началось всё большее очерчивание контуров экзистенции, неуклонно и заново реализующейся вокруг - это их звёздный малыш, опять воплощаясь по месту боевой дислокации, принялся наводить резкость на свои передающие бинокуляры. Оживший рейнджер опять подавал признаки регулярной жизни. Вновь выходил на связь с базой.
Никуда он, оказывается, и не терялся-то! Только некоторое время пребывал непонятно где! Может куда-то на внеплановый инструктаж летал. Или на каникулы. В длинном, песчаным светом осыпающемся туннеле. Где и связи толком не было, и геолокация не брала. Так что плакать по поводу пропажи писюна вовсе не стоило. Это понадобится чуть позже. И не один раз. С писюном-то всегда шутки плохи, особенно стремительно вырастающим.
Таким образом, вновь пошёл долгожданно полноценный кадр. Экспонирование прежнего малыша-уродца. Прото-человечий трансформер прямо таки с задором возвращался в исходный облик, надевал понравившуюся аватарку, словно скафандр. Как и не было ничего. Он стремительно трансформировался в прежнее состояние. Однако оно получалось всё же какое-то совсем другое. Федот, да не тот оказывался. Может метрики с реперов посбивались. А может репер никак не хотел падать.
Где-то на периферии новой экспозиции теперь без некоторых действующих лиц, а также исполнителей, первым очнувшийся папа-бомж громко доказывал остальным проснувшимся доходягам какой он именно командир, какой конкретно педрильи-эскадрильи, какие «боинги» в своё время сбивал и чего это ему в итоге стоило. Было видно как от нудного, зудящего аристократически-мерзкого клекота комэска пытался отряхнуться доцент Серёгин по кличке Фредди. Как ещё хотел остаться, самосохраниться в спасительной жиже непроявленного сна.
Мысль в тему: чего угодно хотеть - невредно для здоровья, всегда вредно - хотеть, да не иметь. Так что по такой жизни лучше уж ничего не хотеть. Живее будешь. Да и иметь тоже. Это ещё лучше.
И всё же доцент открыл глаза, отрешённо глянул на облупленную канализационную трубу. Там, в недосягаемой вышине, под самым потолком, та труба себе и висела. Словно бы чей-то объектив оттудова бесстыдно пялился. Точный образ абсолютно недосягаемой и равнодушной реальности, чьей-то вышней канализационки, от которой сюда, вниз, может истечь лишь известно что.
Снова быстрая панорама, обнаружение и фиксация в центре кадра прежней оживлённой компании - комэска, да неразлучных дружков Мухортова с Норкиным. Нарезка из фраз действующих лиц, а также исполнителей.
- Ты имеешь хоть какое-то понятие о том, что такое иммельман?! - Схватив кого-то за грудки, настаивал командир эскадрильи, выдыхая ещё не выветрившиеся со вчерашнего пары непонятно чего-то, да что-то уж очень крепкого.
- Затаскал, ей бо… Стоп! Э-эй! Бичи, полундра! Где же вчерашние наши постояльцы, пришельцы с Дикого поля?! Вспомнили про таких?! Отрубались вроде вместе, верхом на брудершафте даже. А теперь?! Где, а?!
- Упёрли, видать, на опохмел.
- Какой упёрли?! Дверь, видишь, закрыта изнутри. Они что, вышли, а потом отсюда закрылись?!
- Значит, кто-то за ними заперся. Что тут ещё неясного. Эй-й, бичары, кто выпустил на природу наше богатство, элитный спецконтингент?! Чего молчите?! Никто?!
- Ни фигасе! Свихнуться можно!
- Ёк-макарёк! Не надо было тут зюзьками хвастаться! Мотать налево-направо.
- Что-то я не понял! Никто не видел - тут моя крыша не проезжала?!
- Ой, как же я дико писюнею, Клава!.. - Опять сказал на это Толик и все замерли, потому что и на этот раз полностью и окончательно с ним согласились. Причём тоже описюнели, как это чуть ранее проделал доцент, шустро заскочив поперёд Толика в самое пекло полночной описюнелости. Так с ними потом и со всеми произошло, поскольку пропажа и вправду становилась всё более очевидной. Отряд только начал замечать роковую потерю бойцов. При этом её никто не был в состоянии объяснить. Поэтому лишь неведомая мама Клава и смогла бы тут помочь! Больше некому! Но и она почему-то не слишком торопилась с помощью. Видимо была с неведомыми супостатами в доле. Отсиживалась теперь где-то, заткнув ушки и прикрыв глазки.
--Эх, Клава, ты милая Клава! Неужто тебе всё равно?! – Кто-то тихо пропел и умолк застенчиво.
- Что ты променяла, шалава, орла на такое г…
Молчание стукнутых ягнят слегка затянулось. Жорика и Колика и вправду никто и никак не находил. Потом даже не пытался. Вот просто нет их. И всё! Может, и не было никогда. Элементарно почудились. Всем вместе. Коллективный гипноз присутствия, понимаешь ли. Сказал сам себе Фредди и приподнялся на кровати, потом сел. (Лёгкий расфокус.) И принялся фиксировать сам для себя картину, достойную разве что кисти какого-нибудь гения сверху.
Бомжики, чёрный хлебушек жизни, обмылки человеческие, изысканная дельтапланья пища, они же амбра, остро пахнущие обделанной судьбой человеческие доходяги, грустные и весёлые подонки, они же зловонные скирдятники… все-все они сидели себе по обе стороны длинного и металлического, словно прозекторского, благотворительного стола. Словно слегка растревоженные полусонные шмели. Зудели и соответственно заодно смердели. Болтали во рту языками (такими длинными отростками мышечной ткани во ртах), притом, обязательно в разные стороны. И с неограниченным числом степеней свободы. Чесали единственным, что ещё чесалось. Просто так, без особенных поводов и последствий. Некоторые субъекты, едва проснувшись, пытались перекинуться в картишки, но теперь при столь прискорбном известии о потере бойцов первой линии обороны замерли и одубело посматривали друг на друга. Кое-кто, никуда и ни на кого не глядя, продолжал невозмутимо сдавать колоду, что-то бубня под нос. Наверное, вновь отключался в фон, как бы спасался, не в силах понять происходящее. И принять новый расфокус ещё туже окружившей среды обитания.
В стороне бомжомамка впроглот, до дыма из рваных трусов, курила заначенный ядохимикат, но только совсем масенькую, утреннюю крутку, весь-то день ещё впереди, и что-то злобное в лицо бросала всем, шипя сквозь редкие зубы. Несомненно, означенную леди Кры опять чем-то не удовлетворила мужественная половина её замечательной семьи, которая с утра тоже, но пораньше, принялась заряжаться, как и вечером. Ослепительное яркое чадо, знойный, выхлопной продукт чащобной бомжиковой любви, как ни в чём не бывало, восседало в летучей зыбке, словно в неостывшем кресле командира экипажа. Оно, воодушевлённо манипулировало в ротике всё той же подозрительно прочной, крупнокалиберной соской (с виду всё-таки соской, несмотря на то, что стволом или соплом вовнутрь). Пристально взглядывало оно на всех своими как бы бессмысленными, точно страшненькими, а теперь ещё и победоносными глазыньками - так что, взяли, гады?! То ли ещё будет, о-ё-ёй!
Затем по-хозяйски пересело на синеватые исколотые мамкины ручки. Эти-то уж не подведут никогда. Ни дать ни взять - новый исихазм, точнее умиление.
Оператор запечатлел исторический кадр в реальном диапазоне и принялся резвиться с отражённым светом из его теперь вполне земных глазок.
Фредди, поёживаясь от ночного воспоминания, незаметно поманил к себе друга-сыщика. Тот нехотя перестал сдавать колоду, уж очень настойчив и перепуган с виду показался ему доцентушка, и приблизился. Серёгин тут же принялся воспалённо нашёптывать приятелю про свои ночные наблюдения за милыми метаморфозами добродушного дьяволёнка из их общей коммуны, вновь как бы смиренного, почти ручного и нарочито безоблачного.
Объектив, откровенно заскучав, лениво додерживал туземцев в фокусе и центре плана. Режиссура явно провисала. Вновь приходилось выезжать на том, что было.
Укрупнять. А потом разукрупнять. Заполнять время. В общем и целом, миссию свою исполнять!
- Понимаешь, я с детства верил в наличие отсутствия… Точнее, в отсутствие наличия. Понял чего? Потом учил этому своих студентов. Но то, что сегодня произошло, просто ни за какие промежности не залезает. И главное - все сто процентов, что не бред, заранее предупреждаю. Наших мужиков нет в наличии, отсутствуют и полностью и по частям, видишь? Это он, гадёныш, их разобрал или целиком увёл. Настоящий Сусанин! Это он их занёс куда-нибудь и сожрал, а может и по интимному своему делу уволок, точнее, спалил. Вот этот слюнявый свой вкладыш направил на орлов, как лазер, - и сжёг к чёртовой матери или даже бабушке. Что смеёшься, скотина?! Тиш-ше!.. Это излучатель на самом деле, а не соска! Только всмотрись повнимательней.
- Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша, - захихикал радостно сыщик. - Наконец, хоть что-то стронулось в этой богадельне. Устал ждать этого, честно. Хотел даже уходить. У тебя что - и вправду съехало?! Отлично! Потрогай черепушку - мозги ещё на месте?! Из ушей не вытекают?!
- Всё бы тебе надсмеиваться! - Обиделся Серёгин.
- Если где-то хлопает шифер - не смейся, может быть это и на твоей крыше. - Кто-то поддакнул на стороне.
- Но что он высасывает, с помощью этого излучателя, а? Остаточное излучение? Или последнюю каплю? - Совсем зашёлся от смеха Осклизкин.
- Можешь не верить, - ещё больше оскорбился доцент, - тогда пошёл в попень. К Мэри в поппинс, если быть совсем уж точным. Ты даже не хочешь вслушаться во что тебе говорят. Тем более разобраться! Между прочим, исчезали, пропадали наши орлы вон в том углу, где ты так полюбил пи-пи делать, когда было лень до сортира добираться. Там ещё такая светящаяся дыра возникала. Вот она-то их в себя и всосала, как мальков в прорубь. Наподобие пылесоса. Если хочешь – проверь. Ты же следователь, хоть и бывший, вот и наведи следствие. Или слабо - действительно разобраться?!
- И наведу. - Перестал смеяться, но всё ещё недоверчивый сыщик. - И разберусь!
- Наведи-наведи. Это тебе не доцентов на мормышек, на девочек отлавливать! Чем ты наверняка и промышлял в прошлой жизни. Ясно, что, как и у большинства следаков, в прошлом у тебя было именно такое прекрасное будущее. Потом наставшее. Вернее, доставшее, слава богу.
Сыщик Осклизкин, посмеиваясь, но всё-таки для храбрости, деловито пробрался в неосвещённую сторону полуподвала, в самый запущенный, то есть, записанный угол, где и он в самом деле пару раз спартизанил, - отчего доцент его однажды даже назвал ссыщиком, через два «с» - принялся нюхать стены, затем жечь спички, тщательно всё осматривать.
Тогда там, на полу, в замедленно тающих вспышках показывалась штукатурка, осыпанная как после взрыва, а на стенах высвечивались змеящиеся оспины от её осыпаний. Наверное, бракоделы ремонтники сюда так и не добрались, подмарафетив лишь жилую часть полуподвального помещения. Мол, кто ж сюда смотреть будет?! Помедлив, с опаской к роковому месту подобрался и Фредди. Тут же показал на осыпанную штукатурку.
- Во! Видишь?! Неужели ты не заметил, что она вчера была абсолютно целой, на стене висела?!
- Кто она? - Вздрогнул сыщик, должно быть навыки следствия он и в самом деле давно утратил.
- Она - это штукатурка. А не то, что, а точнее кто, тебе всё время кажется. Теперь возьми на прицел двери на входе. Подумай, никто за парнями их действительно не закрывал. Куда же они тогда подевались и каким образом?! Кто ж так сумеет улизнуть, на самом деле?! Да Сусанин он, наш пацан! Настоящий Сусанин-детские-годы! Профессия -
