В квартире стояла тишина. Медленно на мир опускалась ночь, однако свет в комнатах всё не зажигался, словно там никого не было. Так продолжалось долго, а потом в углу зашевелилась неясная тень. Раздался щелчок зажигалки, прозвучавший в молчаливой комнате громом, и яркий огонёк осветил ненадолго морщинистое лицо старика. Он сидел в глубоком кресле, держа на коленях давно забытую книгу, и смотрел в стену, словно видел там что-то недоступное для человеческого глаза. Старика звали Дмитрием, и уже год минут, как он жил один. На его губах появилась слабая улыбка, слоило вспомнить прежние дни, когда его жизнь была наполнена людьми.
Женился он поздно, к тому времени успел похоронить своих родителей и часто жалел, что не может показать им свою избранницу. Да и жена его была уже давно не девушкой. Нина. Скорее пышка, чем худенькая, с задорными глазами и обрамляющими её лицо кудряшками. Не первая красавица, но всё же в ней было что-то особенное, что заставило его при первой встрече обернуться и пойти следом, как собачка на привязи. Потом он частенько вспоминал это, так и говорил: «Словно ошейник надела на меня». А она запрокидывала голову и смеялась.
Свадьбу они играли всей деревней, а потом он выстроил дом. Небольшой, одноэтажный, с тремя комнатками, но этого было достаточно. Да и не привыкли они к большим домам. Так и жили. Иногда ссорились, но Нина быстро его прощала, а он всегда просил прощения. Чувствовал, что виноват, вот и просил. Она-то ссоры не затевала.
Когда обоим было около сорока, родился сын. Маленький комочек, до того солнечный, что даже от природы хмурое лицо Дмитрия на долгие годы засияло чистой радостью. Никитка был для них отрадой. Ругали, конечно, как без этого, если шалить мальчишка начинает, но и баловали. Как могли и чем могли. Бывало, придёт Дмитрий домой, а сын уже семенит навстречу, протягивает к отцу маленькие ладошки и смеётся, лопочет что-то. Про сладости спрашивает. Дмитрий всегда приносил с собой какие-нибудь конфеты. То с работы утянет, то друзья принесут для малыша, то в лавочку по соседству зайдёт.
Время шло незаметно. Никитка вырастал. Оба родителя нарадоваться не могли, глядя на сына. Послушный, заботливый. Бывало, встанет Нина ранним утром – она всегда с солнцем вставала – а Никитка уже на ногах, пытается по хозяйству помогать, сколько ему умения и сил хватает. А Нина сразу к Дмитрию бежит и будит: «Иди, глянь, что делает». Он поднимался и шёл смотреть, как мальчишка тягает ведра с водой или сидит на грядках и сорняки вырывает. Воды не больше половины ведра доносил, всё расплёскивал по дороге, а на грядках и не только сорную траву вырвать мог, но разве ж можно ругать за желание помочь? Садился тогда Дмитрий на крыльце, закуривал и подзывал сына. Сидят они так, смотрят, как суетится Нина, и отец втолковывает мальчику: «Правильно ты это удумал. Одна она у нас с тобой, и помогать ей надо». А потом объясняет, показывает мальчику, что и как делать.
Вырос их сын в статного и красивого юношу, девушки на него заглядываться начали. Да только он на них мало посматривал, всё над книгами сидел, в университет готовился. Туда, правда, только после армии пошёл – с этим у Дмитрия было строго. Что за мужчина, коли родину защищать не хочет? Но поступил сразу, отлично экзамены сдал. И говорил часто, что выучится, и будет помогать родителям, чтобы они отдохнуть на старости лет могли с достоинством. Нина только посмеивалась, мол, отдохнуть успеем. Никитка их всё профессором стать стремился, наука его интересовала. А потом и влюбился.
Дмитрий тогда уже домой вернулся, когда телефон зазвонил. Они всё и бросили, побежали к аппарату, только бы скорее услышать голос сына, который уехал в город учиться.
«Мама, батька!» - донёсся из трубки радостный голос. – «Женюсь я!»
Как стояли, так и сели. Порадовались, конечно, да только какая свадьба? Денег совсем нет, на что её играть? А Никитка хотел своей невесте настоящую свадьбу устроить. Что она, хуже других, что ли? У каждой девушки должна быть свадьба. Так и сказал. Собрали они тогда деньги и поехали в город. Свадьба хоть и не богатая была, зато на редкость весёлая. Ира, как звали невестку, сразу полюбилась и Дмитрию, и Нине. Смешливая девушка с сильным характером, работящая и умная. Отец при встрече так и пошутил: «Спортсменка, комсомолка и просто красавица!». Красивая она была, что тут скажешь, многие на неё посматривали, а она всё на Никитку смотрела.
После университета сын так и не вернулся в родную деревню. В городе у него жена, работа – вся жизнь, считай. Дмитрий и не спорил. Кто он такой, чтобы за сына решать? Помогали, чем могли, а через два года и вовсе перебрались к ним. Продали свой домик, собрали денег и прикупили небольшую квартирку в две комнатки. Хорошо там жилось.
Дмитрию всё хотелось внуков понянчить. Порой так и говорил Никитке, больше обращая всё в шутку, чтобы не ставить в неловкое положение. Да и сколько уже тянуть можно? Пять лет прошло, как женились. А через полгода Нина шёпотом сказала: «Посмотри, какой животик у Иры, никак внучёк будет».
Сколько радости было. И сын всё старался дома больше времени провести, чтобы с женой своей побыть... Да не судьба, видимо. Потеряли они своего ребеночка. Сколько слёз было, уже и вспоминать не хочется. Казалось, над ними и небо темнее стало, словно тоже плакало. Не могла больше Ира ребёнка выносить. Дмитрий тогда и вовсе в уныние впал, ходил, как в воду опущенный. Нина всё говорила: «Не отчаивайтесь, возьмём ребёночка». Со временем и Никитка тоже заговорил об этом. Сын их очень детишек любил, после работы всё во дворе задерживался, только бы поиграть да понянчиться с малышами. И Ира согласилась.
Поехали они в детский дом, присмотрелись. Понравился им один мальчик. Спокойный, ласковый, добрый, щенка какого-то на руках постоянно держал. Никитка тогда решился даже и собаку эту взять. Места на всех хватит, а мальчик порадуется и быстрее привыкнет к новому дому, если будет у него там старый друг. Так и решили. Документы оформлять начали, всё бегали по городу с бумажной волокитой, никак дождаться не могли, когда у них ребёнок появится.
Дмитрий прикрыл глаза рукой, и его плечи мелко затряслись. Тяжело было вспоминать те дни, очень тяжело. Не пощадила его судьба. Сбила Никитку какая-то машина и скрылась, даже не остановился никто. Только через два часа они узнали, что произошло и сразу в больницу бросились. Никитка все боролся за жизнь, а вокруг врачи суетились. И в коридоре Дмитрий с Ниной обнимали его жену, пытались успокоить, говорили, что всё хорошо будет, даже не зная, кого больше успокаивают, её или всё же себя. Тяжёлые часы были. Сидели до самого утра, слушая, как за дверью палаты переговариваются врачи, что-то постоянно возят туда и обратно. В такие моменты Дмитрий порывался заглянуть в проём, только бы увидеть, убедиться своими глазами, что в порядке всё.
Много горя им тогда выпало. Ира всё сидела перед палатой, ждала, когда вывезут Никитку. Его и вывезли. Ногами вперёд. Сначала они и не поняли, что происходит, и почему их сына так вывозят. На врачей набросились, мол, что вы творите, он живой ещё! Хотелось в это верить, хотелось... Ира тогда все слёзы выплакала, не спала несколько суток...
В тёмной квартире раздался судорожный вздох. Дмитрий уже много лет корил себя, что позволил несчастной невестке домой за вещами побежать. Она вокруг себя ещё и в больнице ничего не замечала, бормотала что-то себе под нос, рассеянной стала, какой раньше ни разу не была. А как вышла из больницы, сразу раздался страшный визг тормозов.
И вспоминать-то жутко было, как они сразу обоих молодых хоронили. И ещё ужаснее было думать, каково пришлось мальчику, которого они взять хотели. Не смогли бы они с Ниной поднять его, не по силам им это было.
Остались доживать свой век в квартире, та им сразу начала казаться слишком большой и пустынной. Обоим тяжёло было. Куда ни посмотри, а чудится, будто Никитка вот-вот выйдет из комнаты, а вслед ему донесётся смех Иры: «Галстук! Галстук забыл!».
Даже ссориться чаще начали, разладилась их семейная жизнь со смертью детей. Нина всё в церковь ходила, а Дмитрий никак не мог заставить себя зайти туда. После смерти сына последний раз зашёл, да и сорвался там же. Кричал что-то, обвинял, никто успокоить его не мог. Пожилой священник тогда его вывел и встал рядом, положил руку на плечо и молчал. Долго они так стояли. Вроде бы и не сделал этот человек ничего, а на душе как-то полегчало. Только вот больше Дмитрий туда не ходи, не понимал, как можно молиться тому, кто отобрал у них радость в жизни, никак простить этого не мог.
После одной совсем большой ссоры они и вовсе разошлись. Не выдержала Нина и ушла от него. Да только он прожил не больше недели, как почувствовал, что без неё ему не то, что белый свет не мил, даже дышать тяжело. Привык он к ней, ни разу они ещё не расставались так надолго. И снова, как в старые времена, пришёл к ней с мольбой о прощении. Нина простила.
В доме они так и не могли подолгу находиться, и дни проводили в местном парке. Шли по аккуратным аллейкам, и Нина кленовые листья собирала. Увлечение у неё такое было. Соберёт листья, разложит на полу и начнет отбирать самые красивые, потом засушит и гербарии делает, а из оставшихся розы мастерит и в вазы ставит.
Так и жили, пока Нинин час не пробил. В прошлом году это случилось. Она словно чувствовала заранее, будто сам ветер нашептал о скорой кончине. Всё говорила с грустной улыбкой: «Кто ж за меня молиться будет, когда я отойду?». Дмитрий не понимал и злился: «Ты это речи брось, никуда я тебя не отпущу!».
Отошла она тихо и спокойно, во сне.
Вот и остался Дмитрий один в пустой квартире. Друзья в деревне остались, здесь мало с кем они общались, больше в семье были. Тяжело приходилось. Из рук всё валилось, в долги влез, пить чаще начал, хотя раньше и глотка лишнего не делал. Срывался. Бывало, накатит какая-то волна непонятная, все Нинины гербарии со стены собьёт с криком, разобьёт, развалит по квартире и плачет. Потом, когда успокоится, всё собирает и по местам ставит, просит прощения, но ответа никак не дождётся. И кажется ему, что она его не прощает.
Два месяца назад и вовсе не выдержал. Схватил в порыве верёвку, прикрепил к люстре и на табурет поднялся. Только петлю на шею натянул, как слышится ему голос Нины: «Что это ты, старый, творишь?». Слез и заплакал. Вспомнил, как раньше точно такие же слова она ему говорила, когда они с Никиткой крапивой, как шпагами, дрались. Сражаются, а Нина выскакивает с метлой и давай кричать: «Что это ты, старый, творишь?».
Иногда они во снах приходили. Заснёт в кровати, а просыпается в большом поле. Красивая панорама - всюду цветов видимо-невидимо, солнце яркое, а к нему по этой красоте все трое бегут и руками машут. Прибегут, сядут рядом на траве и начнут наперебой рассказывать, что у них там произошло. И так хорошо становилось. А потом Никитка говорил: «Пора тебе возвращаться, батька». Дмитрий просыпался и плакал. Сын всегда его так называл, ещё с детства.
Кресло заскрипело под весом старика. Он с трудом поднялся и заходил по комнате, словно искал что-то и никак не мог найти. Иногда он останавливался и слушал тишину, а потом снова начинал ходить. Вновь остановившись, Дмитрий
