво предложил. – Побежали?
– Побежали! – уверенно согласилась Маша.
И они поскакали по тропке, всё сильнее разгоняясь, и притормаживая, что было мочи, чтобы с разбегу не разбиться. И всё же у Маши порвался сандалик. Она кувыркнулась, покатилась, сильно разодрала коленку, локоток и плечико. А когда увидела свою кровь, то расплакалась и от обиды, и от боли, и от жалости к себе.
– Не реви! – сумел остановиться рядом Витька. – Всех слёз не выплачешь! – произнёс он, видимо, отцовские слова.
Потом Витька нашёл подорожник, сорвал несколько листков и посоветовал Маше:
– Сейчас всё залечим! Только поплюй на подорожник и приложи к ранкам! До свадьбы заживёт!
– Дурной ты! – сказала Маша. – Это когда же теперь? – но листочки приклеила. Однако боль не прошла, потому Маша опять безнадёжно
