Мамкины байки

– в результате в люксе собралась вся живность со всего отделения. Маришка целыми днями бродила с тапком по своей упакованной палате, а ночью перетаскивала кровать на центр комнаты, ибо с наступлением темноты живность борзела окончательно.
- А еще мне скучно, - добавила Маришка грустным голосом: Вы тут общаетесь, болтаете, смеетесь, а я, как дура, там одна торчу. Девчонки, возьмите меня назад, а??
Не в привычках людей, выросших в советское время, бросать своих. И Маришка, вернув ребенка в общий бокс, переселилась на свободную койку. К слову, мужу она правду не рассказала, он до самой выписки был уверен, что оплатил жене и дочери самые лучшие условия, не догадываясь, что его люкс мы превратили в закусочную, где устраивали посиделки с чайком. Чего добру пропадать! А Маришка позже призналась, что дни, проведенные в общей палате, на продавленной койке с общим туалетом в коридоре, были самыми клевыми из всего пребывания в роддоме. Да, что не говори, а любой люкс бледнеет перед хорошей компанией!   

***
Говорят, что женщины родив, слегка тупеют. Правда, но не вся. Мужчины тоже плохо справляются с новым статусом, и в результате начинают выдавать шеведральные поступки. В год, когда я рожала дочь, в роддомах не было ничего, роженицы заезжали с деньгами и котомкой необходимых средств и лекарств. Дефицитом было даже масло, чтобы смазывать попки новорожденных. Естественно, по домам от новоиспеченных мамочек неслись «письма счастья» с перечнем нужного и востребованного. Отправила такое письмо и моя соседка, приписав, что нужно масло. И какого же было ее удивление от полученного, и как сильно мы веселились, в надежде, что наши мужья так не протупят. Открыв передачку, она увидела … пачку сливочного масла. И записку, где говорилось: «Если жирности мало, куплю другое».  Эрор! Эта история надолго стала поводом для шуток, что нужно мужьям заказать еще и хлебушка с колбаской.
В прочем пищеварительная система – это извечная тема для шуток и беспокойства в роддоме. Натужившись на родильном столе, позже ты обретаешь странный страх перед унитазом. В результате запор становится твоим вторым «я». Не знаю, чем поят нынешних рожениц, на нашу долю выпадала магнезия. Гадость неимоверная, по сравнению с ней настой «Медвежьи ушки» - это французский десерт. И, чтобы избежать этой участи, глоталось всё – кефир и яблоки, молоко и соленые огурцы. Организм, ошалев от экспериментов, начинал работать усиленно, правда, благодаря грудному кормлению этим же путем шли и наши детки, доводя до икоты санитарок засранными пеленками. Но чудесные средства помогали не всем. Мы расслаблено лежали в палате и мирно занимались своими делами – кто спал, кто читал, а кто пересчитывал мух на потолке, когда в палату ввалилась Людка. Это была крупная женщина, со странной походкой, благодаря которой она постоянно бедрами сбивала углы, косяки, тумбочки и прочие предметы, лежащими на ее пути. И она кипела от ярости – огурцы ее не проняли. Грузно сев на свою кровать, которая жалостно скрипнула и провисла почти до пола, Людка призадумалась. А потом обратилась ко всем сразу: Девки, слушайте, я чё думаю, а может всё дело в другом?
- В чем? – мы все заинтересованно встрепенулись.
- Я ж на родильном столе врачам орала «Зашейте мне всё там, всё зашейте!». Могет они мне всё … и зашили, а??
Прибежавшей на шум медсестре открылась во истину странная картина – Людка металась между кроватями с криками: «Чё, кобылы, ржете?!! Чё я не так сказала??». А у «кобыл» случились конвульсии – мы не могли остановиться, и смеялись, как ненормальные, держаться за животы и икая. Стоило только чуток успокоиться, как взгляд, кинутый на «зашитую со всех сторон» Людку, вызывал очередной приступ.
Позже слушая своих подруг про «ужасные» переживания и страдания, выпавшие на их долю в роддоме, я каждый раз недоумевала, ведь мне никогда там не было скучно. Мы всегда находили себе развлечение. То устраивали соревнование по надоям, то «охоту на извращенцев», вечно путая озабоченных с чужими мужьями, то играли в «угадайку», стараясь по крику за окном определить, чей же супруг там надрывается, то помогали друг другу с подбором имен, в результате, одна из девчонок стала Дарьей, благодаря стиральной машинке, стоящей в подсобке. Я уже не говорю, сколько интересных людей и судеб там пересекается. Помню, невестку и свекровь, что родили в один день и вечно спорили, кому дома сидеть, а кому на работу выходить. Помню, как к нам привезли даму, которой перевало за «полтинник» и которая до последнего была уверена, что у нее шевелится аппендицит. Помню многодетную мамку из области, которая учила нас сцеживаться, объясняя, что это «як корову подоить». Помню забавную пару, где жена была кг на сто крупнее мужа, а он всё переживал, что его «малышка» после родов похудеет. Помню, армяночку, что грозила кулаком в окно своему супругу, который после пятой девчонки, продолжал мечтал о сыне. Ох, и много чего я еще помню. 
Окунаясь памятью в те времена, я задаюсь вопросом, а может быть моя подруга и права, утверждая, что меня пускать в приличные места нельзя, я везде найду повод посмеяться. Возможно, и так. Но наша жизнь была бы невыносимо пресной, если бы всегда и во всем была правильной. А уж тем более в таком процесс, как появление на свет младенцев. «У веселой мамки и дите с приколами», говорили там, где я росла. Жаль, что это счастье мне удалось испытать лишь дважды, зато это было незабываемо.