— Пока!
— До вечера! — Они поцеловались.
Девушка вышла из квартиры, закрыла на ключ входную дверь и направилась к лестничному пролёту. Голос вездесущей Глори, соседки сверху, окликнул её по имени, и девушка остановилась, про себя выражая недовольство: «Ну что ей ещё надо? Я же на работу опоздаю».
— Шарон, Шарон, подожди! Прости… — Глори торопливо спускалась по лестнице, постоянно поправляя спадающие с ног домашние вельветовые тапочки грязно-коричневого цвета. — Девочка, подожди. Как ты? Всё время думаю о тебе… Бедняжка, как всё это тяжело…
— Вы опять? — Шарон продолжила путь, не обращая на соседку внимания. — Мне некогда.
— Я же переживаю, что тут плохого? — обиделась Глори, поправляя сползающие с волос бигуди. — Просто хотела спросить. Представляю, как тебе сейчас тяжело…
— Прекратите нести чушь. Мне нисколько не тяжело… Я спешу на работу.
— Шарон, на какую работу?
Но вместо ответа снизу донёсся звук закрывающейся подъездной двери. Глория ещё некоторое время стояла на площадке возле квартиры Шарон, скрестив руки на груди. Покачивая головой, она продолжала разговаривать с Шарон: — Я всегда рада видеть тебя, девочка. Для тебя мои двери всегда открыты.
«Вот дура. Сколько можно меня доставать? С ума сошла конкретно», — злилась Шарон, выйдя из подъезда. Она прошла несколько ярдов и остановилась, оглянулась и посмотрела на окна своей квартиры на втором этаже; на её лице появилась счастливая улыбка, она прошептала: — Дорогой, я вечером вернусь. Люблю тебя, — и поспешила к автобусной остановке.
Последнее время ей все твердят одно и то же: что его нет. Все жалеют её, сочувствуют ей и предлагают всяческую помощь, хотя она в ней нисколько не нуждается. Эта сумасшедшая Глори, так та вообще окончательно съехала с катушек: считает, что её Роберт умер. Вот ненормальная. А он дома. Просто он пока не может выходить. Соседи же не знают этого. И если многие сочувствующие Шарон знают о том, что её муж в данный момент болен и не говорят про него страшных слов, то эта ненормальная Глори всё время каркает про смерть. Надумала себе какие-то похороны Роберта, и теперь всё время извиняется за то, что не присутствовала на его погребении. Шарон перестала злиться на соседку и старается лишний раз не пересекаться с ней: выслушивать бред больной женщины про смерть своего мужа ей крайне неприятно. Как говорится, на больных не обижаются: ради бога, пусть считает, что так оно и есть. Это её проблемы.
Они с Робертом поженились в прошлом году. Медовый месяц (на самом деле целых три месяца) молодожёны провели на Бермудах. До сих пор они счастливы и сильно любят друг друга. Счастливы, даже несмотря на то, что Робби месяц назад попал в страшную аварию и пострадал. Немножко. Какое счастье, что он отделался, можно сказать, лёгкими увечьями. Главное, остался живой. Он пока ещё слаб, находится дома и никуда не выходит. Но скоро поправится, обязательно выздоровеет. Сейчас ему нельзя много ходить — во время аварии он сильно ушибся головой. Роберту необходим полный покой и её забота и любовь. А сплетники?.. Ах, как ей плевать на то, что думают о них другие. Пусть считают, как и её соседка, что Робби умер. Ей надоело доказывать обратное и разубеждать всяких идиотов в том, что он — живой.
Но это ещё что. Тут добавилась ещё одна проблема, нарушающая её — их — покой: в последнее время кое-кому постоянно что-то от них нужно. Приходят какие-то люди, подсовывают всякие бумаги, требуя поставить на них свою подпись; зачастил пожилой доктор со страшной фамилией Сет и очень серьёзным и отталкивающим лицом, покрытым глубокими оспинами. Он постоянно задаёт странные, а порой абсурдные и смешные вопросы, и каждый раз, в конце беседы, предлагает лечение. Вроде взрослый мужчина, опытный врач, а тоже несёт всякую ерунду, прям как Глори.
Ох, как Шарон терпеть не может всех этих врачей, юристов, сочувствующих; как претит ей отвечать на их глупые вопросы и вдаваться в суть непонятных документов, которые необходимо подписать. Как же она устала от всей этой суеты вокруг неё, как ей хочется от всего отдалиться, просто побыть наедине с Робби. Почему им мешают жить и понапрасну тревожат. Как же они не поймут, что их семье нужен покой, и больше ничего. Только так, никем не тревожимый, её муж быстрее пойдёт на поправку, и они скорее выйдут в свет. И тогда всем станет понятно, что её любимый Роберт в полном здравии, и оба они счастливы. Может тогда, наконец, и соседка успокоится, и перестанет доставать её своими жалостями.
Шарон доехала до спортивной школы, вышла из автобуса и направилась к деловому центру. День был ясный, светило июньское солнце. Не замечая весёлых взглядов прохожих и не обращая внимания на комплименты парней, девушка шла по тротуару, горделиво приподняв голову. Подставляя лицо светилу, и улыбаясь ему, она плавно двигалась, слегка покачивая туловищем в такт мелодии, звучащей у неё в голове. Глядя на неё, ни у кого из прохожих не возникало и тени сомнения, что она — самая счастливая девушка на свете.
Обойдя два раза бизнес-центр по периметру, Шарон вернулась к главному входу и вдруг резко остановилась. Неподвижными, бездонными глазами она неотрывно смотрела на вращающуюся зеркальную парадную дверь, приоткрыв рот. Нередкое в последнее время жгучее желание находиться дома рядом с любимым мужем вновь нахлынуло на неё, заставляя учащённо биться сердце. В таком паническом состоянии она, конечно же, работать не сможет. Ей необходимо срочно вернуться к Робби. Когда она находится рядом с ним, её нервы успокаиваются.
Спустя полминуты девушка пришла в себя и огляделась вокруг, увидела знакомое лицо охранника, молодого крепкого парня в чёрном костюме. Он стоял неподалёку от входа, курил, смотрел на неё и улыбался. Пряча глаза, Шарон скромно улыбнулась в ответ и, опустив голову, направилась в сторону остановки возле спортивной школы.
«Может доктор и прав: нужно взять отпуск, отдохнуть, побыть наедине с мужем?» — рассуждала она. — «Или взять, и уехать нам куда-нибудь в тихое место. Но не на побережье, не в приморские многолюдные города, нет, а куда-нибудь в глушь, в тихое место, туда, где будет красиво и спокойно. В Монтану, например… Или на Аляску».
Точно, эту идею надо предложить Робби, решила она, и вошла в подъехавший автобус.
Она ехала, прильнув щекой к стеклу, и рассматривала мимо проплывающие дома, магазины, кафе. Она обожала этот город. И не только потому, что в нём родилась, и для неё он самый красивый город в мире, но и потому, что этот город познакомил их. То, чего раньше она не замечала, до встречи с Робби, чему не придавала особого значения, теперь для неё было святым. Она по-новому влюбилась в город, в его улицы, по многим из которых они с Робби гуляли вечерами. Она любила все мимо проплывающие за окном магазины, в которых они покупали продукты; обожала небольшие ресторанчики и кафе, в которых они часто ужинали вдвоём. Вот мелькнул переулок, в глубине которого расположен салон свадебной одежды; у его витрины они с Робби во время прогулки на втором свидании оказались случайно, — а может и нет, и это было чудесным предзнаменованием свыше, — и впервые целовались. А там, чуть дальше, на скамейке в городском сквере он сделал ей предложение выйти за него замуж. Вот за крышами домов промелькнул шпиль собора, в котором они обвенчались… От ностальгирующих воспоминаний у девушки сильнее забило сердце, она испытывала печаль и радость одновременно.
Выйдя на своей остановке, почти бегом Шарон направилась к своему дому, издали всматриваясь сквозь листву деревьев на свои окна на втором этаже, в надежде увидеть лицо Робби.
Переступая через две ступени, она спешно поднялась на свой этаж, свернула в коридор правого крыла и оказалась перед двумя мужчинами, которые стояли напротив двери её квартиры. Испугаться она не успела, так как услышала знакомый голос доктора Сета: — Простите, мы пытались дозвониться вам…
— Я не ношу с собой телефон, — резко ответила Шарон и, не глядя на мужчин, протиснулась между ними к двери и достала ключи из сумочки.
Второй мужчина ей не был знаком.
— Но… если мужу понадобится позвонить вам? — осторожно спросил доктор.
— Меня достали звонки, — нервно ответила девушка, проворачивая ключ в замке.
— Понятно. Мы могли бы с вами поговорить, Шарон? Это займёт не много времени. — Доктор снял шляпу, обнажив лысину.
Шарон чуть было не открыла дверь, но опомнилась и тут же повернулась к мужчинам, закрывая собой вход.
— Нет! Подождите! — чуть ли не закричала Шарон, выставив вперёд руки. — Не смейте входить. — Избегая всепроникающего взгляда доктора, она смотрела на его брюки. Её пугал взгляд доктора. В прошлую с ним встречу ей показалось, что он рассматривает её мозги. — Нет, останьтесь здесь. Мне надо предупредить мужа. А ему нужен покой. Вы не должны его беспокоить. И вообще…
— Мы не потревожим его. Нам нужно поговорить с вами, — пояснил незнакомец, в ехидной, издевательской улыбке оскалив неестественно белоснежные зубы.
— Я сейчас приду. Оставайтесь здесь. — Девушка нешироко приоткрыла дверь и через образовавшуюся узкую щель протиснулась в квартиру, с опаской озираясь на мужчин.
— Хорошо, мы подождём тут, — согласился доктор.
— Передавайте привет мужу! — крикнул вслед незнакомый мужчина и слегка приподнял руку в приветствии.
Шарон вошла в квартиру, закрыла за собой дверь на замок и, не разуваясь, поспешила в спальню. Роберт, увидев её, быстро поднялся с кровати и поспешил на встречу. Они обнялись.
— Ты рано вернулась.
— Робби, я чувствовала, что они придут. Тебе надо спрятаться. — Он, казалось, не слушал её: обнимал, осыпал лицо поцелуями. — Дорогой, они там, за дверью. Они хотят войти.
— Что им нужно? — немного отстранившись, спросил Роберт, поглаживая ладонями её влажные от слёз щёки.
[justify]— Им опять что-то надо от меня… — Она посмотрела в его ясные, голубые глаза. — И от тебя.
