Записки санитара

С детства влекло меня к медицине во всех её проявлениях: сначала я с интересом рассматривал картинки в анатомических атласах, вызывая тем самым недоумение у взрослых. Когда научился читать, то моими книгами стали не только «Буратино» и «Волшебник Изумрудного города», но и медико-биологическая литература, которую я в меру своих сил пытался осваивать. Я никогда не боялся ран, крови и даже смерти. Сколько мог, помогал больным и страждущим родственникам, знакомым и даже не знакомым.
Кроме медицины меня увлекала музыка: я слушал её, где мог, слушал любую, а уже потом разделял на хорошую и ... другую, пел в хоре, научился играть на гитаре и трубе.
Но случилось так, что я не поступил ни в медицинский институт, ни в консерваторию. У меня рано умерли родители и денег, чтобы учиться, не было, а вот причин для того, чтобы не учиться, было много. Так я не стал студентом медицинского института, что пытался компенсировать многочисленными знакомствами с симпатичными или своеобразными медсёстрами. Но, не закончив высшего учебного заведения, не приобщившись святых тайн науки, не получив заветного диплома, я всё же пришёл к медицине. После долгих жизненных мытарств стал санитаром. Ведь «санитас» в переводе с благородной латыни означает «здоровье». Вот я и устроился работать санитаром в судебно-медицинский морг, благо находился он рядом с домом, и, по слухам, деньги там платили немалые, что в тот период для меня значило очень много. Да, первое впечатление это своеобразное медицинское учреждение производит незабываемое и жуткое. Даже для меня, достаточно подготовленного, что уж тут говорить о других.
Горы привезенных за ночь и не распределенных трупов: раздробленные руки и ноги, размозжённые черепа, синюшные маски вместо лиц, застывшие выпученные глаза… И вонь, всюду проникающая, ужасная, тошнотворная вонь.
Но, преодолев слабость и даже отчаяние, я начал работать. Вместе с другими санитарами растаскивал тела зарезанных, застреленных, повешенных и повесившихся в камеры холодильников, на секционные столы для вскрытия, в гробы для выдачи родственникам. Вначале такой театр ужасов вызывал у меня и рвоту, но постепенно приходило привыкание, анестезия по латыни, и я встраивался в эту работу.

До сих пор остаются в памяти первые ночные дежурства, когда я оставался в морге один. Впрочем, почему один? Меня окружали десятки покойников, каждый со своей трагической судьбой. Одна девушка из очень богатой и влиятельной семьи на весёлом пикнике с шашлыками, громкой музыкой из динамиков иномарок, танцами и криками , заметила, как её возлюбленный увлёк её подружку и скрылся из освещённого кострами круга в темноту леса.
Она пошла к озеру и утопилась. Теперь она лежит в гробу, одетая в изысканное французское бельё. В белом, как будто подвенечном, английском платье. Волосы ей вымыли дорогим шампунем, макияж сделали лучшей косметикой. Для этого в морге есть свой визажист-санитар Георгий: он со знанием дела подвёл карандашом брови, поднял французской тушью ресницы, наложил тени, подкрасил алой помадой губы. И вот лежит теперь девушка в гробу, ожидая прихода родных и близких и свадьбы с вечностью.
А вот у той девушки совсем другая история. Поздно вечером она пошла в палатку за сигаретами и не вернулась. Её оттащили в скверик и насиловали шестеро пьяных извергов, а потом удавили её же колготками.
А вот этот дяденька удавился сам, без какой-либо помощи со стороны. Проснулся утром в глубоком похмелье, с чугунной головой, трясущимися руками; дома запустение, грязь, хлам, а главное - ни копейки. Он сделал петлю из бельевой верёвки, привязал к трубе парового отопления и повесился. Всё просто и обыденно, никакого криминала.
Но есть и гораздо более сложные сюжетные линии. Молодой, преуспевающий бизнесмен N в одних трусах упал с лоджии девятого этажа из квартиры любовницы. Упал или ему помогли упасть? Следователи вряд ли докопаются до истины, а может и не захотят глубоко копать. Об этом отлично знает только он сам, но никому не скажет-его череп размозжен о мокрый асфальт так, что никакая косметика не поможет , и хоронить будут в закрытом гробу.

Впрочем, иногда покойники говорят, я слышал это сам. Я слышал, как разговаривают между собой привезенные из Чечни солдаты и офицеры. Обсуждают свой последний бой, последние минуты и секунды своей жизни на земле, засаду, в которую их так коварно и предательски заманили , синее небо и меркнущие лучи Солнца. Когда я подходил к их телам, помещённым в железные ячейки, голоса замолкали, но только отойду, разговор возобновляется, и я слышу( ушами ли, или чем-то другим?) каждое их слово.
Может, всё это плод моего болезненного воображения? Сомневаюсь, оно у меня не было никогда патологическим, а, потом, и другие ночные сторожа слышали подобное, видели какие-то странные тени.
Днём не до мистики, не до юмора, у нас тяжёлая, грязная работа. Мы перевозим, переносим, раскладываем, режем, препарируем, вскрываем черепа. Перед нами изнанка жизни во всей её неприглядности: выколотые глаза, отрезанные члены, женские органы с забитыми туда бутылками и прочими посторонними предметами, обгоревшие до угля тела, отрезанные уши, пробитые сердца… Иеронима Босха бы сюда. Зачем я всё это рассказываю? Но ведь это ежедневная реальность, а я не врач, чтоб опускаться до вранья.

Есть иногда зрелища на вид не столь ужасные. Как-то привезли стройную молодую женщину с каштановыми густыми волосами, изумительно красивым лицом, и лишь широко открытые глаза выражали боль и страдание. Как выяснилось впоследствии, её отравил муж. Хотя чаще наоборот, травят жёны мужей.
Впрочем, о чём я? Пальму первенства среди отравлений, да и, пожалуй, всех других смертей, ведут другие случаи. Я не веду статистику, но каждый день во многих вскрытых желудках мы обнаруживаем переполнение боярышником или даже жидкостью синего цвета « максимкой». Зачем государство разрешило свободно продавать в аптеках настойку боярышника в огромных флаконах по смехотворно низким ценам? Смех то плохой, на смертях. Это самый дешёвый алкоголь, и им ежедневно травятся тысячи и тысячи. Что представляет собой эта самая «благородная» настойка? Потребители не знают, знают изготовители; но мрут, как осенние мухи, первые, а дельцы-отравители( то есть, извините, бизнесмены, частные предприниматели, на которых теперь держится страна) подсчитывают баснословные барыши. Почему все об этом знают, а государство разрешает травить народ? По-моему, ответ прост; государственные мужи думают: пусть те, кто не может пить хорошие вино и водку, скорее сдохнут. Ответ циничен, но я ж не врач, чтоб унижаться до вранья.
Но забудем о трагичном, о таинственном и потустороннем, тем более в нашем, пускай не богоугодном, но богонеобходимом заведении случаются происшествия достаточно весёлые и земные.

Привезли на экспертизу труп мужчины из отдалённого района. Я в тот день так намотался, что уснул мертвецки. Приехавшие и звонили, и колотили в дверь руками и ногами, в ответ-гробовая тишина. Они отыскали, подняли среди ночи на ноги главного судмедэксперта, тот звонит мне. Телефон стоит на тумбочке, у моей головы. Я просыпаюсь, но только от счастья, сквозь сон что-то машинально отвечаю и вешаю трубку. Потом просыпаюсь окончательно, вспоминаю, что меня разбудило? И чётко вспомнить ничего не могу. Выхожу на задний дворик покурить, дать хлеба с колбасой нашей собаке( поверьте, мы её не мертвечиной кормим, а то ведь распускали такие чёрные басни). Пока я общался с огромным лохматым Морби Диком( кавказец с отличной родословной), опять приехали эти из района. Зашли в открытые двери морга, там ни живой души, одни покойники. Они так умаялись, что, ничтоже сумняшеся, оставили к ним для компании своего без документов и быстрее подались в свои отдаленные палестины. Наигравшись с громко лаявшим кладбищенским сторожем Морби(смерть по латыни), я возвращаюсь в морг, там новый роскошный гроб. Откуда? Кто? Зачем такие гости?
Выяснилось всё утром. Главный был разъярен и уверен,что всё произошло из-за Бахуса в моей голове, но я был абсолютно трезв.Случались и другие,более комичные ситуации, но шутки в сторону,- мы в юдоли скорби, доме печали и трагедий.
Я работаю с восьми утра до позднего вечера. Когда я, усталый, иду по грязному асфальту домой, мне не встречается ни души. Тёмное небо поздней осени, холодный дождь и вокруг никого. Иногда мне думается, может уже всех перевезли в наше важнейшее учреждение, и завтра новых поступлений уже не будет?
А так хотелось бы увидеть весенний рассвет и ласковое утреннее солнце.