Вечером Жаннет не пришла домой, и почти всю ночь Тьерсен не сомкнул глаз. Он гнал от себя самые страшные предположения, думая о том, что она, вполне возможно, просто где-то и с кем-то загуляла. Учитывая ее прошлое, это вполне могло быть реальностью. И даже это он мог понять и уже почти не чувствовал ревности. Если бы Жаннет проводила сейчас время с другим мужчиной. Лишь бы… она была жива… и не арестована.
- Только бы ты была на свободе, моя девочка, - пробормотал бывший маркиз, обнимая рукой подушку. Он опять подумал о том, что даже если она и изменила ему… да, он готов простить это. Он все простит, лишь бы она вернулась. Неожиданно он вспомнил свой сон, приснившийся месяца полтора назад, когда они только обвенчались. Страшный, в котором Жаннет пропала. И который он списал тогда просто на свои расшатанные нервы.
- К дьяволу…- пробормотал Жан-Анри, поднимаясь с постели. За окном уже брезжил слабый мартовский рассвет, и он подумал, что сегодня предстоит еще работать у Журдена, а потом, к одиннадцати, идти в типографию к Рейналю. Голова была тяжелой, словно чугунной. Быстро одевшись, он плеснул в кружку вино, оставшееся с вечера, и заставил себя проглотить кусок черствого хлеба. Посмотрел в зеркало, стоявшее на каминной полке – покрасневшие от бессонной ночи глаза, щетина… Когда он брился, рука дрожала, и он сам не заметил, как сильно порезался.
«Что ты делаешь со мной, Жаннет, - подумал Тьерсен, - вернись… пожалуйста»
Он вспомнил ее решительное, немного бледное лицо, когда она попрощалась с ним вчера, уходя из дома. Ее большие карие глаза… в которых было столько любви и искренности. Ее поцелуй… ее теплые нежные губы. Нет, она не стала бы лгать и изменять ему. Она любит его. А если это так… тогда то, что она не вернулась, могло означать лишь одно…
- Нет, - тихо сказал Жан-Анри сам себе, - не думай об этом, пока ничего точно не узнаешь.
Узнать. Но как? Он напряг память и вспомнил название улицы, на которой жил отец Жаннет, барон де Карвевиль. Она называла улицу. Поль-Бер. Предместье Сент-Антуан.
- Да, улица Поль-Бер, - пробормотал Тьерсен, - точно. А номер дома, как сказала Жаннет, она и сама не запомнила. Помнила лишь, как к нему идти.
Он прижал к щеке платок. Порез был сильный, и кровь все никак не останавливалась…
- Что-то вы неважно выглядите, Серван, - с ироничной ухмылкой сказал ему Филибер Журден, когда позже бывший маркиз явился на работу. – Не заболели? Или, может, что-то случилось?
Тьерсен молча кивнул, отчасти даже обрадовавшись тому, что Журден сам заметил его неважное состояние.
- Да, - ответил он, - моя жена… Я хотел бы попросить у вас, гражданин Журден, пару дней отгулов. Если это возможно.
Журден внимательно посмотрел на него, слегка нахмурив брови:
- Да говорите же, что у вас стряслось, Серван.
- Моя жена вчера должна была вернуться от родственников, к которым поехала в… Шатийон… и не вернулась. Я очень волнуюсь за нее. Возможно, мне самому придется поехать туда, - быстро сказал Тьерсен. – Если она… так и не появится.
Журден внимательно посмотрел в его глаза, и бывший маркиз уловил в его взгляде некое искреннее сочувствие.
- Что ж, Серван, - ответил Филибер Журден, - с учетом всех обстоятельств нынешнего революционного времени, я вполне понимаю вас. Я бы тоже нервничал за своих родных. На парижских заставах сейчас черти что происходит. Да и вообще…
- Что ж, - он подошел и дружески похлопал Тьерсена по плечу, - я даю вам два свободных дня, ищите свою благоверную. Надеюсь, поиски увенчаются успехом.
- Благодарю, - сказал Тьерсен, - может быть, она и сама еще вернется сегодня.
Журден кивнул ему.
- Но вы ведь еще работаете и у Рейналя, - резонно заметил он, уладьте и с ним этот вопрос.
- Да, - сказал Жан-Анри, - попрошу его о том же, дать мне пару свободных дней.
- Кстати, насчет Рейналя… - Журден вновь нахмурил брови и пристально посмотрел в глаза Тьерсену, - как вы оцениваете его последние статьи, Серван?
- Я? – растерянно переспросил Жан-Анри, все мысли которого были заняты исключительно пропажей Жаннет.
- Ну, разумеется… - несколько раздраженно ответил Журден. Я же спрашиваю вас, а не папу Римского. Вы не находите статьи Пьера… как бы это выразиться поточнее… чересчур радикальными на сегодняшний день?
- Как мне видится, он честно пишет о том, что думает, - пожал плечами Тьерсен. – Я лишь иллюстратор. Образно говоря – зеркало. Не более того.
- Но у вас ведь есть какое-то собственное мнение, не так ли?
- Да… - запнулся Жан-Анри, - возможно, он действительно слишком смело критикует революционное правительство, но… - он замолчал, старательно обдумывая последующие слова.
- Он не понимает, что все это может закончиться для него плохо, - глядя куда-то в сторону, мимо Тьерсена, глухо сказал Журден. – И для вас – тоже. Вы ведь с ним в одной лодке. Пьер бывает очень горячим, эмоциональным… иногда его заносит, и он совсем не думает об опасности. О реальной опасности для собственной жизни.
- Он осознает опасность, - тихо сказал Тьерсен, - он предлагал мне уволиться, чтобы я не рисковал вместе с ним. Но я… решил остаться.
- О… - Журден немного иронично поднял брови, — довольно благородно с вашей стороны. Это означает, что и вы – такой же горячий патриот. Однако, Серван, иногда нужно проявлять и определенную гибкость… не переходить некую грань… если, разумеется, вам дорога жизнь.
- Вы ведь сами устроили меня к нему на работу, - устало отозвался бывший маркиз, - я не понимаю, почему тогда…
- Что тут понимать, Серван, - резко ответил Журден, - за эти пару месяцев изменилось очень многое. Вы ведь тоже видите это. Или нет? Нужно вести себя сдержаннее. Подстраиваться под текущие реалии, а не противостоять им. Вы ведь благоразумный человек, - Журден вновь дружески похлопал своего собеседника по плечу, - А Пьер… да, он человек принципа… но это его, наверное, и погубит. А жаль. Он отличный парень. И очень порядочный. Если бы только не это его ослиное упрямство…
Журден вздохнул.
- Я не знаю, чем могу помочь здесь со своей стороны, - Тьерсен кашлянул и оттянул шейный платок, - к моему мнению гражданин Рейналь вряд ли прислушается.
- А жаль! – вновь повторил Журден. – Что ж, Серван, простите, что задерживаю этим разговором… ваши мысли заняты сейчас, верно, совсем не работой.
Тьерсен лишь слабо улыбнулся и протянул ему руку, прощаясь.
Когда он вошел в типографию, Луиза подбежала к нему и с размаху уткнулась лицом в его камзол.
- Привет, дядя Андре, - проговорила девочка, обнимая его.
- Привет, моя хорошая, - Тьерсен провел рукой по ее каштановым волосам.
- Мы позанимаемся сегодня, да? – как всегда спросила Луиза, с надеждой глядя на него большими карими глазами.
- Нет, сегодня не получится, - ответил Жан-Анри, - прости меня, Луиза. Я буду занят несколько дней.
- Как жаль… - протянула девочка, - а потом? А еще вчера я так много рисовала… разного… хотела показать.
- Потом да… надеюсь, что позанимаемся. И позже обязательно посмотрю все твои рисунки, милая, - ответил Тьерсен. – А где дядя Пьер?
Он окинул взглядом помещение.
- Он наверху, - ответила Луиза, - работает.
С Рейналем удалось договориться довольно быстро. Как и Журден, он посочувствовал Тьерсену и пожелал ему удачи.
- Вы можете не приходить и дольше, Серван, - проговорил Пьер, сидя за столом в своем кабинете, - скажем, до конца этой недели. Пару выпусков газеты мы можем сделать и без сатирических иллюстраций, поскольку дело приняло серьезные обороты… и, в общем-то, мне и… многим людям, кто нас читает, стало уже и не до смеха.
- Благодарю, - отозвался Жан-Анри. -Я надеюсь, что до конца недели уж точно что-то прояснится.
- Сколько лет вашей жене? – неожиданно спросил Рейналь.
- Семнадцать, - честно ответил Тьерсен.
– Я очень люблю ее… не представляю, как я буду… если вдруг с ней произошло что-то страшное, - вырвалось вдруг у него… и, глядя на себя словно со стороны, бывший маркиз и сам поразился этому внезапному порыву откровенности перед Рейналем.
- Совсем молоденькая – отозвался Пьер Рейналь. Он поднялся из-за стола, подошел к Тьерсену и ободряюще сжал ему руку, - держитесь, Серван. Любовь - огромная сила.
