Театральный эксперимент или «мы с тобой одной крови»

В одном провинциальном зоопарке решили провести эксперимент – учредить театр. Накупили костюмов и декораций, естественно, вопрос встал о пьесе, сначала думали пригласить стороннего автора, потом вспомнили классику – Корнея Ивановича Чуковского, но по соображения пожарной безопасности отказались. И тут один самый младший научный сотрудник вдруг сказал: «Если это настоящий эксперимент, пусть звери сами и напишут пьесу!» «А они на это способны?» – усомнился самый старший научный сотрудник. «Видели бы вы, как у них по ночам глаза горят!» – мечтательно произнёс сторож. «Надо дятлам поручить, они за день настучат», – идею поддержал работник в штатском.
Звери отнеслись к эксперименту с театром по-разному: старожилы – настороженно, а когда узнали, что надо будет репетировать, вообще – в штыки; молодёжь (те, кто уже родился в зоопарке или прибыл туда недавно) – напротив, отнеслись к идее с воодушевлением. Начался торг. Сошлись на увеличении порций мяса для хищников, последние (за дополнительную пайку) пообещали повлиять на травоядных. У птиц такая схема не сработала: гордые орлы отказались участвовать в «этом фарсе» (как они заявили), поэтому представителям певчих, отвечающим за музыкальное оформление, пришлось выделить сладкие фрукты и зерно, вымоченное в вине.
Режиссёром пригласили дрессировщика из цирка, известного своим прогрессивным подходом к работе с животными. Он не использовал ни кнута, ни плети, ни сахарного пряника, он всюду говорил об акте сотворчества и не уставал повторять: «Настоящий дикий зверь – эволюционная вершина развития человечества!»
Начались репетиции – апатия послеобеденного сна, до этого вечно витающая над зоопарком, постепенно стала улетучиваться. Сотрудники, отвечающие за питание животных, не без удовольствия отметили сокращение количества потребления корма на одну голову. Даже бегемоты и слоны, по естественным причинам отличающиеся большой прожорливостью, с началом театрального эксперимента заметно постройнели, по крайней мере, на непредвзятый взгляд специалиста. Обезьяны перестали кривляться, кабаны и дикобразы облагородились. Попугаи ввели штраф за матерные слова и уже пробовали пятистопный ямб. Черепахи записались в легкоатлетическую секцию и уже мечтали о рекордах. Носороги до конца ещё ничего не понимали, но перестали тупить и ни во что не вмешивались. Лев через интернет-магазин заказал себе корону и красную мантию с доставкой.
Наступил день премьеры.
На летней веранде зоосада собралось всё руководство города, были приглашены представители других провинциальных зоопарков, по нижайшему прошению прибыли гости из столичного ЗооСити, пресса, несколько известных на всю страну драматических актёров, звёзды сериалов, театральные критики и зоозащитники,  и прочие, прочие, прочие…
По античной традиции первым вступил хор певчих и представление началось.
Первый акт полностью состоял из благодарственной части: наряженные зайчики и белочки традиционно стучали в барабаны, крутились в колесе и на потеху собравшимся щёлкали орешки.
Публика была в восторге и неистово аплодировала.
Второй акт начался с басни Крылова «Мартышка и очки», но в странной интерпретации: мартышка, действительно нацепив на нос очки, вдруг как будто прозрела и увидела то, чего раньше не замечала… И с этого момента она в острой сатирической манере принялась высмеивать руководство зоопарка, раскрывая махинации с закупками продуктов и медикаментов для животных, привела пример отмывки денег через благотворительные фонды, отвечающие за достойное содержание диких зверей в условиях неволи, а закончила и вовсе монологом Аркадия Хайта, обличающим уже рядовых работников зоопарка в воровстве: они якобы «не докладывают тигру мяса». На этих словах на сцене появился живой тигр по кличке Шер-хан в сопровождении шакала по кличке Табаки. Тигр с раскрашенной под Джокера мордой зарычал, и зрители вздрогнули… Шер-хан не разочаровал, тут же расплылся в очаровательной кошачьей улыбке и произнёс: «Мы слишком сыты сегодня». Ту же самую фразу повторил и шакал, после чего «обитатели джунглей» удалились со сцены. Публика выдохнула и зааплодировала, дамы активно замахали веерами.
В антракте, пока прочая, ничего не подозревающая публика пила шампанское, ела лососину и обменивалась первыми восторженными впечатлениями, директор зоопарка попытался пройти за сцену и узнать, почему спектакль неожиданно отклонился от заранее утверждённого сценария. За сцену попасть ему не удалось – дорогу преградили волки, которые в третьем патриотическом акте должны были играть местных партизан. Сообразив, в чём дело, директор кинулся искать человека в штатском, но безрезультатно, единственное, что он выяснил – того видели в последний раз «в жарких объятиях льва». «Чертовщина какая-то», – посетовал директор и занял своё место в зрительном зале в надежде, что самого страшного Господь не допустит. Он ошибся.
Третий акт начался с инсценировки песни Владимира Высоцкого, посвящённой проблемам межвидовой любви между представителями семейства жирафов и семейства антилоп. Высоцкий – это ещё не крамола, но избыток эротических сцен заставил зрителя сначала густо краснеть, а потом нервно похихикивать. Однако остановить взмыленных жирафа и антилопу никто не решился: мужчины – не могли оторвать глаз от сцены, женщины – отгородились от происходящего спасительными веерами,  некоторые экзальтированные дамы потеряли сознание, о присутствующих детях, коих в зале было немало, предпочтительнее было забыть.
В четвёртом акте был суд над жирафом. Ему вменяли нетрадиционные ценности. Председательствовал лев в короне и красной мантии. Жираф играл потрясающе, он искренне не понимал, почему ему нельзя любить антилопу, ведь любовь – это самое прекрасное чувство, дарованное богами животному! Лев спросил обвиняемого, какого он вероисповедания? Тот ответил, что он язычник. «Понятно, – сказал лев, почёсывая крест на своей волосатой груди, – с Вами всё понятно, молодой человек. Сегодня Вы полюбили антилопу, а завтра кого? Человека?!» И лев указал лапой на зрителей. Публика ахнула. «А почему бы и нет?! – Жираф, вдохновлённый своей ролью, обратился со сцены к людям. – Для любви не существует преград! Боги создали нас такими: любящими и свободными! Так чего же мы боимся?! Сколько ещё мы будем пребывать во власти глупых предрассудков?! Откроем же сердца друг другу!» И снова ахнула публика. Но тут лев, успокаивая присутствующих, злобно зарычал: «Мы этого не допустим! Хомофилия! Какая мерзость! Отрубить ему голову!».
Зал взорвался аплодисментами. На сцене появились волки, с красными околышами на папахах, и увели жирафа за кулисы. Зазвучала барабанная дробь. Аплодисменты, само собой разумеется, стихли. Публика, как в цирке, замерла в ожидании смертельного номера…
За кулисами ухнул филин, затем раздался пронзительный свист, будто стальной нож гильотины сорвался вниз в неизбежности финальной точки представления – окровавленная голова жирафа выкатилась на сцену…
И тут уже зал ахнул в третий раз! Зоозащитники немедленно повскакивали с мест и растерянно оглядывались, не понимая, на кого переложить ответственность за жестокое отношение с животными. Одна девочка не выдержала и заплакала. В ответ заплакала и бутафорская голова жирафа…
Чтобы снять повисшее напряжение, хор певчих защебетал нейтральную лирическую композицию, под которую все звери, живые и здоровые, высыпали на сцену вместе с режиссёром и нисколько не пострадавшим жирафом. Спектакль был окончен, зрители, находясь на грани нервного срыва, благодарили театральную труппу стоя и четырежды вызывали на бис Льва, Жирафа, Антилопу и Режиссёра. Антилопе подарили цветы, от смущения она их тут же съела…
Директор зоопарка тоже аплодировал и уже знал, что по этой «дикой» статье режиссёру на зоне точно не выжить, сам он, может быть, ещё откупится, если информация о человеке в штатском подтвердится. Животных придётся усыпить, разве что носорогов удастся пристроить в другой зоопарк…