Последние цветы

Капли воды медленно, окрашивали город в мокрые тона и через время можно было наблюдать бегущих людей от начавшегося ливня. Петр Сергеевич поежился и недовольно, с укоризной поглядел в небо, проворчал: «Экая напасть!» - пошел мерным шагом к остановке. Спешить мужчине было некуда, зонта с собой не было, а ехать и идти ему долго. В руках же был кулек с неизвестным содержимым, а в губах оставалась почти отсыревшая сигарета. Подойдя к остановке, он все-таки решился выкинуть уже ненужный окурок и посмотрел на часы. «Тэк-с, тэк-с, опоздал все-таки на автобус. Придется ждать-с.»
— Простите…прошу прощения. Могу я узнать сколько времени сейчас? — вдруг раздалась из-за спины тихая просьба, что заставило Петр Сергеевича вздрогнуть от неожиданности. Становясь под козырек остановки, он точно помнил, что тут находился один. «Старею…» — подумалось ему, и он обернулся, чтобы разглядеть неожиданного гостя и внутренне напрягся.
— Без двадцати минут десять-с. — выцветшие от надвигающихся солидных годов глаза пробежались по маленькой и тучной девушке, что стояла перед ним в одном легком платье босая. Уместная картина для какого-то майского или летнего денька. Но на дворе была поздняя осень, готовая вот-вот сорваться в однотонные белоснежные дни зимних месяцев. 
— Спасибо. — ответила странная гостья и ее взгляд приобрел безучастное выражение к реальности. Скорее всего задумалась о чем-то.
Мужчина с минуту рассматривал незнакомку, в полумраке вечера зеленое платье медленно покачивалось в такт легкому ветерку, что загуливал вглубь остановки и приносил холодные капли дождя. Тонкие коричневые волосы, которые, судя по всему, не знали парикмахера были неровно подстрижены, от этого челка лезла в глаза и девушке приходилось часто-часто моргать. В целом она была мила, но черты лица и фигуры размывали лишние килограммы, оставляя складки и округлости. Петр Сергеевич посмотрел по сторонам и убедившись, что вокруг никого, вздохнул и проворчав себе под нос неразборчивое ругательство обратился к ней:
— И куда в столь поздний час вы направляетесь, барышня? Извольте-с поинтересоваться.
— Извините, но я не знаю. Все…как в тумане… нет только не подумайте, просто…  — девушка долго не решалась ответить, а когда заговорила голос звучал тихо и неуверенно. Она оглядывалась по сторонам, смотрела в лицо мужчине, на проезжающие машины, но сфокусироваться ни на чем не могла. 
— Право вам не за что извиняться. В вашем состояние это вполне нормально. Сосредоточьтесь и может вспомните-с. 
— Я.… я… Помню только, что мне надо полить мои цветы. Мои цветы…  Понимаете, у них есть определенный режим и технология полива и если ее не соблюдать, то будет… будет… ах, не помню. — она закусила губу, пытаясь вспомнить.
— Завянут? — попытался подсказать он.
— Нет, совершенно не это… Они не настолько у меня привереды как вам могло показаться, да и не держу я у себя таких вреден, с ними крайне тяжело расставаться. Была у меня чудесная Орхидея Фаленопсис, нежная-нежная. А цвет какой был! Розовый и такой воздушный. Моя любимица. Погибла. Спустя два месяца болезни. Что я только не делала ей… До сих пор как камень на душе, словно я виновата в смерти этого прекрасного создания, но знаете я совершенно ничего поделать не могла…
— За растениями порой трудно ухаживать-с, не вините себя. Сам держу около дома несколько кустиков. Вот у меня розы в прошлом году все как одни умерли от жары, а поливал я их постоянно и прыскал, и тень организовывал. Ничего не помогло. А знаете, если по случаю коллеги встретились так, извольте-с пригласить вас посмотреть на мои чудесные Паменомы Ковалевского, чудные цветочки, не пожалеете-с.  — ухватился он за нить, которой начал обматывать свою жертву. Важно было в данной ситуации не сплоховать, благо мужчина знал толк и уже был наученный горьким опытом.
— Паменомы Ковалевского? Впервые слышу, такое смешное название. Не отказалась бы увидеть ваши, но потом обещаете, что после посетите мою мини оранжерею.  — глаза девушки светились как у человека, что был увлечен всю жизнь каким-то непопулярным хобби и наконец нашел того, кто может понять или хотя бы выслушать. Ее пухлые щеки предательски вспыхнули от смущения.
— Конечно, обещаю-с. А вас как звать? 
— Ольга. Можно просто Оленька. Всегда прошу так меня называть, но никто так и не выполняет мою просьбу… А вас?
— Прекрасно значит Ольга, то есть Оленька, значит я буду первым, Петр Сергеевич извольте-с. 
Незатейливая беседа продолжилась между ними, пока не прибыл скрипящий от старости автобус и они не сели. Все это время мужчина старался поддерживать на лице доброжелательную улыбку, но глаза все больше и больше становились грустными. Он смотрел на Ольгу, и уже его немолодое сердце разрывалось от печали. Так всегда было, когда он встречал подобных ей, но сегодня или день не задался, или же Петр Сергеевич был слишком сильно предрасположен к сентиментальности. А может слишком очаровательная и искренняя особа перед ним была, что не могла не вызывать столь печальных и бурных чувств. В его работе важно держать себя в руках должным образом, а чем дальше года шли, тем чаще намокали глаза.
Так продолжалось чуть больше часа. Мужчина ехал в трясущемся транспорте, а рядом с ним девушка все говорила и говорила, и говорила. О своих любимых растениях, кто какие любил удобрения, кому сколько солнца нужно, как началось ее хобби и какое было первое растение в коллекции. Он слушал. Поглядывая то на Оленьку, то в окно, то на пассажиров, что ровным счетом не обращали внимания на них никакого. 
— Знаете я хотела бы купить себе дачу, даже откладывала на нее, но… — тут она замялась, — мой муж запретил мне даже мечтать об этом. Да муж… точно. У меня есть муж. Я совсем забыла о нем. Мне надо же к нему. — девушка резко подорвалась с места и засуетилась. Петр Сергеевич хотел было машинально остановить ее, схватив за руку, но вовремя остановился.
— Ну право же дорогушенька, не вежливо будет вот так сейчас помчаться сломя голову, уверен он вас ждет, дома, в квартире. Ничего же не произойдет, если вы задержитесь, ведь вы мне обещали-сь.  — тихо и настойчиво, но так, чтобы Ольга могла слышать говорил он.
— Я думаю вы правы. Прошу прощения.
— Может расскажите-с тогда о своем муже? Есть ли у вас дети? Семья? 
— Да… там и рассказывать…нечего. Муж как муж. Детей нет. — вот тут голос Ольги начал дрожать, а глаза заблестели от просящихся слез наружу.
— Оленька, не переживайте-с так. У нас пол России пьет, эких пьяниц окаянных сколько ходит. А ведь это несчастные люди! — Петр Сергеевич решил ткнуть пальцем в небо, чтобы если и попасть, понимать, как обстоят дела, а если нет, то будь что будет.
— Вы чего…Мой Пусик?! Он совершенно не такой, совершенно! С чего вы взяли, нет это просто… — глаза девушки округлились от возмущения, а бровки свелись в забавный домик на лбу. — Мой Пусик знаете какой? Он добрый, щедрый, умный, заботливый и самый лучший! А как любит меня, как любит…
***
Вечер. В одной из пятиэтажек старых хрущёвок в квартире открывается дверь, и загорается свет. В нее входит женщина, запыхавшаяся и с тяжёлыми пакетами продуктов. У Ольги полчаса на приготовление ужина, после чего придет ее уставший муж после работы и потребует вкусных яств. Быстро переодевшись и направившись на кухню, она начала нарезать овощи, напевая незатейливую мелодию. В этот вечер она решила, что удивит своего ненаглядного рагу, правда без мяса, денег было мало, а им еще как-то оплатить надо коммуналку. Так пролетело время, пока в замке не послышались долгожданные звуки поворота ключа в двери.
— Пусик, ты дома! А я почти сготовила рагу! Оно такое вкусное выходит! Тебе понравится… — с улыбкой вышла к нему девушка, встречая.
— Чем тут так воняет? — раздражённо задал свой вопрос мужчина, обводя злыми глазами кухню. Кажется, в этот момент ее сердце пропустило удар. Ненаглядный снова был не в духе.
— У-ужином. — задрожал от плохого предчувствия голос девушки. Как-то по привычке глаза сразу потупились, будто она уже была во всем виновата. В его плохом настроении и в вони.
— А почему так воняет?! Не жена, а непонятно что, ужин нормальный не может приготовить. — он оттолкнул стоящую в коридоре Оленьку, пройдя на кухню в сапогах, заглянул в кастрюлю. Раздражение сменилось отвращением и на пол полетела крышка. — И это блядь ужин?! Я спрашиваю тебя?! Ужин?! Я пашу как проклятый, чтобы жрать эти помои?!
Оля смотрела и не понимала, что не так снова. Она старалась, она хотела обрадовать, а вышло все, как всегда, плохо. Девушка было хотела начать извиняться, оправдываться, лишь бы успокоить и придумать что-нибудь, но было поздно. Озверевшие глаза мужчины смотрели на Оленьку и она уже знала, что произойдёт сейчас. Лапища мужа потянулась к волосам девушки и схватив в охапку, он поднес голову к горячей кастрюле, тыча туда ее.
— Это, по-твоему, еда блядь?! Я спрашиваю?! Отвечай, тварь!!! — взвыл зло он, отбрасывая как тряпичную куклу Олю к стене.
— Не-не-нет. — уже всхлипывая промямлила девушка, закрывая руками голову и сжимаясь в комочек. Ужас поглотил ее без остатка, снова у этой самой стены. Опять. Краем глаза она заметила занесенный кулак над собой и летящую кастрюлю в неё. А просто на просто у него была ссора с очередной любовницей, а Оля просто приготовила не тот ужин. Снова.
***
— И он часто так задерживался после работы? — уточнил Петр Сергеевич, выслушав рассказ об идеальной семье.
— Да, всегда. Особенно по выходным, он у меня очень трудолюбивый. 
— И денег не становилось больше? — наседал старик.
— Времена трудные, то платили, то нет…
Петр Сергеевич потер переносицу. Тяжёлый случай, не иначе. Оля не хотела принимать реальность. Это по ее интонации было понятно, когда девушка пыталась скорее убедить себя, что у нее счастливый брак, отличный муж и вообще распрекрасная жизнь. Неуверенность, сбивчивость и размытые и противоречащие факты выдавали ее с головой. Старого человека, не так просто обмануть, особенно если тот очень много всего повидал.
Автобус остановился, водитель прокричал: «Конечная!» и двигатель машины замолчал. Девушка и преклонных лет мужчина вышли и направились вглубь леса по тропинке. Они шли молча, Петр Сергеевич кутался в свои одежды, чтобы спастись от злого ветра и пытался закурить, но сигареты отсырели в кармане. Оленька шла чуть позади, пока не замедлилась окончательно и не остановилась.
— Куда вы меня ведете? — строго спросила девушка, кажется начав понимать всю странность происходящего. Она одна, с неизвестным мужчиной посреди леса. 
— На кладбище-с.
— Зачем? Если вы что-то задумали, я буду кричать. — Оля начала отступать, готовая сорваться и побежать.
— Знаете Оленька, вся проблема в том, что вы умерли и вы, по стечению мне до сих пор неизвестных причин, решили прогуляться в нашем мире. — спокойно ответил он, посмотрев пристально на нее.
— Как?
— Посмотрите на себя и вокруг. Ничего не замечаете? На дворе минус, а вы щеголяете в платье-с.
Девушка медленно опустила глаза и впервые за все время обратила на себя внимание. На босые ноги, что не чувствовали холода, на платье без изъянов, на себя. Она с минуту