Судьба

  Сколько Сашка себя помнил - он жил в небольшом шахтерском поселке в доме у бабки с дедом.

Раньше дед, как и все в поселке, работал на шахте и, как все,  страшно пил. На пенсию шахтеры выходили рано. Другой работы в поселке не было и поэтому спивались молодые пенсионеры быстро. А что еще делать пятидесятилетнему мужику без работы и с приличной, по тем временам, пенсией?

Сашкин дед был не высок, но широк в кости, силен дикой, буйной силой. Не было ему равного, если начинал спьяну драться. Как бы не были пьяны его собутыльники - разбегались по углам, если на деда находила дурь, и он принимался искать врага.

Зато  дома он всегда находил жену. Его необузданности боялись соседи и, вопреки всем правилам, не прятали бабку у себя. Сколько раз, проснувшись поутру, дед находил бабку со сломанной рукой, ребрами и отвозил в больницу. Там она со страха не выдавала его, а врала, что упала. Врачи видели побои, понимали, что женщина лжет, вызывали милицию. Но нет заявления - нет и дела.

В первый год замужества она родила дочь Катьку. Отец Катьку любил, не трогал ее. Но жену стал бить еще лютей за то, что не родила первого сына. Трижды он выбивал из нее не рожденных детей, при этом орал, что опять она носит кривоссачек. После третьего выкидыша она уже не беременела.

Катька выросла. Силой и характером  пошла в отца. Широкая в кости, сильнущая,  играючи хватала на плечо мешок в пятьдесят килограммов и тащила, как пушинку. Учиться не захотела.

В шестнадцать лет вдруг стала округляться. Когда поняли, что Катька понесла, отец  в очередной раз избил жену, за то, что не уберегла дочь. А кто бы еще слушал мать? Катька с детства была своевольной и упертой.

И кто ее обрюхатил? Соседский пацан, Катькин ровесник, Вовка-беляк. Прозвали его так за белесый цвет волос, ресниц и бровей. И глаза у него были бледно-голубые. Катька с детства дразнила его "простакишные глаза!"

Как так случилось, что она забеременела именно от него? Одно было понятно: только по своей воле, силой-то она бы его убила одним ударом кулака.

От страха перед Катькиным отцом Вовку-беляка родители отправили к старшему брату на Север, так Вовка там и осел.

Замуж за него Катька сама не захотела. Родила она Сашку, бросила у матери с отцом,  и укатила из поселка от позора подальше. И где только ее не носило? И на ткачиху ездила учиться. Поработала, да что-то не понравилось. В городе пошла на завод, работала с железяками, тоже не пошло.

А потом завербовалась на рыбную путину,  здесь и нашла себя.

Шесть - семь месяцев на корабле в море, потом отпуск. Уезжала на юг, спускала там все денежки, а потом заезжала проведать родителей и сына. Привозила гостинцы, одежду сыну, вечно не по размеру.

Пьяной была каждый день. Говорила: "Имею право культурно отдохнуть,  заработала, авось!"

Спьяну хватала Сашку и так прижимала к себе, что он не чаял  освободиться от мамкиной силищи.
А то прижмет его, потом отодвинет, глянет в лицо сыну и отшвырнет его с ором: "У, папаша, простакишные глаза!"

Сашка убегал и прятался от нее в сарае. 

Деда Сашка боялся от рождения. Тощий, слабенький, узколицый в бабку, он вызывал у деда отвращение.  Когда бабка получала от деда, так и на Сашку, не жалеючи, летели затрещины деда, ежели во время не смылся.

Если приезжала Катька - дед вообще не просыхал. Пили все подряд: и самогонку, и водку, и вино. Падал, где уснет. Не раз засыпал в снегу. И не дай Бог бабка потащит его в избу! Очнется - убьет! Вот и лежит в сугробе пока не отрезвеет, а тогда уже сам дорогу домой найдет.

Катька, пьяная, то начинала завывать, да жизнь свою непутевую проклинать. А то, топая толстыми ногами в пол так, что половицы гнулись, принималась плясать и тонким голосом орать частушки. Да такие, что мужики крякали и отворачивались, а бабы плевались и уходили поскорее от охальницы.

Мать Катьки плакала. Сашка бабушку жалел, звал ее мамой, а Катьку откровенно боялся.

Пропив последние деньги, Катька брала в долг у матери и рано утром исчезала неизвестно куда и неизвестно на сколько.

Сашка уже заканчивал десятый класс. Ростом он немного подтянулся, но все равно был худеньким задохликом.

Как-то раз дед разбушевался и кинулся на бабушку. Она крикнула Сашке: "Беги!" - и Сашка было рванул по привычке, но краем глаза увидел, как дед метнулся к стене сарая, схватил косу и подняв ее пошел на бабушку.

Не осознавая что он делает, Сашка взял молоток, что лежал на скамейке около сарая, как в замедленном кино, медленно и вязко побежал догонять деда. Закричал, как заяц, тонким голосом. От этого крика дед оглянулся  и удар молотка пришелся ему прямо в висок.

Сашка увидел как расширились удивленно глаза деда, он остановился на мгновение, потом коса медленно выпадала из его рук, дед резко выдохнул: "Хок!" - и упал вперед головой.

Сашка, не соображая, стал тщательно протирать молоток об траву рядом с лежащим дедом. Кровь из раны медленно  вытекала и  растекалась на  земле.

Бабушка опомнилась первой. Вырвала молоток из рук Сашки и бросила его в колодец. Сашку взяла за плечи и повела домой, приговаривая: "Ничего, ничего, так Господь управил, ты только не говори, что ты его ударил, никому не говори, слышишь?" Сашка согласно кивал головой, но было понятно, что он ничего не понимает.

Тогда бабушка побежала на кухню, взяла кружку с водой и плеснула ее в лицо внуку. Он затряс головой и глаза его приобрели осмысленное выражение.

- Бабушка, я убил его?

- Не было тебя там во дворе, понял? Ты в избе был, а он упал сам, пьяный сильно! Запомни!! Не было тебя во дворе! Может живой, пойду гляну.

Через минуту раздался крик бабушки: "Батюшки! Убился! Убился!"

Прибежали соседи, спасибо, были в это время на огороде и не видели, что творится в соседском дворе.

- Господи, да как же это он? - видно было, что спрашивающий не сильно переживал за убитого, скорее радостное удивление сквозило в голосе. Уж больно надоел всем бешеный сосед.

- Да и я не видела, вишь косу взял, видать отбивать хотел, как уж он упал и не видела, вишь ты, виском ударился. А Сашка вообще в избе был, уроки чо ль делал?


- Надо участкового позвать, побегу я за ним, Дмитривна?

- Беги, милок, подсоби горю нашему.

Участковый пришел быстро. Деда он знал хорошо, да весь поселок знал, как он избивал жену и внука. Как же так вышло, что не он пришиб кого-то до смерти, а умер первым?

Увидев картину на месте, участковый стал расспрашивать бабушку. Она повторила все, что рассказала и соседям. Внук был в шоковом состоянии и участковый списал это на слабость щуплого мальчишки.

Но место падения мертвого никак не сочеталось с углом или предметом, об который можно было получить такую страшную рану. Осмотр места происшествия не дал ничего нового.

Участковый понимал, что тут дело не чистое. И единственное подозрение у него было на бабушку. Хотя он никак не мог представить ситуацию, что она смогла бы убить деда, если он в это время не спал.

Дело об убийстве заводить не стали. Никому не было жалко лютого деда. Все только переживали за бабушку и внука. Списали на то, что дед ударился виском, а так как был очень здоровым, то, очевидно, он в горячке сделал несколько шагов и упал в стороне от места удара.

Похоронили на второй день. Даже не дождались третьего, как положено по обычаю. И опять никто не осудил бабушку и внука. Все только шептались: "Слава те, Господи, освободились, бедные,  от зверя!"

Катьку найти не смогли, никому она свои адреса не оставляла.

Как будто специально Катька не приезжала два года. Такое уже случалось за ее жизнь. Сама пропадет, сама объявится. Объявилась.

Узнав, что отца похоронили два года назад,  Катька потребовала устроить поминки. Мать было возразила, что сейчас поминки ни к селу, ни к городу, но спорить с Катькой было невозможно.

Приготовила куриную лапшу, кутью, напекла блинов и пирожков. Самогонку и водку купила Катька.

Народ с удовольствием сбежался на привалившую возможность выпить на халяву. Никто не ожидал, что уже пьяная Катька, устроит спектакль.

Когда все уселись за столы и подняли по первой за упокой души, Катька взревела диким голосом: "Ой, да батюшка родимый! Да на кого ты покинул меня сиротину! Да никто ж теперь не приголубит, не обогреет меня! Да только каждый обидит сиротинку бедную! Да что же ты ушел до сроку до времени, не вспоил, не вскормил меня сиротинушку!"

Причитания ее переходили в тонкий и пронзительный бабий вой. Потом она снова заводила свою пластинку  басом про сиротинушку и снова выла безумным голосом.

Уж чего только не видели за жизнь местные мужики и бабы, а тут самые непробиваемые поперхнулись рюмкой.

И надо было в это время комару приняться кружиться над Катькиной мордой, прямо как у Пушкина в сказке. И таки сел комар и укусил ее в щеку
посреди ее дикого похоронного воя.

- Лять! Что ж вы разлетались тут! Кусается, сука, как собака! - вполне нормальным голосом рявкнула Катька, со всего маху треснув себя по морде.

Уж на что народ, еще не пьяный, понимал где находятся, но тут все просто заржали от такого резкого перехода с причитания на русский матерный. Катька тоже заржала и дальше все покатилось, как обыкновенная пьянка. Про поминки люди совсем бы забыли, кабы не кутья на столе.

Погуляла Катька дома, попьянствовала, да недолго. Собутыльника не стало, а соседи не больно привечали ее даже с бутылкой. Уж больно на язык была баба погана. Да во хмелю буйная, запросто могла в драку с мужиком полезть. Силища была, никого не боялась. Но уж больно позорно для мужика с бабой пьяной драться, вот и не связывались с ней.

Укатила опять поутру, не попрощавшись даже с матерью.

Сашку забрали в армию. Там он немного окреп, гоняли отцы-командиры новобранцев не жалеючи.

Служил, как все. Повезло Сашке, что с ним был рядом Димка-земляк, здоровый, спокойный парень. Пару раз пришлось ему помахаться с наглыми задирами своего же призыва, за себя и за Сашку заступался. Все поняли, лучше с Димкой не связываться.

Уже к концу службы пошли Сашка с Димкой в увольнение. Небольшой городок, на окраине которого располагалась часть, был знаменит швейной и ткацкой фабриками. Девчонок там было много и солдатики были нарасхват.

Сашка был стеснительным, робким парнем. Обхождения с веселыми девушками не знал. Стеснялся зубоскалить с девчонками, запросто прижать к себе веселушку-хохотушку. А Димку дома девушка ждала.

Вот и в это увольнение они пошли в городской сквер, купили себе по мороженному и уплетали его, болтая о том, что скоро дембель. Вдруг они услышали: кто-то тихонько, но так горько плачет! Переглянулись - не показалось ли? Они сидели на скамейке, сзади них рос ряд широких кустов, а за кустами тоже стояли скамейки. Парни обошли кусты и увидели, что  там сидит худенькая девушка, в ногах стоит небольшой чемодан и ревет девчонка, сдерживая рыдания.

- Что с вами? Может чем надо помочь? - спросил Сашка, вид девчушки просто резанул ему по сердцу. Димка стоял рядом молча и только сжимал кулаки.

  Девчонка подняла на них глаза и вдруг начала рассказывать двум незнакомым парням свою жизнь, сморкаясь в платок и вытирая потоком льющиеся слезы.
 
После восьмилетки она уехала из деревни в город. Здесь жила ее тетка. Устроилась на