ЧАСТЬ 1
1
Как она смотрела на блестящую сталь клинка, которую обнимал магический свет луны! Будто зачарованная, проникла в нее, холодную гладкую сталь, слилась с нею... Длинный вьющийся каштановый локон падал на рукоять. Мелисса, ты прекрасна! Я всегда хотела быть такой, как ты, но я всего лишь твоя кукла, твоя вещь. Мы, бедняки, всегда становимся игрушками богатых. Боже мой, неужели мне всю жизнь ходить с разбитым сердцем!
Когда мне было десять, мы с матерью несли цветы на рынок (нужно было как-то выжить). Я помню, когда Мелисса остановилась напротив меня. В красивом богатом нарядном платье (мы были ровесницами), она ткнула в меня пальчиком в дорогой печатке и сказала:
— Какая красивая кукла! Хочу, чтобы она была моей куклой!
С этих пор я уже десять лет кукла Мелиссы. Кукла Стасия. Вещь Стасия. Мать не задумываясь продала меня за несколько монет. Продала, как барашка на рынке. Я была обузой, еще одним ртом, который хочет есть. Она сказала, что так будет лучше для всех. Зачем я рождалась на свет обузой, еще одним ртом, который хочет есть?
Я сразу же получила такое же красивое и нарядное платье, как у Мелиссы. Но я всегда чувствовала себя приживалкой. В мои обязанности входило развлекать госпожу, будущую знатную даму.
Нет, Мелисса относилась ко мне скорее как к компаньонке, чем к служанке. Но я всегда знала свое место. Получив, наравне с Мелиссой, чудесное образование, я знала, что не стала благородных кровей. Я знала, что всего лишь дочка пастуха, который бросил мою мать с пятью детьми.
Как же хороша она была сейчас в нежно-розовом, с этим блестящим клинком, с ореолом лунного света, озаряющим каштановую капну волос! Я умилилась. Мелисса небрежно оттолкнула подбежавшую ко мне борзую, которая отчаянно лизала руки своей хозяйке.
— Ненавижу собак! — сказала Мелисса, разглядывая свое отражение в стали клинка. — Собаки умеют лишь подчиняться, они раболепные созданья! Меня тошнит от этого, а вот волки... — она взглянула на луну, окруженную яркими кругами, будто вела монолог с самой собой. — Волки — это ветер... Это свобода... Они вольные... Собаки лишь слепые рабы людей...
Ее взгляд стал каким-то диким, глаза заблестели, как у кошки. И в этот момент я могла бы поклясться, что вдалеке послышался волчий вой. Хотя это могло быть только плодом моего воображения.
Принесли еду, и Мелисса, как голодный зверь вцепилась зубами в крыло перепелки. Я, наоборот, ела мало, больше пребывая в задумчивости. Мне казалось, что вокруг что-то происходит, хоть я сама не знала, что именно. Может быть виной тому был тот охотник, которого мы встретили в лесу дня два назад. В первый раз за свою жизнь видела я таких красивых людей! Красота его была звериной, дерзкой. Глаза бешено горели, черные кудри развевались на ветру. Он был так сильно непохож на тех разодетых щеголей, набивавшихся Мелиссе в женихи. Казалось, этот человек только что вышел из лона самой природы. И имя у него было странное — Назаниль. Однако и речь его и повадки не были дикими, неотесанными, и это предавало его облику еще больше загадочности. После встречи с этим охотником, ей-богу, он стал мерещиться мне едва ли не каждую минуту. Казалось, что воздух пропитан им самим, что он повсюду незримо с нами. И Мелисса как-то странно начала вести себя.
Мы разбили шатры прямо в лесу. Мелисса часто любила уходить на охоту на несколько дней с кучей слуг, борзых, ну и со мной, конечно же, в придачу. Ей нравилось выслеживать зверя. Игра со зверем. Она просчитывала ходы, как опытный полководец, и редко какому зверю удавалось улизнуть от нее.
— Идем спать, — сказала Мелисса, и скрылась в шатре. Я — ее ручная кошка. И почему этот странный охотник повсюду мерещится мне?
Я прошмыгнула в шатер за Мелиссой. Под рубашкой я чувствовала тепло ее тела. Ее гладкая кожа ароматом фиалок манила и притягивала. Я искала в темноте ее нежные губы. Мы играли в эту игру давно. Но в этот раз казалось, будто рядом присутствует кто-то еще. Кто-то незримый. Я слышала, как шумел лес. Чувствовала запах трав и цвет ночи. Меня сморил сон.
Я не понимала, что происходит. Ощущение тревоги, и даже смертельной опасности. Мое лицо было перемазано землей, во рту — вкус травы, сзади — звериный рык. Я ничего не осознавала, кроме того, как происходит что-то недоброе для меня.
— Успокойся! Перестань! — слышался голос, которому нельзя было не подчиниться.
Я замерла в траве, лицом в землю. Звериный рык смолк. Было божественно тихо. Я осмелилась пошевелиться и приподняла лицо — на меня смотрели глаза. Я уже видела их однажды. Это глаза Назаниля, того охотника. Он внимательно смотрел на меня, а возле его ног улегся в траве волк. Я пошутила про себя по поводу реплики Мелиссы, что собаки — раболепные созданья, а волки свободны. Мне еще было до шуток! Минуту назад меня чуть было не разорвал дикий зверь! Очевидно, это от нервов. Мне захотелось смеяться и я громко захохотала. В ночном лесу этот смех казался нелепым и даже жутким.
— Вы укротитель волков? — спросила я.
— В некотором роде, — его непонятное выражение лица ничуть не изменилось. Я попыталась подняться.
— Что произошло? — уже более серьезно спросила я. — Я ничего не помню.
— Очевидно, у вас лунатизм, — ответил Назаниль. — Это такая болезнь, когда люди бродят по ночам, сами не помня себя.
— Правда? В первый раз слышу, что у меня такая болезнь.
— Опасно ночью блукать по лесу, здесь везде дикие волки.
— Очевидно, вам они не страшны, — вырвалось у меня.
Назаниль взглянул на покорно лежавшего у своих ног зверя и странно улыбнулся:
— Приручил.
Моя рубаха была разорвана, и я стыдливо прикрывала обнаженные колени свисавшими лохмотьями.
— Пойдемте, я провожу вас к вашему шатру, — сказал Назаниль. Волк встал, намереваясь идти с нами
— Нельзя ли... чтобы это животное не следовало за нами? — впадая в панику, жалобно попросила я.
Назаниль сверкнул глазами, и волк моментально улегся на прежнее место. Его лицо слегка освещала луна, и когда я украдкой изучала его красоту, казалось, дышать становится невозможно. Мы шли молча, Назаниль опирался на огромную, поросшую мхом, палку. Я почти продрогла. Кричала ночная птица. Мне хотелось вопить и плакать, как в детстве, потому, что становилось жутко до истерики. Я стала представлять себе, что Назаниль сейчас убьет меня в этой темноте. Я искоса поглядывала на него, но он даже не смотрел в мою сторону. Просто молча шел. Я услышала крики Мелиссы и слуг, которые искали меня, размахивая факелами.
— Бог мой, Стасия, где тебя носит? Мы все перепугались! Твоя рубаха изорвана!
— На меня напал волк, но Назаниль отогнал зверя и вывел меня на дорогу.
Когда я обернулась, охотника и след простыл, будто испарился.
— Сказочно! — Мелисса схватила меня за руку и утащила в шатер. Мне всю ночь не спалось. Слышался волчий вой. Было неуютно. Поднялся сильный ветер. Ветки елей скрипели. Меня мучили неприятные сновидения.
2
С рассветом Мелисса приказала складывать шатры. Она твердо решила преследовать зверя. Даже обещала слугам щедрые дары, если кто-нибудь из них поймает ей живого волка. Это было новой блажью Мелиссы. Самые лучшие чистокровные борзые только лишь раздражали ее. Откуда такая внезапная любовь к волчьей породе? Но, казалось, что не мы преследовали зверя, а зверь преследовал нас. Он, будто смеялся над нами, заманивая в лес, все глубже и дальше, в самую чащу, где не кричали даже птицы. Как в издевку, по ночам раздавался волчий вой, вроде бы совсем рядом, но когда мы продолжали преследование, то заходили еще дальше, в самую чащу, в которую давно не проникало солнце. Один из слуг, старый, опытный охотник, сказал, что лучше бы нам повернуть обратно, пока еще не поздно, ибо эта охота не увенчается успехом, но Мелисса только накричала на старика. Она была упряма и всегда добивалась того, чего хотела. Собственно, так я и стала ее куклой. Для Мелиссы не было ничего невозможного. Если хотите задеть ее до глубины души — скажите, что она чего-то не сможет. Я никогда не была такой целеустремленной. Да и чего мне хотеть? Мелисса — знатная дама с большим будущим, за ее спиной — крылья и огромное состояние. А я — всего лишь ее игрушка. В любой момент, когда я надоем ей — я окажусь на улице. Но пока, к моему огромному облегчению, за десять лет этого еще не произошло. Не представляю своей жизни без Мелиссы. Что я буду делать, оставшись одна на улице без жилья и средств к существованию? Идти искать свою нищую мать, которая продала меня за несколько монет, и даже не оглянулась, когда меня навсегда уводили от нее чужие люди? Или, быть может, преподавать науки детям знатных господ? Я старалась гнать от себя эти мысли, потому что они несли крах моему нынешнему привычному жизненному укладу.
Мелисса стояла, гордо выпрямив спину, и властно указывая пальцем в ту сторону, куда, по ее мнению, нужно было идти, чтобы выследить зверя. Как и десять лет назад, никто не осмелился перечить ей. Слуги на то и слуги, чтобы исполнять прихоти богатой избалованной девчонки. Накидка, отороченная бурым мехом, обнимала ее тонкий стан в бардовом бархатном платье. Волосы вились колечками змей. Идеальный профиль для кисти любого художника. Она обняла меня, видя, что я чем-то озадачена, погладила по голове, приласкав, как согретую хозяйским теплом кошку. Не хватало только замурчать. Я пригрелась под ее крылом, вдыхая фиалковый аромат ее пушистых волос. Меня влекло к ней, но я не осмеливалась сделать первый шаг. Мелисса заменила мне мать, отца, сестру, подругу, и кого-то еще.
Я смотрела на гигантские кроны елей и голова начинала кружиться. В ушах стоял скрип деревьев и волчий вой. Чувствовалось присутствие чего-то необъяснимого. Было неуютно, неприятно. Я не решилась спросить у Мелиссы, чувствует ли она то же самое, что и я. Создавалось впечатление, что Мелиссу обходили ощущения, мучившие меня. Она непреклонно шла к своей цели. Волк. Зверь. Она была одержима этой идеей. Один из слуг напомнил Мелиссе, что скоро закончится продовольствие. Но она и слушать не захотела:
— Можно подстрелить в лесу дичь!
Но лес был будто заколдован, все охотники возвращались с пустыми руками. Слуги начали роптать — никому не хотелось погибнуть голодной смертью из-за каприза взбалмошной девчонки. Но Мелисса не пожелала сдаваться. Она объявила вознаграждение за поимку волка.
Ночью мне не спалось. Я пригрелась под мышкой у Мелиссы. Она спала, легонько вздрагивая и часто дыша. Вдруг, встала, и будто не просыпаясь, вышла из шатра. Это напомнило мне мой собственный «лунатизм». Я окликнула ее, но Мелисса не отозвалась.
— Я поймаю его сама, я уже иду! — услышала я за шатром и подумала о том, как может быть опасна ее ночная встреча со зверем. Я вылетела за нею следом, но ее уже нигде не было, будто в воздухе растворилась. Я наспех подожгла факел и побежала в темную чащу. От избытка различных чувств притупился страх. Я споткнулась, зацепившись за пень, и едва не сломала ногу. Я хотела кричать и звать Мелиссу, но с губ срывался только едва внятный шепот.
Я услышала женский крик. Мелисса! Я хотела побежать, но снова
