С дорогами во Владике беда, но, похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки. Но как-то не так. Рабочие перегородили кусок проезжей части, организовав немаленькую пробку, засыпали глубокие ямы щебнем. Ямочный ремонт — это что-то. Дорога так и останется горбатой, но кто-то отчитается наверх, что ремонты провели.
Глеб пару лет назад жил около месяца в Екатеринбурге, так вот там освоили совершенно чумовую технологию ремонта дорог. Большая дорожная машина сгрызает поверхность полотна примерно сантиметров на десять-пятнадцать, за день она проходит около километра, а следом кладут новый асфальт, а через пару дней уже и новую разметку наносят. Бывало, Глеб уезжал утром в центр города по старой дороге, а вечером возвращался на окраину уже по новой. Вот это сказка, воплощённая в жизнь.
Они подъехали к серой пятиэтажке, Вадик быстро сходил в крайний подъезд, и они двинулись дальше.
Глеб дотянулся до кнопки управления громкостью звука.
— Можно я убавлю? — Вадим кивнул. — Ты ведь на Кузнецова жил, это что за квадрат?
Вадик помолчал немного и ответил:
— Мы со Светкой разбежались. Она на Кузнецова сейчас живёт без меня.
— Как же так?
— Да вот так, старик, с кем поведёшься, так тебе и надо. На тебя насмотрелся. — Вадик надавил на педаль газа и прибавил громкость музыки.
Ехали часа полтора. По дороге Глеб заметил указатель «Кузня». Две вещи особенно интересовали его — это кузнечное дело и лошади.
Про кузнечное дело он имел хоть какое-то представление, так как даже поработал помощником кузнеца, недолго, может, недели три. Крутил валюты, вензеля и улитки. Делал спирали и корзинки. Все, что скажет и покажет кузнец. Казалось, всё это не сложно. Пока рядом был кузнец. Потом у него случился кризис, он запил, да так, что даже не мог приехать на работу. Мычал по телефону бессвязные вещи, а потом и трубку перестал брать. Пришёл мастер и раскрыл секрет:
— У Андреича так бывает. Не пьёт полгода, потом загрустит и на три недели в запой, душу лечить. Так что на тебя надежда одна, заказ горит.
Глеб тогда впервые попробовал самостоятельно разжечь горн, и хоть видел, как это делается, провозился за этим делом до самого вечера. Но зато наутро он без труда это сделал и попробовал разогреть заготовку. Не имея опыта, железяку он перегрел, и когда начал отковывать кончик, прут просто разлетелся в огненные крошки. Следующую заготовку он недогрел и провозился с ней больше обычного. Зато к вечеру уже по цвету определял степень нагрева и без труда и ковал, и крутил, и гнул.
С лошадями дело обстояло сложнее. Глеб пару раз ездил в седле, пару раз на запряжённой телеге. Лошади чувствовали его неуверенность и «шалили». То остановятся и начнут щипать траву, то свернут не на ту дорогу. Вот и весь опыт.
Тем временем Вадик съехал с шоссе на узкую дорогу. Они миновали небольшой лесок, и показался коттеджный посёлок. Были и отдельные особняки, и двухэтажные таунхаусы, и несколько трёхэтажных многоквартирников.
Вадим уверенно припарковался на полупустой стоянке у второго дома, и они вышли из машины. Требовалось размять ноги и затёкшую спину. Хоть авто было и неплохим, но сидеть Глебу было неудобно. Даже показалось жестковато. Но Вадик был энергичен:
— Пошли!
Они поднялись на третий этаж и позвонили в квартиру номер шесть. Двери открыли быстро.
На пороге стоял мужчина лет пятидесяти с аккуратной бородкой, стриженными над губой усами. Вьющиеся волосы, почти белые от седины, были зачёсаны вверх и напоминали причёску «а-ля Элвис». Лицо у мужчины было слегка сероватое. Он напряжённо произнёс:
— Слушаю.
Вадим сделал шаг вперёд.
— Александр Сергеевич, у нас к вам несколько вопросов.
— Могли бы вызвать повесткой.
— Александр Сергеевич, у нас частный визит.
— Как это? Я консультации не даю и вам, очевидно, не друг и не товарищ. Так что извините.
— Александр Сергеевич, прошу, выслушайте. Сегодня утром я ещё был закоренелым материалистом и, возможно, таким бы и остался, но я увидел нечто, вернее, мне показали это нечто. Ну, это где-то перекликается с вашими исследованиями.
— Перестаньте меня разводить. Нет никаких исследований и никогда не было. Вы своими догадками мне карьеру испортили, аннулировали, так сказать, мой профессиональный путь. Так, что прощайте или до свидания, вызывайте повесткой. Но нового ничего не узнаете.
Мужчина уже попытался закрыть дверь, но тут заметил Глеба, стоящего за спиной Вадима.
Он на секунду замешкался и спросил через плечо эксперта:
— Молодой человек, вы это видите?
Он невнятно поднял руку и сделал неопределённый жест перед собой.
— Да, — подтвердил Глеб, — некая сущность висит у вашей головы, чуть выше уха. И так уже четыре дня, правильно?
Александр Сергеевич широко растворил дверь, жестом приглашая зайти.
— Входите, можете не разуваться.
Он провёл их на кухню, усадил на диван и поставил чайник.
— Примерно четыре дня назад я проснулся ночью от щелчка, как будто в голове тумблер включился. Я знаю, последние пару лет мне пришлось нелегко. — Он покосился на Вадима. — И по работе, да и дома. Всё рухнуло... Нервничал, накручивал себя, и закономерный итог — инсульт, вернее, микроинсульт. Я как врач могу себе диагноз поставить сам. Но ещё и вот это свечение. Оно появилось сразу, той же ночью. Это как будто бы «мушки» в глазах, но не плывёт. И чёткий красноватый оттенок. Я такое видел уже, когда в клинике работал. У некоторых пациентов примерно такие же блики. Они размытые, неясные. Но со временем заметил: когда с пациентом разговариваешь, блики меняют цвета и оттенки. Это даже не зрением ощущаешь, а каким-то внутренним инструментом. Я стал интересоваться, параллельно при общении с пациентами как-то воздействовать. У кого руку возьмёшь, кому улыбнёшься, на кого прикрикнешь. Свечение в большинстве случаев имело реакцию. Пациент, как правило, не реагировал.
Читал в нескольких источниках, что так может проявляться аура человека, его души, биополя. Поверить в это сложно. Но я видел какие-то фрагменты, как будто бы солнечный зайчик прикреплён. Но однажды я увидел свечение вокруг всего человека. Он шёл, а вокруг него был свет, большой, яркий, как от торшера. Невероятно переливчатый, искрящийся. Я даже попробовал догнать его, но пока спускался с галереи в торговом центре, он пропал, может, на лифте спустился на стоянку, может, в какое-то помещение зашёл. То, что другие этой ауры не замечали, я знаю точно, отслеживал реакции людей, пока мог.
— Вероятнее всего, у вас проявилось ясновидение, — Глеб был взволнован, — ещё не достаточно развитое, но уже осязаемое. Я, в отличие от вас, эту способность получил в дар и вижу практически весь ореол вокруг человека, но не глазами, как вы и выразились, а каким-то внутренним зрением. Посмотрите на Вадима, что-нибудь замечаете?
— Сразу заметил, как только открыл дверь, белая миндалевидная полоска внизу живота. Это не печень, скорее всего аппендицит.
Вадик заёрзал на месте и даже зачем-то привстал ненадолго.
— Александр Сергеевич, а вы в Бога веруете? Ну, в проявления какие-то сверхъестественные. Например, в молитву или в особые слова, как заклинания.
— Я, как большинство, так сказать, сочувствующий. В церковь могу зайти и даже свечку поставить, могу и перекреститься, но это ведь не вера — имитация. А что?
Глеб достал тетрадь из внутреннего кармана куртки, полистал, нашёл, что нужно.
— Вот, просто прочтите! — Он протянул тетрадь доктору. — Читайте слова, на смысл внимания не обращайте.
Александр Сергеевич надел очки и стал читать, явно сбиваясь на старорусских речевых оборотах, но прочёл до конца. Повертел тетрадь, пролистал несколько страниц и вернул Глебу.
— Что-нибудь заметили? — спросил Глеб.
— Странно, как будто свечение в уголке глаза ослабло и теперь не красноватого оттенка, а голубого. Да и почти не заметно, это что?
— Я не знаю, я в начале пути. Как я уже говорил, мне преподнесли в дар разные способности. Видеть параллельный мир, аномалии и энергетические объекты. С помощью этих тетрадей могу делать разные вещи, чтобы лечить, чинить человеческий организм, могу делать не очень хорошие дела, наговоры, привороты. Как бы вам это неправдоподобно ни казалось, да и мне тоже, это работает. Я даже не знаю, где этот мой предел возможностей. И рассказать это могу только знакомым людям, потому что не знаю, как на это большинство отреагирует.
Александр Сергеевич покивал и спросил:
— А я-то вам чем могу помочь? Я особой информацией не обладаю. Так, заметил кое-что.
— Мы хотим провести эксперимент. И для чистоты его нам нужен третий человек. Знаете, двоим может почудиться, а троим вряд ли.
[justify]Александр Сергеевич