Пидэм разом по барвинок

Фотоальбом здесь: chitalnya.ru/users/Sadovnik/photoalbum/26685


Эта дружба проявлялась в Крыму на полигоне нашего факультета, на котором летом во время практики находили приют и львовские студенты-геологи. Понятно, что декану геофака ЛГУ было неудобно отказывать в просьбе всего на день-два поселить студентов МГУ в пустующем во время каникул общежитии и мы на совершенно бесплатной основе получили «ордер» на временное проживание, чем незамедлительно воспользовались.

За день ознакомились с некоторыми достопримечательностями необычного для всех нас города, в одном из костёлов посидели на скамьях, заслужив шиканье престарелой униатки; забрались на насыпной холм, значительно возвышающийся над равнинным Львовом; мемориал погибших в Великой Отечественной войне советских воинов посетили, ну и, конечно, забрели в подвальный пивной бар «Пид вежею», что в переводе на русский означает «Под башней», внутри которого сохранилась настоящая стена стоявшей когда-то здесь крепости.

На второй день мы освободили Львов от своего присутствия, направив свои стопы на запад, в Новый Роздол, в котором тогда карьерным способом разрабатывалось месторождение серы, что и было целью нашего его посещения. Поселились в местном «готеле», как, несколько изменив западное название, именовались тогда, да и сейчас, наверное, называются, обыкновенные гостиницы. У нас, правда, после либеральной революции 91-го года они почти все тоже стали отелями и хостелами, России-то обезьянничать не впервой.

Вообще-то, в такие зимние поездки, как бы факультативные практики, студенты геофака МГУ всегда брали спальные мешки, поскольку квартироваться чаще всего приходилось где попало. Когда я был ещё не руководителем, а студентом, довелось как-то ночевать всей группой восемь-девять человек в кухне общежития Уральского государственного университета в Свердловске; в школе села Новосидельниково, - в его окрестностях разрабатывалось месторождение родонита, именно из него изготавливались знаменитые гигантские розовые вазы петербургского Эрмитажа (см. фото в фотоальбоме); на стульях в красном уголке Ильменской турбазы в Миассе почивали.

В кавказской экспедиции нас тоже поселяли где попало, то в плохо отапливаемой работающей на солярке печурки-капельницы, где я спал прямо на столе (это в Чирагидзоре в Азербайджане), то на сцене Дома Культуры в Дашкесане (там же); то в кабинетах Дома Науки в Ереване; то, наконец, в небольших гостиничках Гори и Кутаиси (в Тбилиси не стали задерживаться, погуляли только с утра до вечера и отбыли на родину Сталина).

В поездке на Кольский полуостров, начав с Оленегорска, перебравшись потом в известный апатитами Кировск, затем в Чупу, закончили перед возвращением в Москву свой поход в северной столице и снова в общежитии Ленинградского госуниверситета, и везде нам пригождались спальные мешки. Всё перечисленное выше нас совершенно не напрягало, ведь все мы были молоды, и даже нравилось, что «неустроенность нам заменяет уют».

… «После обретения Украиной независимости Новороздольское предприятие химической промышленности (основанное на добыче серы, прим. автора) уменьшило, а через несколько лет полностью прекратило производство основной продукции» (цитата из Википедии).

После Нового Роздола двинулись дальше на запад, поближе к солям, залегающим на довольно больших глубинах, поэтому их разрабатывали шахтным способом. В посёлке Стебник, где мы поселились обратно же в «готеле» добывали калийную соль, сложенную минералом сильвин, и порода называлась соответственно, сильвинит.

Открыли месторождение ещё поляки, но они выделяли из соляных залежей поваренную соль, - проводивший с нами экскурсию в шахте прогнал нас по проржавевшим от времени узким лестницам, по которым ползали польские шахтёры, доставляющие на-гора в коробах и корзинах смесь калийной и поваренной соли. Технология разделения потом этих двух солей осталась мне неведома.

«После разрушения дамбы калийного комбината 14 сентября 1983 года было принято решение о прекращении производства (в 1988 году была закрыта обогатительная фабрика, а затем — рудник № 1 и рудник № 2) (из Википедии).

Неподалеку от Стебника по сей день существует уникальная лечебница урологических заболеваний Трускавец, минеральная вода которого, Нафтуся, по слухам, растворяет камни при мочекаменной болезни. Сходили мы туда, попробовали эту водицу, не понравилась, хотя, конечно, далеко не всё вкусное полезно, и наоборот!

Дальнейший наш путь лежал в Карпаты и даже за них, в Закарпатье, присоединённое к СССР, а точнее к УССР позже других западных областей, в 1945-м году. На электричке, через Дрогобыч, доехали до Ивано-Франковска и сразу же, прямо с железнодорожного вокзала, на автобусе двинулись в сторону Карпат, до вечера успев доехать да горнолыжного курорта Яремча. И вот только здесь у нас состоялась единственная «холодная» и бессонная ночёвка на вокзале этого города. На «независимой» Украине этот курорт зачем-то переименовали в Яремче, видимо, смена буквы «а» на «е» в конце названия была чем-то западным украинцам дорога.

Студенты народ весёлый и неунывающий, развлекались всю ночь, как могли, я тоже, помнится, не скучал, потому что был их всех ненамного, на два-три года старше, одно, в общем-то поколение.

Сдав свои рюкзаки в камеру хранения вокзала, наутро побродили по окрестностям, о чём есть фотоотчёт, заснятый мной на диапозитивную плёнку. Для сравнения с современными видами и строениями, в фотоальбом поместил взятыми из интернета свежими фотографиями.

Погуляв, снова сели в автобус и через Яблоницкий перевал попали уже в Закарпатье, в посёлок Ясиня, в котором который после падения Габбсбургской империи ненадолго была провозглашена Гуцульская республика. Там мы не задержались, пересели на другой автобус и вдоль реки Тиса, о существовании которой я знал с детства по неоднократно просмотренному фильму «Над Тисой», спустились "с покорённых карпатских вершин", не успев оставить там "своё сердце", - столь непродолжительным было наше там пребывание!

В автобусе задремал, - сказалась бессонная ночь, - и даже не проснулся, когда меня стал расталкивать мужчина деревенского вида, об этом мне рассказали студенты, стерегущие мой сон. Спросили его, чем могут помочь, на что он ответил, что я из его села, чуть ли не сосед, и ему надо со мной потолковать. Надо в этом месте написать, что тогда я носил обвислые усы, как у многих местных мужчин, чем и были вызваны «обознатушки». Студенты сообщили мужчине, что я вовсе не гуцул, а русский, аспирант геологического факультета МГУ. «Но як же ж схиж!», - изумился мужик, но я этого не услышал, столь крепко спал.
Долго ли, коротко ли, но мы доехали до цели путешествия того дня – до посёлка Солотвино.

… «Солотвина была основана в XIII веке, но городище вблизи посёлка относится к I—II векам до н. э., уже в период Римской империи отсюда возили соль. Соляные шахты того времени были ценнейшим сокровищем края и давали наибольшие доходы венгерскому правительству. Систематическая добыча соли началась во второй половине  XVIII века. При Австро-Венгрии действовали до восьми соляных шахт …» (из Википедии)

Первым делом, конечно, нужно было где-то поселиться. Язык до Киева доведёт, говаривали раньше у нас (что сейчас затруднительно из-за того, что этот город захватили бандеровцы), и мы с помощью языка быстро нашли это место, так называемый «Дом приезжих». Нашли-то нашли, но оно оказалось закрытым, благо не навсегда, о чём сообщило необычное расписание его работы: с восемнадцати часов до восьми утра, в остальные часы нахождение в нём было исключено.

Вечер уже близился, поэтому мы не огорчились, а пошли в местную корчму, где впервые продегустировали карпатское вино, оказавшееся совершенно замечательным. Вино сильно скрашивает ожидание чего угодно, так было и в тот раз, и когда стрелки на часах выпрямились по стойке «смирно», мы подхватили свои рюкзаки и весёлые, и слегка хмельные отправились в «Дом приезжих». Там нас поселили без каких-было возражений.

Солотвино находится через реку Тису на границе с Румынией, поэтому там довольно много разговаривающих на румынском языке. С месяц назад в общежитии главного здания МГУ я познакомился с неким Дмитрием Бурля, аспирантом, из города Тирасполя, с которым за бутылкой молдавского вина я разучил и даже записал в своём полевом дневнике несколько слов и фраз на молдавском и вот теперь они мне пригодились, больше «для прикола», конечно, по-русски там разговаривали все.

Дневник сохранился, язык этот оказался весьма похожим на румынский: здравствуйте - норок; до свидания – лареведери (ср. с итальянским ариведерчи!); добрый вечер – буна зиуа; добрый вечер - буна сеара; мулцумеск – спасибо; который час – кыт еоро; хлеб – пыне; вода – апэ; мясо – карне; ворог вин – пожалуйста вина. Самое последнее я уже применял в корчме, вызывая улыбку продавца, но всё быстро понимавшего.

Наутро покинули «Дом приезжих» до вечера и направились в шахтоуправление. Все наши посещения шахт ли, карьеров начинались в кабинете главного геолога, который давал разрешение на спуск в шахту или экскурсии по карьеру, самостоятельно это делать было запрещено, потому что на разработках могли производиться взрывные работы.

Заходя в кабинет главного геолога, обратил внимание на фамилию и инициалы на двери: М.М. Тащи. Я знал уже одного геолога с такой фамилией, Тащи, с ударением на первый слог, Степана Матвеевича. Мы с ним работали в одном институте, Дальневосточном Геологическом во Владивостоке, то есть на противоположном конце СССР, на близких значениях широты, около 45-ти градусов, - ещё и двух месяцев не прошло, как раскланивался с ним в коридоре института перед отъездом в аспирантуру.

Трудно было поверить, что мир оказался настолько тесен: Михаил Матвеевич оказался родным братом моего бывшего сослуживца. И одновременно будущего, потому что аспирантура моя была целевого назначения, то есть по её окончании я должен был вернуться во Владивосток, что я и сделал через три года, свои обещания (в данном случае вернуться обратно, ведь далеко не все, попав в столицу, не сделали успешных попыток там остаться) выполнял всегда, это было и остаётся моим жизненным принципом, как в большом, так и в малом.

Михаил Матвеевич очень давно не виделся с родным братом, и был весьма рад увидеться с человеком, который совсем недавно с ним встречался, поэтому он устроил нам экскурсию по высшему разряду. Мы побывали на разных горизонтах, в том числе на том, где в подземном санатории проводилась спелеотерапия больных астмой (см. фото в фотоальбоме), - на всех горизонтах воздух там перенасыщен солью, и дежурная шутка у тамошних шахтёров была такая: пиво здесь можно пить без воблы, просто нужно делать глубокий вдох перед каждым глотком пенного напитка. Подтверждаю!

Выбравшись из шахты, помылись в душе, а потом по рекомендации Михаила Матвеевича сходили на места выходов соли на поверхность. Размываемая дождями соль приобретала причудливые формы и, если для масштаба никого рядом не поставить, на фото создавалась иллюзия гигантских пропастей (фотальбом).

«Начиная с 2000-х гг. из-за