(*)
Обращаться за помощью к мадам Франчески – последнее дело. Уж лучше до болотной топи прогуляться, или ещё хлеще – среди людей себе друзей найти! Всё проще и понятнее будет, хотя и то, и другое – явно дурость.
И я не хотела тревожить мадам Франческу. Откровенно говоря, я её до сих пор боялась, хотя уже не была её студенткой, более того – я была её коллегой – ведь числилась таким же профессором Академии, как и она!
Но пальцы помнили удары её линейки, а затылок подёргивало – он помнил и подзатыльники. Во времена моей учёбы профессора не церемонились с учениками, чего мне, если честно, не хватает – ученики от безнаказанности совсем страх потеряли, и каждый про свои права знает, и каждый знает, что тянуть его будут из болота поганых оценок до последнего.
Мы в моё время этого не знали. Да и покалачивали нас частенько. И магически наказывали. И ничего – выросли. Тогда я это ненавидела, но посмотрю на сегодняшних будущих магов и ведьм, и руки-то чешутся…
А ещё болят – помнят, проклятые, линейку мадам Франчески.
Вообще-то идти к ней за помощью – дурное дело, но мне нужна была эта самая помощь. Я думала что справлюсь, но зелья никогда не были моей лучшей дисциплиной, а аккуратность мне была нужна. Так что – береги меня, тёмная сила, береги дочь свою от зла и обид, от несчастья и горя.
От разочарования не уберегла, но да я сама постаралась, конечно. Ведьма-то я ведьма, а всё же не всесильная. Это с людьми я ещё управляюсь, да и они подобрели к нам – всё-таки аж тридцать лет с перемирия прошло, уравняли нас в правах, сказали, что мы тоже граждане, и пусть тридцать лет даже человек проживёт, а всё же что-то меняется, что-то есть оно, в воздухе…
Направляясь к кабинету мадам Франчески, я молила небеса о том, чтобы она была на месте. Дошла, дёрнула ручку – три ха-ха! Впрочем, чего ты ждала, Магрит? Небеса давно плевать на тебя хотели, теперь ты сама по себе.
Небеса отняли у тебя твоё детище – твоё агентство.
Небеса отняли у тебя то единственное, неправильное, но чуткое и несчастное существо, к которому ты привязалась. Габи! Бедная Габи! Довелось же тебе родиться неприкаянной – в мире магов без магии…
Нет, не небеса, Магрит. Ты сама. Несдержанность твоя и непродуманность лишили тебя агентства, а Габи ты просто не защитила из гордыни и слепоты.
Так что – получай, дорогая, не хлюзди и не скули, к небесам не обращайся, а наберись смелости и иди в учительскую! Тебе нужна мадам Франческа.
Запала моего хватило как раз до учительской. Смешно сказать – я хоть и числилась профессором, хоть и была в равном положении с ними, а всё же всех избегала. Ну кроме Карлини, разумеется, но он меня сюда и привёл и вообще всегда тянул из того болота, в которое я себя усиленно загоняла.
–Заходите, дорогая! – Карлини был на месте. Более того, он был в благостном расположении духа и даже распивал чай с профессором Орвуро, приход которого я застала уже на собственном выпуске, и который перехватил ненавистную мне дисциплину ритуальной магии. – Хотите чаю?
–У вас нет урока? – Орвуро светло и прямо взглянул на меня. Помнил он меня или нет – не знаю, но это не мешало мне его ненавидеть за одно только то, что он вёл предмет, который я не переносила.
А с чего бы у меня был урок, если я сама сказала девятому курсу, что им нужно написать конспект, а так они свободны? За окном весна и жизнь – ни им, ни мне не сдался сегодняшний урок, тема которого вводила в сон с одного названия: «Дискуссия о теории учебных пособий». Суть урока была в том, что ни одно ныне существующее пособие по проклятиям, которые я веду, не является полноценным. Вот и всё. Какие дискуссии?
Единственное, я установила два правила: никому не говорить о том, что я сделала и подготовить конспект к следующему уроку. А кто не сделает…
–До конца обучения будет моим учебным пособием для отработки проклятий! – пообещала я. – А учиться вам ещё десятый, одиннадцатый и двенадцатый курс. Угроза ясно? Всё, чтоб я вас не видела и не слышала!
На том и разошлись.
Отпустила я их, конечно, не из-за необходимости поговорить с мадам Франческой. Я просто знала, что на нынешнем девятом курсе нет никого, кому реально нужен был бы мой предмет или кто имел бы к нему способности. Учеников у нас в Академии всего семьдесят и разбиты они на двенадцать лет, и так вышло, что девятый год – самый слабый и состоит всего из трёх учеников.
Так что у меня выходной час и видеть не желаю этих разгильдяев! Профессор я или не профессор?
–Вы не знаете где мадам Франческа? У нее занятие? – вопрос Орвуро я проигнорировала.
–Нет, она в лаборатории, – ответил Карлини. – У вас к ней дело? Вызвать её?
Старый профессор смотрел на меня с теплотой, но я уже давно знаю, что тепла в мире за так не бывает. Знаю, что однажды и за эту доброту, и за крышу над головой после пепелища моей жизни – за всё будет счёт.
Так что не ваше дело, Карлини, чего мне надо!
–Я сама спущусь, профессор, – я отмахнулась, вроде бы благостная дурочка, не желающая беспокоить старого наставника лишними хлопотами. – Спасибо.
До лаборатории Франчески я дошла за пару минут. Всё это время я ругала себя за то, что сама не догадалась проверить лабораторию. Впрочем, меня тоже можно понять – Франческа выпивала ещё при моём обучении и, как говорили, в лабораторию спускалась редко.
Но сейчас она была там. Строгая, мрачная, вырезанная из разочарований собственной жизни. И не одна – у её стола крутилась тоненькая, похожая на фею девчушка – курса третьего, не старше.
–Магрит? – удивилась Франческа, подметив меня, и тут же распорядилась, обращаясь к девчушке: – Исчезни.
Та моргнула и легко скрылась за дверью.
–Марне, – объяснила Франческа, – третий курс, проявляет недюжинную способность к моему предмету. Ращу смену.
Я пожала плечами. Девчонка была мне незнакома, значит, в моём предмете я её не отметила. Но да ладно – меньше ведьм вокруг меня, ещё и талантливых – мне же лучше!
–Так что случилось? – Франческа смотрела сурово, испытующе, словно я пришла к ней на экзамен.
–У меня к вам просьба, мадам Франческа.
–Учебная?
–Личная.
Она усмехнулась:
–Все личные просьбы во внерабочее время, милочка!
–Так у вас нет сейчас смены, а лаборатория – ваше личное хобби, – тут я её урыла. Может быть, это было опрометчиво и рано, но ведьма на ведьму когда находит – небо дрожит – старая наша пословица.
–Зато у вас сейчас урок! – она прищурилась, с подозрением оглядела меня с ног до головы.
–Это не ваша забота, а моя прямая ответственность, – я не купилась. Конечно, она может на меня нажаловаться другим профессорам. Но что-то мне подсказывает – она не мелочная, и более того – сама заинтригована тем, что я пришла к ней.
–Если вы пришли в надежде на то, что я научу вас готовить зелья, то поздно. Ваши руки растут из такого места, откуда у нормальных ведьм растут ноги. Вы даже корневища ровно не порежете! – она небрежно указала на какие-то белые витки, бережно переложенные в чаше.
–Могу порезать их ромбиком, если будет угодно! – обозлилась я. – Но предпочту не тратить время на то, что не является моим предназначением.
–Не орите, – посоветовала Франческа спокойно, – напугаете моих мышат, как я потом из них сварю сонное зелье?
Вот к чему я не могу привыкнуть, так это к тому, что состав даже самых мирных зелий иногда отвратителен. Ну вот на кой мне надо было знать про мышат? Да, я могу убить при необходимости не только мышонка, но и кого угодно, но вот это необходимость ли сейчас?
Нет. Так зачем её упоминать?
–А вы не варите сонного зелья. Сон – это благо, а его надо заслужить.
Она взглянула на меня как-то странно, не насмешливо уже, а с тихим сочувствием:
–Давно не спите, Магрит?
Давно, очень давно. Просыпаюсь, лежу, глядя в пустоту. Так ещё в агентстве было. Так будет и после.
–Я не по этому поводу, – я уклонилась от вопроса, Франческа не стала настаивать – всё ж тоже ведьма, а не фокусница с ярмарки! – Мне нужна Правда.
Да, Правда. Зелье Правды. То страшное, редкое зелье, от которого хоть маг, хоть ведьма скажут правду. Варить зелье надо шесть месяцев. Ещё шесть лет выдерживать в прохладе. И молиться всё это время, чтобы нигде не было повышено и градуса огня, чтобы не было нарезано лишнего сантиметра корешка…
Но у Франчески есть. Она давно хвалилась. Я была ещё ученицей. Да и тщеславность её как мастера я знаю – это же лестно, знать, что у тебя есть диковинка!
А это диковинка!
–Легко, – сказала Франческа, – вы, Магрит, отвратительный профессор, а были ещё более отвратительной ученицей. Вы имеете некрасивую бледность и у вас волосы заметно секутся. А ещё у вас мантия уже старая. И эта помада вам не идёт!
У меня не было сомнений, что Франческа поняла, что я от неё хочу, просто поиздевалась в своём духе.
Я даже не обиделась. Во-первых, профессор и ученица я и вправду отвратительная. Бледность у меня и впрямь болезненная – это тоже правда. Во-вторых, волосы у меня тоже вправду секутся, и мантия старая.
А вот за помаду обидно. Её выбирала Габи. На мой день рождения. Она не могла купить мне что-то дорогое, но всегда к выбору подарка подходила с тщательностью. Так что Франческа может заткнуться – это моя помада.
–Спасибо за искренность, – я склонила голову. – Но теперь о деле.
–На кой вам, Магрит? – спросила мадам Франческа очень даже мирно. То, что я не обиделась и не стала орать, что я вообще-то другое имела в виду – ей явно понравилось. – Правда, поверьте мне, та ещё мерзавка. И жить потом с нею же надо, понимаете? Жить!
–Мадам Франческа, скажу вам честно – один маг водит меня за нос, и я хочу понять где подвох.
Да, Ричард, я о тебе говорю. Ты лишил меня агентства. Да, вина была моя, я подвела тебя, но ты решил меня наказать, отомстить. Ты отнял агентство, и я поплелась просить убежища в Академию, а Габи…
Габи больше нет. И я не могу спихнуть это на тебя, хотя ведьмы так и поступают!
Но ты знал меня. Ты знал наш род. Ты знал, что любая ведьма придёт мстить за свои обиды. Знал, что и я приду. И пришёл первым. С предложением – ты помогаешь мне вернуть моё агентство, обещаешь не чинить препятствий, а я…
Ты не просил прощения. Ты просил, чтобы я убила тебя тогда, когда ты попросишь. Отомстила, но тогда, когда это будет нужно тебе.
Почему?
–Если это вопрос любви, – сказала Франческа, – то меня стошнит прямо на вашу старую мантию.
Нет, это не вопрос любви. Мы были с Ричардом однокурсниками. Не более, чем приятелями. Потом немного сотрудничали. А теперь мы не враги и не друзья, мы как будто бы оба качаемся по разными сторонам одного разрушенного мира и непонятно кем являемся.
Я хочу знать в чём подвох. Если Ричард болен – я хочу знать это. Если он замышляет против меня гадость – я хочу знать это. Я больше не буду добиваться правды разговорами и петлями дипломатии. Я пойду напролом, потому что мне больше нечего терять.
Разве только жизнь, но вы давно видели ведьм, которые дорожат жизнью?
–Это вопрос безопасности, – ответила я. – Не только моей безопасности. Вы знаете мои способности зельевара, средние способности…
–Это ещё тепло сказано!
–Помогите.
Франческа угрюмо смотрела на меня, и я не могла прочесть в её глазах даже намёка на ответ. Просьба была наглая, но в этом и был мой расчёт. Чем наглее просьба – тем больше шансов на удачу, ведь
