– Я работаю слишком много. – твержу я себе постоянно.
Но при всем при этом, мне приходится работать минимум на двух работах, чтобы тешить себя в свободные дни бутылками, мучным и безделушками, от которых дом трещит по швам.
В тот день я отработал половину смены, а на завтра взял отгул за свой счет. Стою возле стеллажа с блестящими бутылками. На их этикетках пестрят животные, сложные имена каких-то явно крутых мужиков. Я положил взгляд на бутылку с филином, или совой. Теперь же мой выбор пал на литраж, решал между половиной литра, или сразу две трети. Решил взять побольше, чтобы, если что поправить здоровье с утра. Покупаю, а продавец, говнюк, с таким напыщенным взглядом пробивает мне не те сигареты, похожие, но все равно не те. Я по запарке оплачиваю, и понимаю, он не курит, и я оплачиваю не за то, что просил.
Я всегда считал некурящих людей конченными снобами и придурками, отчего так всегда складывалось, не знаю. Бабы не в счет, им палец в рот не клади, постоянно что-то не так. Не такой цвет, не такой вкус, запах или фасон одежды.
– Фу, сигаретами воняешь! – с противной интонацией говорит моя спутница.
– Так пахнет настоящий мужчина, просто ты забыла его запах. – ответил я спокойно.
Славное, пожалуй, было время.
Вот так всегда, стоит засмолить сигаретку, всегда найдется какая-нибудь курица, которая укажет на знак, что курение запрещено, или начнет фыркать как индюк, или вовсе кашлять на всю улицу. А мне плевать. Я люблю когда запах табачка пропитывает мою рубашку и пальто. Люблю, когда выхожу на балкон пораньше, еще не закурив сам, и ловить запах реки и воскресного утра, а кто-то уже меня опередил, и засмолил сам. Эти запахи смешиваются и на душе становится тепло.
К нашим баранам. Я расплатился с мудаком, и потащился домой. Поднялся, закрыл за собой дверь. Услышал мокрый и затхлый запах грядущего лета, такой же как и в детстве. Моя благоверная уже как несколько недель находилась в отъезде, и я превратил наше стерильное жилище в помойку, рубашки висели на всех дверях, бутылки с последней попойки уже покрывались пылью, на диване лежало какое-то барахло, а солнце катилось к закату.
– Дело к ночи. – подумал я, и открыл бутылку пойла.
Приложившись к бутылке, понимаю, нагрели. Виски был полным дерьмом, делая новый глоток, понимал, завтра утром будет хуже чем обычно, но я продолжал пить. Так и длилась моя пьянка несколько часов к ряду. Ничего особенного, время от времени я включал музыку, курил на балконе, смотрел телевизор.
Часы показывали что-то около трех часов, я все добил. Играл Джо Кокер, настроение в порядке, но не знаю от чего, я начал горько плакать. У меня бывало такое прежде, и относился я к этому вполне нормально. Например, ушла подружка, на которую понадеялся больше, чем стоило; общая усталость или выгорание на работе - типичные причины такого плача. На самом деле мне даже нравилось подобное, надраться до беспамятства и плакать. В ночи, убитый пойлом, совсем не стыдно перед собой и совесть не кусает за пятки, а утром чувствуешь себя очень хорошо, как гора с плеч. Но не в этот раз.
Утро было странным, я просто не мог встать с кровати. Хотя прежде вставал без особых усилий. В проигрывателе играл Сэм Кук, не слишком громко, а значит по мою душу никто не пришел. Я провалялся так около двух часов, даже не выкурив сигарету. Все-таки пришлось встать, закурить, напиться воды. Я заранее поставил чайник, еще вчера вечером, чтобы утром не упиваться водой из крана, она была дерьмовой на вкус. Осушил чайник в несколько глотков, и окропив свою грудь несколькими каплями воды, я снова лег в постель. Я уснул словно младенец и остаток дня провел в кровати.
Завтра снова на работу.
Вообще, всегда любил устроить такую пьянку, наедине с собой. Еще лет с пятнадцати я нашел в себе это удовольствие. Я слушал музыку, танцевал так, что с утра не мог пошевелить шеей. Слушал какой-то рок и тряс головой в такт барабанщикам, что было сил. Последнее время после таких пьянок чувствую какое-то опустошение, это заставляет задуматься о том, стоит ли вообще повторять такое. Первый раз я напился в одиночку все в те же пятнадцать лет, летом. Стоял жаркий день, и я упился пивом до состояния жидкости, и такой, ленивой вязкости, пожалуй. В голове творилось черти что, и мне стало страшно, грустно и тоскливо. Я сразу же взял телефон и набрал своей тогдашней подружке. Она пришла достаточно быстро, но я отчего-то был не рад ей, и мы поругались. С тех пор я звонил пьяный только тогда, когда мне было радостно, если грустно или тоскливо, не звонил никому.
Я проснулся в шесть утра, и обнаружил шум в голове, боль в шее и суставах. Спустя больше суток после пьянки, ага. На работу через пару часов. Провалялся еще какое-то время, собрался, и побрел на работу. Пот стекал с меня по две-три струйки сразу, со всех сторон. Хотя денек стоял прохладный, походка моя была витиеватой, но не такой, когда пьяница идет по проспекту, а скорее когда человеку просто очень тяжело волочить свои ноги, он то ли дело наступает чуть правее или чуть левее, а на его лице выступает усталость и безразличие.
Я приступил к работе, и частенько выбегал на перекур, как только начальник, самодовольный придурок, отвернется. В глазах появились вспышки, а голова трещала так же, как и всегда. В животе рык хищника, на лбу сотни капелек пота.
Даже мой плач, и даже выходной не дали того эффекта, который мог бы быть раньше. Я не мог работать, я не мог плакать, я не мог смеяться, я просто хотел домой и уронить свое брюхо на тахту, после чего уснуть вечным сном.
Весь день истязал себя размышлениями. Так я и принял решение бросить пить, первый и последний раз в жизни.
