ЛЮДИ ДОБРЫЕ

Её я услышал сразу же, едва выйдя из маршрутки. Этот полный тоски и безысходности лай, с каким-то привизгиванием был слышен даже через оживлённую городскую артерию.
Утром, собираясь на работу, я обнаружил, что у меня закончилось курево. Пришлось идти в «Ласточкино гнездо». Это красивое название ничего общего с крымской тёзкой не имело. Квартал элитного жилья для рыбинских толстосумов был построен во времена мэра по фамилии Ласточкин – ныне арестованного за взятки. Так вот только там был универсам, работающий с семи утра. Около входа была привязана маленькая собачонка. Порода мне неизвестная, размером с маленькую болонку, но явно не из простых. Псинка была на красном атласном поводке со щёгольским синим бантиком промеж ушей. Она повизгивала и поскуливала на проходящих, но только на тех, кто выходил из магазина. Я купил сигареты и поспешил на остановку.
Вечером после работы, выходя из маршрутки, я бы и не вспомнил о ней, если бы не этот лай. Подойдя к универсаму, я увидел ту же самую собачку. Бросили, или, может, совпадение?
У входа оказался известный всему району бич по прозвищу Дрезден. Он был не бомж, а скорее полубомж: жильё было, а желание работать – нет! Дрезден целыми днями ошивался у входа в универсам и попрошайничал. Одетый в короткие по щиколотку брюки, куртку-болонью с рукавами до локтей и вязаную шапочку с бомбошкой, он был как переросток, ограбивший школьную раздевалку. Был поздний вечер – Дрезден сидел на ступеньках, отпивал прямо из горлышка пластиковой полторашки дешёвый портвейн и жмурился от удовольствия! «Дрезден, давно она тут?» - я кивнул в сторону собаки. «Так она же слепая!» - Дрезден снова припал к портвейну. Я присел возле собачонки на корточки – действительно: на каждом её глазу было огромное, закрывающее почти всё бельмо.
Дома не спалось. Вспоминал нашу собаку. По паспорту Кэролл какая-то, она звалась просто Кирюха. Прожив двадцать лет, она одряхлела и почти не могла двигаться. Мой отец, сам уже не молодой, на руках носил эрдельку с пятого этажа на улицу и обратно. Мартовской ночью я самолично вёз её на санках на высокий волжский обрыв далеко за городом, сам долбил яму в мёрзлой земле. В открытых глазах Кирюхи отражалась полная луна…..
Следующим утром в автобусе народу почти не было – суббота. Проезжая мимо универсама, я глянул на его вход: Дрезден был на месте, собака исчезла! Ну, слава Богу! А я уж грешил на кого-то….
Автобус резко затормозил и стал медленно объезжать какое-то препятствие. Я посмотрел в окно напротив: по проезжей части, не замечая несущихся на огромной скорости автомобилей, низко наклонив синий бантик медленным шагом брела маленькая собачонка. Следом за нею по асфальту тянулся красный атласный поводок…