прославишься!
Она припомнила все поселковые «уколы и колючки» в свою спину из-за мамы, и решила высказать Инне Ивановне накопившееся. Зря она это сделала. Мама обиделась и покинула собрание. Остальные члены семьи тоже ушли из парламента: не слушать же этот бред о проблемах ворона и темной Руси! Диана всё же осталась.
— Ладно, я одна полезу. Но ты будешь меня подстраховывать — стоять у входа, — огласила старшая итог сходки.
Младшая согласилась.
Алиса тщательно готовилась к переходу в потусторонний мир, она знала, что всё может пойти совсем не так, как хочется, то есть не по плану. А планировала она лишь открыть волшебную дверь и вытолкнуть Тимофея в сказку. Ой ли? Но как бы там ни было, собиралась школьница тщательно: освободила от барахла прошлогодний школьный рюкзак и упаковала туда термос царя-самодура с водой, запасной комплект одежды, спички, зажигалку, кусок мыла, перочинный нож, веревку, булку хлеба, шмат сала из бочки. Ну, вроде, всё. Больше ничего не вместилось.
На следующий день Алиса и Диана оделись походно и двинулись в путь. А идти то — минут пятнадцать, не больше. У входа в тоннель сидел беспокойно хлопающий крыльями ворон. Старшая перекрестилась слева направо, плюнула три раза через левое плечо и полезла. Тимофей впорхнул следом.
Не успела крошка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Алисы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшке, и глаза маминой дочери наткнулись еще на одну дверь, на которой было написано: «Темная Русь. Заболотье». Алиса поискала глазами Тимофея, он был рядом.
«Что такое Заболотье?» — подумала девочка беспокойно.
— Это соседнее государство, — ответил ворон.
— Тим! Заговорил! — обрадовалась подружка.
Ворон и сам пришел в восторг от этого факта и, важно расхаживая по узкому коридору, продолжил:
— Между темнорусью и Заболотьем лежит огромное, непроходимое болото. Но Заболотье — это тот же самый сказочный мир. Лес как лес, бор как бор, горы как горы, скалы как скалы. Ан нет, есть там скалы не совсем обычные.
— А какие?
— Бриллиантовые.
У девушки сверкнули глаза.
— Пойдешь жить в Заболотье? Всё равно у бабы Яги ее новый ворон тебе житья не даст, — робко поинтересовалась Алиса.
— Конечно, я же птица, куда угодно долечу. Наверное, к Лешему в услужение пойду. Понравилось мне у него.
— Ну, и ладно, иди.
Человек толкнул дверь и выпустил животинку наружу. Ворон вспорхнул. Но сказочное солнце так призывно манило, что Алиса не удержалась и распахнула дверь во всю ширь. Ей хоть краем глаза захотелось посмотреть на бриллиантовые горы.
Однако перед дитём предстали не манящие своим блеском бриллианты, а темный мшистый бор и избушка, на пороге которой сидела грязная, оборванная старушка и рыдала. Нет, нет, это была не баба Яга, а невинный «божий одуванчик» — уж слишком жалко она рыдала, подрагивая узкими беспомощными плечами, безвольно опустив голову.
У девочки от жалости застонала душа, и она сделала шаг наружу, а потом другой, третий... И оказалась рядом с незнакомкой.
*
Диана на том конце туннеля ждала сестру обратно, та ей объяснила, что она должна вернуться через одну минуту. И даже если Алиса проведет в другом измерении год-другой, то всё равно вернется через минуту-другую. Всё проверено!
— Зла немерено! — шипела Диана, прождав сестру полчаса, час, два.
Больше у нее не было сил ждать. Чертыхаясь, младшенькая полезла в темный лаз выручать старшую из беды. Не успела малышка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Дианы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул красавице, и глаза девочки наткнулись еще на одну дверь, на которой было написано: «Темная Русь. Заболотье».
Матерясь, как дед Иван, внученька сердито толкнула дверь от себя, та распахнулась, и ребенок увидел свою сестру, склонившуюся над какой-то замызганной громко плачущей бабушкой, сидящей на крыльце трухлявой избушки, и прыгающего рядом Тимофея. Диана вздохнула, встала с колен и направилась к горемыкам.
Глава 3. Дочери решают выручить Сказочницу из беды
— Бабушка, как вас зовут? — склонилась Алиса над старушкой.
Та подняла голову и посмотрела в сторону исходящего звука. Оба ее глаза, изъеденные бельмом, закрылись, и бабка вновь зарыдала. Девочки подозрительно разглядывали ее морщинистое лицо: маленькие глаза, тонкие губы и большой нос. В головы сестренкам пришла одна и та же мысль: «Когда наша мама состарится, она будет выглядеть точно так же!»
— Хватит разводить мокроту! — рыкнула Алиса на грязнулю, она вспомнила свои детские истерики и ей стало плохо. — Как ваше имя, дорогая, и какое у вас случилось горе?
Старуха еще пару раз всхлипнула и промямлила заунывно:
— Я Сказочница, просто Сказочница, так меня зовут. А горе у меня большое, ой какое горе, самое большое горе на свете, для всех людей, живущих и не живущих мое горе — целое горе!
— Какое? — начала раздражаться Диана.
— Болят, болят мои глазоньки, не вижу я ничегошеньки, не могу писать свои сказочки. А как же малые детоньки? Никакого теперь воспитания! Лишь ремень останется и питание. Ой-ёй-ёй-ёй, горе-то какое! А сказания писать больше некому, лишь одна я сказочница великая на всю темную Русь, на всю светлую Русь и всю нерусь.
«С головой у бабоньки плохо! Это плохо. У нашей мамы подобные симптомы бывают. Но тут совсем плохо, ибо старческий маразм», — сделала вывод Алиса и пошла осматривать дом.
А дом, видимо, тоже болел слабоумием, он скрипел, ойкал, охал да тихо-тихо нашептывал слова какой-то былины.
— Что-то про Илью Муромца! — догадалась памятливая Диана, вспомнив фильм и мультик.
Она, что услышит, то и запомнит, в отличие от сестры. Старшая наоборот, всё с трудом запоминала, как мама. Памяти у них обеих не было никакой!
Девочки решили зайти внутрь хибары. Поднялись по скрипучим ступенькам, неловко обойдя умалишенную, и очутились в пыльной, неприбранной, но довольно уютной хатке. Русская печка, кухонька, полати, а посреди единственной комнаты стоял тяжелый, крепкий стол. На нем лежала огромная книга, рядом чернильница и перо. Дети сдули пыль с кожаной растрескавшейся обложки старого тома и с трудом раскрыли его. Книга ухнула филином и шумно улеглась на столешницу. Первая страница называлась «Пословицы и поговорки», ниже стройным чередом шли все русские пословицы. Алиса их знала. Следующая глава «Заклички», а под ней целый ворох маленьких стишков — обращений к солнышку, к небу, к дождю и даже к растениям и животным: «Солнышко, солнышко, выгляни в окошко: твои детки плачут, кушать хотят». И другие. Дочки перевернули еще один лист, и им улыбнулась глава «Считалки»: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?» Ну, и так далее.
— Вот бабка дает! — ухмыльнулась Диана. — Чё, она сама такую книжищу накалякала?
— Я тебе щас дам по башке, не «чё», а «что» и не «накалякала», а «написала», — проснулся в Алисе воспитательно-угрожающий инстинкт.
Но это было еще не всё! Книга только начиналась. Загадки, скороговорки, потешки, частушки, небылицы, обрядовые песни и песни-скоморошины, байки, легенды, предания, баллады, былины, былички, бывальщина, небылицы, сказы, сказки да сказочки. И, что самое обидное, эта старуха написала даже сказки-пытки бабушки Вали: «Колобок», «Теремок» и «Репка».
— Ну старуха, я ей устрою! — со злостью захлопнула Динка книгу (малышку тоже начали раздражать вечерние посиделки Валентины Николаевны у ее кроватки).
— Не надо! — остановила младшую дальнозоркая старшая. — Сказки людям нужны и точка. Это не обсуждается.
— Почему?
— Потом поймешь, когда состаришься и захочешь своим внукам на ночь почитать «Колобок», «Теремок» и «Репку»! — прорычала Алиса.
— А можно я сразу повешусь?
— Нет!
— Почему?
— Потому что мама Инна повесится без тебя. А нам еще надо Сказочнице помочь, пошли!
Алиса вытолкала сестру из избы и ласково спросила у старушки:
— А давайте, бабушка, мы за вас попишем, а вы нам продиктуете.
«Божий одуванчик» попробовала посмотреть на милую девочку, и из ее глаз потекли слезы счастья.
— Но скажите, — продолжала напирать ученица. — Ведь всё, что в вашей книге написано — народное. Вы собирательница мифов и легенд?
— Нет, детонька, я сама придумываю сказки. Всё народное — мое. Ну, посудите, сказка «Иван-царевич и серый волк» разве могла сразу всему народу в головы вселиться?
Девочки живо представили, как миллионы Иванов-царевичей и серых волков лезут в головы миллионам пашущих землю крестьян, и рассмеялись:
— Нет!
— Да, любой текст имеет автора.
— А-а-а! Но как так? Значит, ты сидишь в Заболотье, а твои сказки гуляют у нас — в реальном мире?
— А то я у вас не живу! — начала раздражаться старушка. — Вот чем ваша мать занята? Сидит и мои сказки строчит, думая, что высшие силы ей диктуют. А вот и нет, я ей (то есть сама себе) нашептываю.
— Ты наша мама тут? Такая неказистая и сморщенная? — удивилась Алиса. — А мы тут тоже бабки?
— Не я ваша мать! А вас тут бабками нет и быть не может. Иначе б вы сюда не попали.
— Ладно, давайте дело делать и домой, — Диану не очень-то интересовало ее сказочное происхождение, ей и кошачья жизнь до сих пор комом в горле стояла. — Пойдемте в дом писать письмена ваши заветные, духовные!
— Не ёрничай! — одернула ее старшенькая.
Тут вернулся ворон Тимофей, который покинул компанию ненадолго, чтобы осмотреть окрестности. И, важно расхаживая по хвощам и плаунам, пробурчал:
— Писать за бабусю мелким шрифтом — оно-то, конечно, можно, но нужно ли? Опять же время потратите, состаритесь, умрете. В Мгачах вас обыщутся, не найдут! Есть способ получше. Там, за Бриллиантовыми горами бьет источник с живой водой. А сбегайте-ка вы туда, наберите водицы, дайте Сказочнице ее испить, она и протрезвеет, то есть прозреет.
Идея ворона очень понравилась девицам, тем более что им очень захотелось потрогать бриллианты своими руками.
— Алиса вытащила буханку хлеба, шмат сала из рюкзака, незаметно положила съестное на ступеньку рядом со старушкой и зашипела на сестру:
— Пойдем!
Сестры поспешили навстречу бриллиантам, а Сказочница долго и счастливо махала им рукой наудачу. Чернокрылый друг показывал дорогу. А хвощи и плауны сменились зарослями папоротника.
— Надо было прибраться у бабульки, — вздохнула Диана, еле поспевая за сестрицей, она, как бывшая кошка, не любила спешить.
— Некогда! Потом, когда вернемся, — отрубила тринадцатилетняя командирша.
А в воздухе запахло побоищем и небо, раскачиваясь и хлюпая тучами, затянуло свою длинную-длинную песню, которая мучила юных путешественниц всю дорогу туда и обратно, не прерываясь ни на секунду, рассказывая былину за былиной: «А Добрыня своей матушки не слушался. Как он едет далече во чисто поле, на тую на гору Сорочинскую, потоптал он младых змеенышей, ай выручил он полонов да русских...»
Глава 4. Криксы-Вараксы
Девчушки всё шли и шли, подгоняемые вороном. Вскоре сказочное
