Рыбак Гримальдо на своей вертлявой плоскодонке осторожно вытягивал из воды сеть и аккуратно складывал на дно лодки. То и дело он недовольно хмурился, увидев очередную дырку. Сеть была такая старая и ветхая, что чинить её уже не было смысла. Пора уже плести новую, но как заработать на нитки целых двенадцать денариев1? Ладно бы, если ловилось много рыбы, часть которой можно было бы продать, а так попадалось немного, только чтобы прокормить семью.
Больше рыбы можно было бы наловить ниже по течению Тибра, но в самом Риме было безопаснее. Там, прямо за крепостной стеной, бывало, появлялись воины то императора Ламберта, то – императора Арнульфа. И не дай Бог, чтобы оказаться рядом при их битве! Да и так могли без разговоров отобрать весь улов, и за счастье можно посчитать, если ради забавы не пырнули бы ножом в живот. А как оставить семью без кормильца? Нет, в городе всё-таки было безопасней.
«Да-а, два императора, – подумал Гримальдо и от безысходности помотал головой, – и оба венчаны самим папой. И как же простым людям выжить при их грызне?» От безрадостных размышлений его отвлёк топот копыт: на мост въезжало до полусотни всадников. Приглядевшись, он узнал впереди всех ехавшего Ламберта. Гримальдо ахнул и, уже не освобождая пойманную рыбу, начал быстро-быстро вытаскивать сеть из воды, лишь бы от греха подальше скрыться от алчных взглядов воинов императора.
Ламберт остановил свою кавалькаду у Латеранской базилики, где проживал папа Стефан VI, и в сопровождении своего двоюродного брата герцога Гвидо направился к нему. Получив благословение, император отбросил смиренное выражение и довольно нахраписто обратился к первоиерарху церкви:
– Доколе на мою землю будет предъявлять права этот незаконный император Арнульф? Почему до сих пор Ваше Святейшество не удосужился лишить этого титула?
– Понимаешь, сын мой, – довольно величаво произнёс папа. – Это не в моих силах. На Арнульфа корону возлагал покойный папа Формоз.
– Папа Формоз вначале на меня возложил корону императора, а ты не сделал того, ради чего я убил папу Бонифация2, ради чего я сделал тебя папой, тебя – моего родственника. Пускай дальнего, но родственника. Или ты забыл, что принадлежишь к нашему сполетскому дому Гвидонидов3?
– Но что я могу сделать? Если бы он жив, то я бы осудил бы его, но он мёртв.
– Ты можешь всё, – довольно нагло вступил в разговор Гвидо. – Ты папа, понимаешь, папа! – герцог зло ощерился и добавил: – Если нужно осудить, то суди. Смерть не является причиной для неявки в суд. Ты же знаешь, что нам несложно найти нового папу. Или ты забыл про папу Бонифация?
Намёк был такой явный, что у Стефана чуть не остановилось сердце. Он вспомнил, как после венчания на царство Арнульфа и его отъезда из Рима через некоторое время при невыясненных обстоятельствах скончался Формоз. Папа побледнел и онемевшим языком едва смог произнести:
– Хорошо, я осужу его. Я сделаю, чтобы все решения папы Формоза считались никчемными.
Через несколько дней свершилось судилище, которое показало безрассудство и человеческую жестокость лиц, далёких от идеалов христианства и возглавляющих Римскую церковь, и её нравственное падение. Начавший уже разлагаться труп Формоза изъяли из гробницы и облачили в парадное папское одеяние. Сзади кресла, куда его поместили в сидячем положении, стоял дьякон, который поддерживал покойника и должен был отвечать на вопросы судьи вместо него. Формозу даже назначили адвоката, который, надо признаться, за время суда не произнёс ни слова. Впоследствии историки это судилище назвали Трупным синодом.
Обличителем на этом лицедействе в Латеранской базилике был папа Стефан. Он величаво оглядел служителей церкви и римских патрициев, уважительно кивнул императору и его брату и позвонил в небольшого колокол, оправленный золотом, увенчанный папской тиарой4 и ключами от Небес. Затем папа повернулся к креслу с покойником:
– Признаёшь ли ты, что когда ты находился в качестве легата в Болгарии, хан Борис просил папу Николая I сделать тебя архиепископом Болгарии?
– Да, – прозвучало из-за кресла.
– Знал ли ты, что болгары не хотели никакого другого епископа, кроме тебя?
– Да, – раздалось в ответ.
– Был ли ты согласен стать архиепископом Болгарии?
– Да.
– Этим ты признался в нарушении постановлений Никейского собора, которые запрещают переходить с одной кафедры на другую, и поэтому признаёшься виновным в развращении болгар и подрыве авторитета Святого престола.
Адвокат Формоза, опустив голову, молчал.
– Будучи отлучённым папой Иоанном VIII от церкви за то, что ты и твои сподвижники пытались отнять власть у папы, совершал ли после этого религиозные таинства?
– Да, – продолжал отвечать за покойника дьякон.
– За попытку незаконного смещения папы Иоанна VIII и непозволительное совершение мирянином религиозных таинств ты признаёшься виновным!
Стефан позвонил в колокольчик, успокаивая присутствующих и дождавшись тишины, продолжил:
– После того, как папа Мартин I вернул тебе кафедру в Порто, будучи епископом этого города ты в нарушение постановлений Никейского собора стал епископом Рима, после чего узурпировал Римскую кафедру в амбициозном духе. Согласен ли ты в этом нарушении?
– Да...
– Суд считает тебя виновным в нарушении церковного права при избрании папой.
– Возлагал ли ты корону императора на незаконнорождённого Арнульфа при жизни законного императора Ламберта, который уже был венчан на царство самим Господом нашим?
– Да...
– На основании вышеизложенных обвинений, а также в силу того, что бывший папа Формоз не привёл каких-либо доводов в своё оправдание, суд признаёт его виновным в перечисленных прегрешениях и постановляет, что все указы и решения, принятые им во время понтификата, аннулируются. Суд также постановляет, что все священники, рукоположенные Формозом, лишаются своих должностей. Кроме того необходимо отрубить три пальца, которыми он вопреки воле Господа благословлял народ, а также лишить его папского одеяния и захоронить вне пределов Рима на кладбище для неопознанных покойников. Это действо возлагается на патриция Сергия5. На этом суд заканчивает своё заседание.
Папа Стефан в очередной раз позвонил в колокольчик, а патриций с воинами подошли к «подсудимому», сорвали с Формоза одежды и оторвали три пальца, которыми он совершал крестное знамение. Тело бывшего папы завернули в мешковину и вынесли из базилики. Патриций Сергий, брезгливо скривясь, бросил мешочек с золотыми монетами одному из воинов:
– Вывезете тело за город, выкопайте могилу и закопайте его, а мне здесь ещё предстоит завершить кое-какие дела.
Воины переглянулись, раскусив его хитрость, но звон монет так ласкал их слух, что они беспрекословно двинулись в путь. Подъехав к мосту через Тибр один из всадников остановил коня и кивнул на завёрнутый в дерюгу труп:
– Зачем нам тратить время на него? Давайте бросим его в воду, и река сама вынесет тело за пределы Рима, а сами можем неплохо повеселиться в ближайшей харчевне с зажаренным на вертеле молоденьким поросёночком и с самым лучшим вином. Думаю, что монет для этого нам хватит.
На следующий день Гримальдо с трудом начал вытягивать свою латаную-перелатаную сеть. Когда показалось запутавшееся в ней что-то огромное, рыбак потянул всё к берегу. Освободив от сети и развернув мешковину, он оцепенел от ужаса. Гримальдо оглянулся и, увидев неподалёку соседа, подозвал к себе:
– Марко, Марко!..
Тот подошёл и в испуге перекрестился:
– Святый Боже!.. Господи Иисусе!.. Да это же почивший папа Формоз. Чуешь? Чуешь? – Гримальдо почувствовал, как под ногами заколыхалась земля. – Небеса гневаются… Господи, прости нас за прегрешения наши. Нужно отнести его в церковь блаженного князя апостолов Петра.
Землетрясение, произошедшее в Риме буквально после суда, повредило множество зданий, в том числе и Латеранскую базилику. Это вызвало возмущение простого народа, который посчитал большим грехом надругательство над телом умершего папы. Ламберт, удовлетворённый тем, что решил все проблемы с претендентом на его престол, вернулся в Павию, а уже в марте от рук убийц в окрестностях Рима погиб его брат Гвидо. Папу Стефана VI заключили под стражу. Летом его нашли удушенным. Ходили слухи, что к этому приложили руки сторонники Арнульфа – короля Восточно-Франкского королевства.
