На этот раз море было серым и неподвижным, тихо лежало туманной полосой до самого горизонта. Он внутренне напрягся и зажмурился, пытаясь сделать пейзаж живым, летним, преувеличенно-ярким, чтобы волны с шумом обрушивались на берег, орали чайки, слепило солнце и ноги утопали в раскаленном песке, но ничего не получилось - берег оставался холодным и плоским, небо было затянуто дымкой, сквозь которую еле пробивался белый солнечный свет.
Тогда он еще напрягся и изо всех сил представил, как бросается в упругую бирюзовую воду, ныряет до самого дна, плывет, бешено колотя ногами и руками, но унылая картинка упрямо не менялась - серое, серое, серое.
С тоской он услышал, как в коридоре звякает тележка медсестры, значит уже семь утра, пора оставить эти ненужные воспоминания о временах, когда он мог в любое время, в любую погоду придти к морю - и так редко приходил, всегда находились дела поважнее, о которых сейчас и вспомнить нечего, а море как назло вспоминается все время, привычно запретил себе об этом думать, перевел взгляд на потолок, чтобы не смотреть на свое неподвижное, ничего не чувствующее тело и стал готовиться к долгому больничному дню.
