мира, тем более тяжело вооружённым. От него даже иногда доносились какие-то порой совершенно непонятные запахи. Авк в какой-то момент подумал, а уж не чудится ли ему чего непотребного насчёт его важного собеседника. Или поблизости и впрямь заработал некий оргоновый излучатель мистических запахов воскресшего Секспола со всеми его дерзкими миазмами. Любые предположения на этот счёт казались довольно правдоподобными и оттого весьма неприятными. И без того переживаний, в том числе и личного свойства, у профессора хватало в избытке. А тут ещё и это «удовольствие» на его голову свалилось - в виде бывшего и чрезмерно ушлого его академиста, вдобавок из настолько серьёзного ведомства, как Следком. Взматеревший Шахов периодически принимался ещё и подначивать своего многоопытного и удостоеннейшего учителя, а ныне таинственного агента влияния неких правящих сил. Что естественно не могло не раздражать, не настораживать профессора, поскольку выводило из равновесия и потому тормозило дальнейшее продвижение предварительно заявленного «мозгового штурма». Более того - явно выносило взаимоотношения бывшего преподавателя и позавчерашнего студента на какой-то другой, не прежний, далеко не идиллический, совсем не безоблачный уровень. Становилось всё более понятным, что просто так они уже не разойдутся.
Андрей Васильевич Авксентьев, по университетскому прозвищу «мудрый Авк», бывший преподаватель далеко не только следователя Шахова, а ещё и довольно значительной части местной и неместной номенклатурной знати - номинально имел при руководителе региона, также своём бывшем выпускнике, должность внештатного советника. Сравнительно молодой губернатор формально всячески старался прислушиваться к умудрённому советнику даже по пустякам. Однако, чаще всего делал такой вид, поскольку держал профессора при себе всё же для решения куда более важных задач, кои никак, никем и нигде не освещались. Может быть, как раз для того, чтобы умело сбивать со следа хитроумный и настырный столичный сыск и конечно же конкурентов.
В сборной команде местного ночного дозора «мудрый Авк» часто смотрелся лишним. Тем не менее даже формально поместили высококлассного профессора сюда вряд ли для одного лишь антуража и периодической демонстрации губернатором сыновней привязанности всемогущего ученика к своему учителю или того пуще – любви одиозного удельного правителя к науке. В таком разрезе тандем выглядел бы довольно эффектно - новый Александр Македонский в связке с мудрейшим Аристотелем. Подобного альянса в полном смысле быть никак не могло, как и сыновней привязанности, любви к науке и всего такого прочего. Прежде всего, потому что тут не было ни Македонского, ни Аристотеля. Не тот масштаб и содержание. Зато вот определённый, хотя и неясный, рабочий контакт всё же явно существовал, он никуда не пропадал, что всегда важнее конкретных персоналий. Поэтому все относительно хорошо себя чувствовали на своих местах.
Между тем сравнительно прилично и внешне хорошо шли и дела в вертепе. Своим чередом. На то он и вертеп, чтобы поначалу там всё выглядело и шло как бы замечательно. Чтобы дебилы бодибилдингом непременно себе занимались. Чтобы горничные горничали, казачки казачковали, а важные гости шары в углы или по центру загоняли, а также прогуливались в произвольном или пуще того - в непроизвольном порядке. Особо впечатлительные натуры из прикомандированного журналистского пула помаленьку медитировали от безделья и пива, исподтишка воплощали в жизнь свои самые смелые, то есть, откровенно пошлые умственные заморочки. Как бы чего-то там шибко предвосхищающие.
В результате, в некоторых творческих мозгах чуть ли не ведьмы барражировали над здешними окрестностями, всё настырнее свиристели на виражах, истошно плакали и смеялись. Мёртвые петли всё круче завивали на бигудях приблудных облаков, деятельно и свирепо готовясь к давно и крепко запланированному шабашу. Сам Каменный Хаос столь же целенаправленно готовился к приёму долгожданных гостей. Для них даже были отпечатаны чуть ли не пригласительные билеты в местный ад, на ознакомительную экскурсию в их же собственное будущее. Кто и как теперь установит - кем и так ли оно, это будущее, предвосхищалось, каким на самом деле оно состоялось?! Да и могло ли то, что на самом деле потом произошло, вообще как-либо предвосхититься?! Вряд ли. Но предощущения разной степени неясности томили многих. До лихорадочного блеска в глазах и несварения творческих или бездарных желудков.
У остальных, тех, для кого пока ничто и никак произойти не могло - ещё только-только начинались долгожданные сатурналии. Им до пригласительных билетов в ад было ещё далековато. Для таких камыш понемногу может и гнулся, но деревья ещё никак нет. Стояли невменяемо, как вкопанные. На часок в расположение своей главной базы заскочил главный парень на деревне, он же верховный рыцарь региона, сам губернатор Александр Холмогоров. Как и положено очень большому начальнику, Шурик-Львиное-Сердце рассказал прессе очередную сказку про то, до чего же классно идут дела в его губернии, какие непомерные урожаи губернатор лично скашивает на своём образцово-показательном комбайне каждый июль на свой день рождения. Оно, кстати, счастливо выпадало аккурат на чёртову дюжину, что, конечно, как бы ни о чём не говорило, вроде ни о какой особой протекции за спиной. Но всё же заставляло кое-о-чём смутно задуматься, дыма-то без огня, как и мелочей в делах косьбы чего-либо - попросту не бывает.
Конкретная фишка успехов Холмогорова состояла ещё и в разработке благодаря губернаторской докторской диссертации программы продовольственной безопасности ни много ни мало, а всея страны. Напрасно все этого не замечают и даже за спиной иронично подхихикивают: мол, наш пострел и тут поспел. Сам губер выглядел на текущий момент чрезвычайно, точнее, упёрто довольным самим собой. Может опять с лихвой накосил чего-то зелёненького. Или вновь не смог отказать соседскому дагестанскому народу. Затем быстро-быстро уехал, чуть более озабоченным. Вероятно, потому что должен был срочно встречать припоздавшего высокого гостя из столицы. Вот только какого именно гостя – вопрос оставался интересным, он непрерывно вертелся в голове у каждого. Не исключено, что и федерального министра финансов. По слухам, есть там у Шурика такой покровитель. Лупатый, с типовой этнической мордочкой и голым черепком, словно у бритой питерской крысы. Всё любит на банкетах премьеру честь отдавать левой рукой, якобы шутейно. И вытягиваться во фрунт. Но быть может и не совсем из столицы тот правящий хлыщ прибудет. Страшно подумать становилось, а вдруг из самого Ручья!!! От самого Хозяина! Со свежими инструкциями! Да это же упасть тогда будет и не встать!
Потом участниками собирающегося межрегионального совещания, для раскачки, была предпринята плановая массовая вылазка в Каменный Хаос, в то самое местное преддверие ада. На собственную малую родину. Откуда родились, туда и сгодиться направлялись. ВИПы аккуратно передвигались сначала по терренкуру, затем по террасам, и наконец прямиком по самому лону дикой природы. Лоно даже встопорщилось от неожиданности. Некоторых из них казачок Василёк подвозил на своей кобыле, запряжённой в некоторое подобие кареты. Высадившись, особо важные персоны неторопливо, с выпирающим чувством собственного достоинства передвигались между доисторических, неподъёмных валунов и огромных, в три обхвата, буков и грабов. Дамы внимательно рассматривали мухоморы и бледные поганки, тонкими пальчиками отламывали кусочки и брали их к себе в сумочки в качестве сувениров. Разумеется, нюхали. Инстинкт прирождённых ведьм всегда срабатывает на подсознательном уровне. Кое-кто из экскурсируемых изредка уединялся, дабы заполнить пустоту. Для чего приседал в кустах и тут же становился словно бы не виден. Без этого и в лесу никак.
Однако таких пока что находилось немного. Но даже и это количество оступившихся с положенной тропы своевременно и должным образом фиксировалось. В столь важном общественном мероприятии пристальная будто тигровый удав бабка Изабелла оставалась по-прежнему удручающе пунктуальна и неотвратима, наподобие невменяемой рекламе вездесущих прокладок или составу вменяемого преступления. Как бы мало работы для неё на сей раз ни было, а ответственности с лучшего анти-секспольского радара всё равно никто не снимал.
Послеполуденное, а потом и вечернее солнце скользило и скользило себе по листве. Потом-таки соскальзывало и засвечивало нейросетчатки на донышках праздных и туда-сюда снующих глаз, а заодно и немногие сопутствующие им объективы. При удачном титровании и правильной выдержке частично ведущихся съёмок такое скользкое солнышко могло сойти и за луну. Но в таком случае фигуры экскурсантов и сорвавшиеся на тропу солнечные блики получались откровенно ночными, призрачными, плохо различаемыми, то есть, будто слегка передержанными. Одновременно же они выходили чрезвычайно эффективными, завораживающе загадочными. Необыкновенно убедительными. Это на самом деле свидетельствовало об очень и очень многом. В результате простейших манипуляций неустойчивая реальность что-то уж слишком интенсивно - и одновременно чересчур правдоподобно - перетекала, да что там – опрометью перебегала в ауру нереальности. Или даже окончательно недвусмысленной чертовщины. Из тени перелетала в тень.
Чего же тогда можно было ожидать от неё в результате действительно серьёзных, реальных, предстоящих практических воздействий?! Кое-кем они ожидались очень даже скоро. Тогда в тех тенях как в сору рыться придётся, а в каком направлении перелетать так и вовсе незнамо окажется. Ни одна чуйка не сработает. Тогда куды деваться прикажете простым начальникам?!
Тем, кто первым и отчётливо предчувствовал всё это, был именно тяжело вооружённый голубь мира по фамилии Шахов. Он практически не отставал от самого испытанного агента СМЕРШа-Секси Изабеллы Шумилиной. В привычной, скрупулёзной манере дотошного следака, чётко запротоколировал практически все-все, ещё пока немногочисленные трепыхания, хрусты и даже подозрительные на предмет госизмены скрипы отдалённейших из осин. Естественно из совершенно других побуждений, точнее, намерений. Мудрый же Авк тем более не сплошал и никого опять не повторил. Вниз, к каменьям преддверия в ад, даже не спустился. Он-то знал, кто там на самом деле живёт. Поэтому просто не собирался лишний раз светиться. Мало ли. Ещё спросят: чего хотел-то?! А сказать и нечего будет. Ну и всё тогда.
Авк с мрачным видом одиноко сидел себе наверху и опять много курил. Даже слишком много. Потому что драматических изломов и в его жизни на самом деле, как будто бы, более чем хватало. Потому что в этой жизни, на этой планете, даже самые осторожные и самые испытанные и опытные мудрецы никогда не лишаются каких-нибудь глубоких испытаний. Может поэтому отчасти и становятся какие есть. Со всеми пороками и слабостями обычных людей. Были бы сразу мудрыми, не стали бы такими опытными.
Об истинной причине периодических и глубоких помрачнений
