Произведение «Лолита» (страница 2 из 2)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Рассказ
Автор:
Оценка: 4.6
Баллы: 8
Читатели: 232 +7
Дата:
«Лолита» выбрано прозой недели
03.06.2024

Лолита

восток, и, как только блеснул первый луч Солнца, глаза ее в последний раз посмотрели на меня. Через мгновение исчезли и глаза, и звезды. Только я остался по-прежнему лежать, глядя на светлеющее небо.

        Да, я понял, что влюбился — влюбился первый раз в своей жизни и, вспоминая взгляд Марии, радовался, что она была влюблена в старика, хотя и осознавал, что все это лишь видение или сон. Сколько я ни напрягал голову, но осознать, что значит любовь в понимании двенадцатилетней девочки, так и не смог. Да и важно ли для меня было это? Наверное, нет. Главное — любил я!
        Еще долго лежал я с открытыми глазами, не видя перед собой ничего; взгляд был обращен внутрь меня — туда, где была душа. Лежал и думал о вечном: о любви мужчины и женщины. Наша с Марией любовь была любовью старика, которому уже не нужны были другие отношения, кроме духовных, и любовью девочки, у которой еще не проснулся материнский инстинкт — и проснется совсем не скоро — и которая, если уже сейчас и осознает себя женщиной, то только на подсознательном уровне, идущем из начала времен, когда Всевышний, создавая Женщину, вложил в нее это понимание.
        Я прожил жизнь, считая, как и люди, окружавшие меня, что близость мужчины и женщины — часть истинной любви, а может, и сама суть любви, ее вершина, предполагающая слияние двух тел в одно целое, и думая, что так устроено Богом: на то, мол, и даден человеку Великий инстинкт продолжения рода и великое предназначение оставить жизнь после себя...
        В памяти всплыли мои рассуждения о любви, когда я был еще подростком. Кое-кто из мальчишек уже начал хвастаться тем, что познал женскую любовь, я же считал любовь чем-то святым и возвышенным, и, как я считал, нельзя было унизить это чувство близостью.     Мальчишки смеялись надо мной, считали меня чудаком, и я перестал вслух говорить об этом. Позже я не стал рассуждать на эту тему и, став взрослым, жил как все: встречал кого-то, влюблялся, расставался, и все повторялось вновь. И каждый раз с возникновением отношений любовь постепенно уходила!
        Сейчас, когда я уже старик, во мне возникают те же мысли, что и в отрочестве, о том, что любви нужна только любовь — такой ее создал Всевышний, а для выполнения великого замысла Божьего: заселить Землю и продолжать род человеческий, Он привлек Дьявола.
        «Может быть, на самом деле устами младенца гласила истина?» — подумал я, вспоминая свои размышления тогда, еще в начале своего жизненного пути.
        Окончательно запутавшись, я понял главное: отныне смысл моей жизни был в том, чтобы ежедневно видеть Марию. Я стал часто гулять по поселку и обязательно заходил к детской площадке и какое-то время сидел на скамейке, краем глаза наблюдая за Марией. Иногда мы случайно встречались на улице, и она обязательно останавливалась, слезала с велосипеда, и мы долго разговаривали.

        Октябрь был уже на исходе, приближался ноябрь, и на выходные дни детей приезжало все меньше. Мария перестала ходить на детскую площадку и с дороги звала меня погулять. Я с плохо скрываемой радостью выходил за калитку, и мы бродили по улочкам поселка, разговаривали. Моя жизнь снова, как и много лет назад, приобрела смысл — смысл, который заключался в самой жизни. Я вновь ощущал, что живу полноценной жизнью. Иногда набегала легкая грусть от понимания того, что холода неизбежно наступят и вернется одиночество.   Я гнал от себя эти мысли.

        На окраине поселка среди ив и камышей прятался красивый прудик, когда-то предназначенный для купания, сейчас же настолько заросший, что напоминал омут на известной картине Васнецова. Гуляя, мы иногда доходили до этого места, садились на скамеечку, неизвестно, когда и как появившуюся здесь, и молча любовались красивым видом, думая каждый о своем. Иногда Мария садилась у самой воды, обхватив колени, и напоминала ту самую Аленушку. Она могла так долго сидеть и молчать, глядя на воду. Я смотрел на нее и любовался потрясающей женственностью этого юного создания.
        Неожиданно, выйдя из оцепенения, она начинала говорить. У нее было множество вопросов и многие из них были о взаимоотношении женщин и мужчин. Отвечая, мне приходилось тщательно подбирать слова, делая длинные паузы, чтобы сохранить ее ощущение мира, как прекрасного, чистого и ждущего именно ее. Раскрыв широко глаза, она терпеливо ждала, когда я продолжу говорить, и, казалось, впитывала в себя каждое мое слово.
        Как-то, сидя рядом со мной, Мария спросила:
        — А что такое любовь?
        Я долго подбирал слова и, когда уже хотел начать говорить, повернул голову и посмотрел на Марию. Ее глаза были рядом и выражали полное доверие. В мою молодость это означало неизбежный поцелуй. Время остановилось для меня, и не могу сказать, сколько времени мы смотрели глаза в глаза. Наконец Мария положила голову на мое плечо и закрыла глаза. Уснула! Губы ее слегка шевелились, на лице угадывалась чуть уловимая улыбка. Очевидно, ей снилось что-то очень хорошее. Мне стало ясно, что вопрос она задала уже во сне, хотя глаза ее и были еще открыты. Я поцеловал ее в щеку и затем сидел, не шевелясь, боясь прервать детские грезы.
        Неожиданно на мое плечо легла мужская рука. Я внутренне напрягся и, повернув голову, увидел отца Марии. Рядом с ним стояла ее мама. Они улыбались, и я облегченно вздохнул. Мы не были знакомы, хотя я не раз собирался зайти к ним домой, но все откладывал, опасаясь, что меня могут неправильно понять.
        — Спасибо, — услышал я шепот ее мамы. — Благодаря общению с вами, в последнее время Маша очень изменилась: повзрослела, отвечая, стала тщательно подбирать слова, много читать и не задает глупых вопросов.
        Они разбудили дочь и пошли обратно в поселок. Мария шла с полузакрытыми глазами, продолжая спать на ходу. Я еще долго оставался у пруда. Мне не хотелось возвращаться к себе. Избушка казалась мне пустой и холодной, и у меня не было душевных сил заполнить ее собой и своими мыслями, как раньше, и вдохнуть в нее жизнь.

        Как ни гнал я от себя мысли о том, что дачный сезон закончится, этот день настал.
        В то утро на ветках деревьев и на еще не опавших листьях появилась изморозь. Прилетели первые снегири. Наступало время, отличающееся своей тихой и задумчивой красотой.
        Когда часы уже показывали больше десяти (в это время она обычно приходила звать меня на прогулку), я пошел к их дому. На калитке висел замок; окна были закрыты ставнями, на участке не было ни веревок для белья, ни мячиков, обычно разбросанных то тут, то там. Мне стало ясно, что все они уехали еще рано утром. Я вспомнил, что вчера, когда мы расставались, Мария обняла меня, и мы долго стояли молча. Затем также молча она повернулась и ушла.
        «Так и не решилась сказать, что они уезжают, пожалела старика. Эх, милая моя девочка, знала бы ты, что оказаться, как сейчас, у закрытых ворот гораздо тяжелее, чем заранее знать, что ты уезжаешь!»

        «Увидимся ли, Мария?..»

        В конце ноября в поселок вместе с тремя грузовыми машинами приехал ее отец. Грузили все, и стало ясно, что дачу продали. Каждый день приходил я к закрытой калитке, смотрел на брошенные старые качели и вспоминал счастливые для меня дни. Через неделю появились новые хозяева. Я попросил отдать мне качели, на что они сразу же согласились.
        Теперь я часто сижу на качелях на полянке около своей избушки, смотрю на небо, на серые облака, качающиеся мне в такт, и размышляю о том, что все-таки судьба, хотя и на склоне лет, но дала мне то, без чего большинство проживает всю жизнь — ЛЮБОВЬ! И я благодарен ей за это!
        «ЛЮБОВЬ? Никто и никогда не сможет определить, что это такое, ведь нет и не может быть единого понимания этого чувства: у каждого свое понимание любви, потому и возникает счастье, когда...

        Больше я Марию не встречал».

        Семен Степанович замолчал, поднял взгляд к небу и так и стоял, слегка улыбаясь счастливой улыбкой. Вид его вызывал у меня двоякое чувство: я понимал человека, которому посчастливилось наконец-то встретить настоящую любовь, которую он ждал всю жизнь, но и мысли о безумии сами напрашивались. Хо-т-я-я... Что, как не безумие, и есть эта самая Любовь?

        Костер давно погас, и только редкие искры срывались с еще тлевших углей и уносились к звездам, куда, мечтая по ночам, любил обращать свой взор сам рассказчик. Мы еще долго сидели у потухшего костра, не в силах вот так сразу постичь глубину чувств нашего друга, потрясенные душевными силами, таящимися в этом человеке, несмотря на старость.
        Я привел его рассказ так, как мне удалось запомнить.

        Прошло время с той встречи у костра, и как-то в один из ноябрьских дней я стоял на полянке возле своего домика и ждал появления белки, которая каждый день с рассветом пробегала от столба к столбу по проводам, тянувшимся в сторону пруда. Я не знал, куда и зачем она с таким постоянством направлялась, но вечером, когда начинало смеркаться, белка возвращалась обратно в сторону леса, и было понятно, что там ее дом.
        Ждал я недолго. В этот раз белка остановилась около столба, что стоял на обочине дороги возле перекрестка четырех поселковых дорог, и замерла. Было очевидно, что она чего-то ждет. Вскоре с другой стороны по проводу, идущему вдоль бокового проезда к столбу, прибежал самец белки. Встретившись, они долго стояли нос к носу. Наконец белка развернулась и, пробежав немного назад, юркнула в густые еловые ветки. Самец, постояв немного, глядя ей вслед, развернулся и побежал обратно туда, откуда и пришел. Тут же из еловых зарослей выскочила самка и бросилась за ним. Я с удивлением продолжал наблюдать, ожидая продолжения этого пока еще неудачного свидания. Не успел я выкурить сигарету, как передо мной предстала следующая картина: обратно от леса самец, оглядываясь назад и, казалось, нехотя, возвращался к месту свидания, а за ним внимательно наблюдая, похоже, чтобы тот куда-нибудь не увильнул, шла та самая самка. Так парочка дошла до еловых зарослей и скрылась в них. Крайне удивленный, я продолжал смотреть на еловые заросли.
«Сейчас уже осень, и брачный период у белок давно закончился! — попытался осознать я то, что увидел. — Так это не великий инстинкт продолжения рода, благодаря которому в этом мире, сменяя поколение за поколением, жизнь непрерывно продолжается! Тогда что же?  Неужели любовь? У животных? Не может быть!.. Впрочем, а почему нет?..»
        Запутавшись, я перестал думать о беличьей паре и закурил еще одну сигарету.

        Впрочем, это другая история и об этом я расскажу как-нибудь в следующий раз.




Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     19:16 05.06.2024 (1)
Рассказ мне понравился. Очень. Размышляю о нём. И вот что подумалось: он своего рода лакмусовая бумажка, по которой можно определить насколько наше порочное время искривило наши же взгляды на жизнь, наше представление о любви, об отношениях взрослого и ребёнка. Честно скажу: моя бумажка окрасилась в цвет тревоги и некоего неприятия. Не резкого, но всё равно протестного.
Это не осуждение, просто констатация факта. Рассказ же написан мастерски, высокохудожественное произведение. Оттого и оценку ставлю самую высокую.
     21:33 05.06.2024
Спасибо!
Книга автора
Абдоминально 
 Автор: Олька Черных
Реклама