Вкус детства - это совокупность ярких впечатлений, воспоминаний и конечно еды и напитков, которые сохранились только, наверное, в памяти каждого человека и исключительно индивидуальны. Каждому времени, стране и даже просто месту рождения характерны свои вкусовые принадлежности, связанные и с климатическими особенностями, и с историческими привычками, и даже с узкоограниченными внутрисемейными предпочтениями. Но есть и общепринятые восприятия еды и радостей характерные для тех, кто жил во времена Советского Союза. Ибо не было в то время людей, которые могли бы позволить себе какие-то изыски. Были конечно и гурманы, и люди с возможностями, но таковых было не так много. Итак, перейдём к описанию вкусностей, которые были и доступны и так незатейливы, что порой удивляешься этому.
Самым первым лакомством, которое пробуется в детстве является каша, которой кормят даже очень маленьких. Считается до сих пор, что эта еда полезна для детей, укрепляет мышцы и скелет. Это повсеместно известный в Армении хавиц. Готовится он из прожаренной до коричневого оттенка пшеничной муки с добавлением топленного масла и сахара или мёда. Пока мы были маленькими нас периодически кормили этим блюдом, а когда стали постарше и любые каши отвергались сразу, то хавиц превращался в домашнюю халву с добавлением изюма и орешков. Само приготовление этого незатейливого блюда превращалось в небольшой акт колдовства на газовой комфорке. Моя бабушка Гоар ранним утром готовила хавиц, мурлыкая под нос какую-то простую мелодию. Это похоже было на магический ритуал и мне нравилось наблюдать за всем этим, и я испытывала восхищение, когда она заливала обжаренную прожаренную муку с маслом кипятком и всё это варево шипело булькало и брызгалось. Посыпалось сахаром или заправлялось мёдом. Сухонькие бабушкины руки перекрещивали сковороду с краткой молитвой. Затем это всё подавалось с обязательным словами: « Амов хавиц кахцр хавиц! Керек дзер цавэ тани, пиндецни!(Вкусный хавиц, сладкий хавиц ! Кушайте, боль вашу заберёт, укрепит!)» Поначалу ели просто, а вот когда становились постарше и хавиц превращался в домашнюю халву -им угощали друзей и подружек, да ещё и похвалялись. В силу хавица верили и кормили им рожениц и младенцев.
Лакомствами на все праздники была выпечка. Как и во всех армянских семьях, так и в нашей семье принято было много печь. Рецепты кондитерских домашних изысков записывались в отдельные книжки и передавались от поколения к поколению. В нашей семье особое значение предавалось двум видам выпечки – Гата и Наполеон. Эта выпечка славилась особой трудоёмкостью и временной затратностью. Моя мама и бабушка Гоар(бабушка по материнской линии) отводили целые сутки на приготовление теста и выпечку шикарных пироженных. По традиции слоенное тесто должно быть пышным и легким, а наполнение волшебно вкусным. Гата была излюбленным лакомством. Хрустящая, легкая и в меру румяная и со сладким тающим на языке «хорисом»(начинка для гаты из масла перетёртого с сахаром и мукой). Ванильный аромат наполнял лёгкие особыми ощущениями и делал жизнь лёгкой как гату и доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие. Особой гордостью мамы был «Наполеон». Лёгкое слоённое тесто по весу как пушинка промазывалось вкусным заварным кремом и оставлялось в виде большого впечатляющего воображение прямоугольника с пудровой насыпкой в холодильнике на ночь. А на следующий день вкушать его можно было со стоном, облизывая пальцы рук, на которые в любом случае попадали крем или пудра. «Наполеон» хрустел и моментально растворялся, вызывая желание ещё раз скушать такое шикарное яство.
Другим вкуснейшим кулинарным изыском был «Тейглах» -блюдо, которое готовилось моей второй бабушкой - Руфой(бабушка по отцовской линии). Обычное дело было, что бабуля затевала его в ночь на 30 декабря. Она придавала большое значение этому виду не выпечки, но жарки, ибо тесто для этого чуда должно было жариться на топлённом масле. Я помню, как моя бабуля вымешивала долго-долго особое пресное тесто, добавляя в него ингредиенты. Потом она выбивала тесто, поднимая и бросая его на кухонный стол. Тесто усаживалось и сбивалось в плотный ком. В нём не должно было быть ни одного пузырёчка воздуха. Затем бабушка превращалась в художника. Тесто делилось на несколько клубков и поочерёдно раскатывалось тоненькой скалкой в пласт, который просвечивал на свет яркой лампы над покрытым мукой столом. Белые пушистые волосы бабули приобретали ещё более белый оттенок, ибо при выбивании теста белое облако муки поднималось вверх и туманом возвращалось на поверхность впитываясь в тесто. Руки бабушки начинали волшебный танец с особым прибором - ручкой с колёсиком. Этим колёсиком из пушистого теста нарезались полосы, а из полос нарезалась соломка. Когда всё тесто нарезалось да так, что можно было с арифметической линейкой замерять на одинаковость длины и толщины соломки, начинался следующий этап –жарение на топлёном масле. Соломка увеличивалась в разы, и шумовка перемещала её румяную и хрустящую в большой таз. Вот тогда, разрешалось ухватить из тары горстку ярко жёлтых палочек и захрустеть. Колдовство продолжалось, и весь этот вкуснющий и так хворост проваривался в кипящей патоке из сахара и мёда. Сноровка у бабушки была удивительная и вот она своими быстрыми похлопываниями формирует большой пласт на противне, несмотря на возможность обжечь руки в мёде с сахаром. Противень ставился на балкон и покрывался пудрой с корицей. Лакомство должно было пропитаться и остыть. Потребление всегда вызывало желание объесться тейглахом и почувствовать себя в сплошной патоке. Эти впечатления касаются именно моего раннего детства и каждый раз, когда я готовлю стол к Новому году я вспоминаю именно эти вкусы и таинства, которые добавляли во вкус моего детства нотку чародейства. Не подумайте, что у нас в доме не готовилось иных кулинарных вкусностей и изысков. Но вот именно эти сопровождали меня всю мою детскую и юношескую жизнь. В некотором смысле я переняла эти традиции - готовить вкусную выпечку из слоенного теста и закусывать её тейглахом на всю мою жизнь от мамы и бабушки. Но перейдем к дальнейшему перечислению вкусностей и радостей.
Подвижная жизнь в играх часто приводила к бешенному желанию покушать и самым вкусным перекусом моего детства был незатейливый бутерброд из белого хлеба с маслом посыпанный сахарным песком. Времени забегать домой для перекуса не было ,хотя мы жили на первом этаже. Подбежав к деревянному ограждению балкона я громко кричала: «Бабуля, бабуль!Умираю с голода, дай хлебушка!» Для пущей громкости я колотила кулачком по фанерной вставке вместо оконного стекла(ибо стекло было роскошью, да и местные футболисты его разбивали чаще, чем играли всерьёз) На бухание мое, со скрипом открывалась балконная рама и на подоконник ставилось блюдо со сладкими «пироженками». Почему блюдо? Да потому что желающих перекусить было множество моих друзей. Пироженки запивались стаканом холоднющей воды из под крана, а если дело обстояло ещё и осенью после уроков, то можно было ватагой сходить в наш гастроном с названием «Бакалея». Там продавалось молоко в таких необычных треугольных бумажных пакетах, на которых со всех сторонах было написано молоко. Стоило оно сущую небылицу -5 копеек, но было очень вкусным, и мы часто предпочитали именно его лимонаду «Дюшес». Купив пакет нужно было оторвать бумажный верх, и со всей дури, но умело опрокинуть содержимое молока в рот. Это наслаждение питья прохладно вкусной мягкой жидкости и освежало, и насыщало. Случались и спонтанные соревнования на тему, кто больше его выпьет. Но после печальных событий с неудержимой диареей у большинства, таковая практика на спор упиваться молоком прекратилась.
Другим поводом бежать в «Бакалею» и занимать моментально образовавшуюся очередь, был призыв Витьки из «мутного подъезда»: «Хлопья прибыли»! Речь идет о кукурузных хлопьях с сахаром или солью – ребячий деликатес, который производился за пределами Армении и поставлялся в ограниченных количествах один или два раза за лето. До приобретения заветной упаковки голубого или розового цвета необходимо было забежать домой за деньгами, ибо хлопья были дороже молока на 25 копеек и не всегда в карманах моего летнего платья можно было найти такую сумму. Если денег ни в копилке, ни в карманах не находилось, то надо было вытрясти бабулю или дедулю, -так как родители были на работе. Не скажу, что на все мои просьбы было согласие и благотворительность, в таких крайне редких случаях следовало поступать решительно с бутылками. Вообще с любыми и с молочными, и с винными, и из под минеральной и лимонадной воды. Одна бутылка стоила 10 копеек, а сдать её можно было в подвальном помещении соседнего далана(входа арки).По дороге нужно было срочно договориться с Нонкой –макаронкой, чтобы она заняла очередь для нас обеих и в скором порядке провернуть всю сделку и принести копейки на покупку. Бывало, что я не успевала и тогда предприимчивая Нонка одалживала у Алки-Козёл сумму (а вот откуда Алка узнавала про хлопья сразу после нас, так и осталось для нас тайной) , а я её потом возвращала. После приобретения заветных упаковок мы отправлялись в беседку рядом с бассейном и там сидя на перекладинах запускали руки в кучи со сладостью и горсткой отправляли в рот. Говорить не говорили, ибо знали, чем это чревато(можно поперхнуться и вывернуть всю эту вкусноту из себе), а тихо про себя постанывали от удовольствия. Хлопья хрустели на зубах, смешивались со вкусом сахара и соли и доставляли удовольствие.
Самыми доступными сладостями были шелковица и недозревшие абрикос, которые в Армении почему-то называют «цогол». Сезон созревания шелковицы всегда сопровождался посещением нашего двора старым старьёвщиком, который менял тряпки на сочную и сладкую ягоду. Откуда он приобретал или собирал её никто не знал, да и не хотел задумываться. Впрочем, я никогда не страдала от недостатка шелковицы, была своя. Но вот во дворе у нас было много больших деревьев с белой и приторно сладкой шелковицей. Сам процесс сбора её мне особенно запомнился.
Ещё ранним утром , когда ещё солнце не стало нещадно палить и ласточки вовсю летали над футбольным полем, ловя нерасторопных комаров и мошку, раздавался призыв: «Тутенк авакелу! Таптанэ берек, жоховурд! Тутенк авакелу»(Шелковицу будем собирать! Несите тент, народ! Шелковицу будем собирать!) -это кричала тётя Туфик, дородная с крупными формами, смешливая и весёлая соседка из соседнего подъезда. У неё у самой было трое непосед-сыновей и те разом устраивали суету: один тащил вёдра и тазик, второй нёс стулья, а у третьего в руках были длиннющие палки подставки под верёвки для сушки белья. В кратчайшее время собиралась небольшая толпа из мужчин и подростков. Затем вся эта толпа направлялась к заветным деревьям, под которыми уже начали свой пир над упавшими ягодами мухи и пчёлы. Насекомых отгоняли тряпками, мужчины натягивали тент, а мальчишки взбирались на деревья. Снизу подавались команды: « Ач пахи! Ухих ужех хпи! Тап тур»( Держи влево! Держи вправо! Тряси!) Ребята
