Даже я не знаю, а уж почитай сорок годков дружимся.
- Так вот оно что!- опешил старший. - Ну вы, бабки, даете! Тоже мне, секрет кока-колы по деревенски!- захохотал он.
- Ты, милай, не изгаляйся, никаку твою колу мы не знаем, а веники - наша работа и не хочу тебе секреты говорить, не желаю! Мы вас не звали, хотите - будьте гостями, а не нравится что - ступайте себе с Богом!- обиделась Тася.
- Мать, а ты не боишься так разговаривать? Мы ведь люди серьезные и приехали за делом. Мало ли что может с тобой случиться?
- Не пугай, сынок, не боюся я. Все в воле Божьей, ежели написано на роду помереть от лихого человека, так не убежишь, не спрячешься! Сам, поди знаешь, ваших-то бьют что ни день!
Клавка давно поняла, что дело затеялось опасное, она так хотела крикнуть Тасе: "Да на хрена тебе твои секреты, продай ты их, если заплатят, не обманут, да и доживай свой век спокойно!"
Но она знала, что тихая Тася, ежели упрется, не сдвинешь ее. Да еще отец с нее слово взял: секрет передать только в своем роду. А кому передавать? Сын в Севастополе застрял, нужны ему эти веники!
Было видно, что мужики разозлились, что им стоило сказать своим битюгам - прихлопнут двух старух, как мух, и искать никто не станет, больно уж время нынче лихое.
Надо как-то выворачиваться - решила Клава.
Как бы невзначай Клава зашла за спину Таси и оттуда стала показывать Виктору: дескать, ты выйди вместе со мной. Мужики не поняли Клавкину жестикуляцию.
Тася, заметив их недоуменные взгляды, оглянулась:
- Ты чего семафоришь?
- Дак хочу показать Виктору, где у нас уборная!
- А на что она ему?
- Че, не видишь: стоит мужик переминается, значит в уборную надо, видать стесняется спросить!
Клавка подлетела к Виктору и буквально вытолкала его на крыльцо, закрыв дверь. И зашептала трагическим шепотом:
- Вы ее сейчас не слушайте и не обижайтесь, она щас сама не в себе. Об эту пору у нее один за другим померли мать и отец, так с ей щас не договоришься! Вы приезжайте через месяц, как раз поминки пройдут и она в себя придет. Да и то, сейчас зима, рано об вениках толковать! А ежели она сейчас упрется- так хоть на куски ее режь, ничего не скажет!
- Спасибо за подсказку, ладно приедем через месяц, ну и упертая баба, черт с рогами!
- Не обижайся, милок, не обижайся. Каждая кошка свой характер имеет, что же с людей спрашивать? Всяк по своему гнет. Приезжайте, тогда и потолкуете.
Виктор вернулся домой.
- Александр Иванович, поедем, позже поговорим, до свидания, хозяйки!
- Счастливенькой дороги вам!- довольная Клавка аж поклонилась вслед уходящим мужикам.
- Что это ты им наговорила, что они так рванулись?
- Нет, Таська, ты совсем не соображаешь с кем говоришь! Это ж бандюганы, разве с ними можно так: желаю - не желаю! Ишь ты, нашлась Таська-геройка! Да они своим битюгам пальцем махнут - от нас и лужи не останется! С ними надо по-умному: дескать так, мол, и так...
-
Как, мол, и как? Им что надо? Секрет отдать за так?
- Чегой-то за так? За деньги!
- Ага, размахнулись они деньги платить, как вызнают все, так и турнут! Что ты им наблажила?
- Я, Таська, сразу смекнула: дело плохо, видела как у старшего желваки-то заходили? Ну, думаю, щас я их на маневр отвлеку! Вот Виктору и наврала, что у тебя щас поминки, и вроде ты не в себе, так пущай они через месяц приедут!
- Это какие же поминки месяц идут?
- Дак я сказала, что у тебя маманя и папаня убрались в один месяц, не в один же день!
- Они ж летом померли, а сейчас февраль?
- Да ты, право слово, бестолочь! Какое им дело кто когда помер? Я месяц тебе у них отговорила, а уж там видно будет, что делать!
- Ой, Клава, и впрямь беда подкралась! Что делать - ума не приложу! - закручинилась Тася.
- Надо сына на переговоры вызывать, может он что подскажет? Вот бы он приехал, я бы ему все обсказала, а то прибьют меня и умрет дело. Деньжат ему на дорогу я накопила, что скажешь-то?
- И то правда, звони Кольке, он мужик, он подскажет!
- Клав, а не пришибут его? Ох и страшно мне! Я-то пожила, а ему еще жить да жить!
- Да у нас месяц в запасе, в крайнем случае успеет уехать к себе.
Уж эту ноченьку Тася глаз не сомкнула, наутро побежала в сельсовет. Там ее соединили с Севастополем. Сын был дома, снял трубку. Тася рассказала про свои дела: "Что скажешь, сынок?"
- Что тут сказать, видать, прибыль почуяли, ясное дело не отступятся. Надо свою семейную фирму под их началом наладить. У нас тут дела плохи, работы нет, перебиваемся, как можем. Что только Любаня скажет, как ей из города в деревню ехать? Да и парни, захотят ли?
- Сынок, а может вам квартиру продать, а у нас в городе купить? Любаня в городе работать сможет, а ты в деревню на работу ездить будешь, что тут до города двадцать пять километров? И детей в городе пристроишь. Деньжат я пришлю, приезжай, оглядись, на родине все сподручней жить, огород есть, скотину разведем, чем не подмога?
- Ладно, мама, я поговорю со своими, тебе телеграмму отобью. Давай, не горюй, что-то придумаем!
- Думайте, сынок, думайте! Жалко свое отдавать за так. Целуй там Любаню, внучков!
Телеграмма пришла через день: "Выезжаю, жди, Коля".
На радостях Клавка принесла бутылку домашней наливки: "Давай, подруга, выпьем на удачу! Вот Колька с семьей приедет, заведут свою фабрику, станешь ты, Таська, миллионеркой, так, поди, позабудешь подружку? Поди и в баню не пустишь попариться?
-Да что ж ты мелешь? Уж правда говорят: язык без костей! Давай лучше выпьем, чтобы нашим детям удача шла, а мы уж при них как-нибудь доживем!
Подружки чокнулись старинными лафитниками со сладкой наливкой.
