Ширус жадно слушал крысолова обо всём увиденном им. Помогал наводящими вопросами. Его очень занимала механика производства, о чём Казимир немного мог ему сообщить. О Маленчике не говорил, потому что и сам сомневался насчёт его достоверности. Ширус так и не услышал ничего принципиально нового для себя, но всё же это была хоть какая-то пища для его ума. Аналитический мозг учёного заработал в усиленном темпе. Он пустился в пространные рассуждения о планах своего ненавистного зятя. «Делец» старательно и последовательно подводил весь город под зависимость от своей мануфактуры, чтобы все так или иначе, тем или иным способом, работали на него. Казимир не понимал, как это может быть осуществлено. Не мог себе представить город, превращённый в одну гигантскую мануфактуру. Вместо домов цеха, вместо улочек коридоры, по которым нескончаемым потоком носятся обезумевшие люди. Такое и в ужасном сне не привидится.
— Этого Гросс и не хочет допустить, — заключил Ширус.
Казимиру пришло в голову, что учёный слишком переоценивает Гросса, находя у него какие-то иные мотивы, кроме корыстных.
— Конечно, он думает, в первую очередь, о своём месте, — словно читая его мысли, продолжил Ширус, — Как глава города, он не может смириться с потерей власти. Сейчас ему нужен Иоахим, но до определённых границ. Иоахим же не собирается останавливаться на полпути. Их конфликт неизбежен.
— А это их примирение? — Казимир не смог избежать ироничной ухмылки.
— Этот союз временный. Думаю, даже до выборов не протянет. Успеют ещё рассориться. Остаётся только ждать, — серьёзно, даже мрачно ответил Ширус.
«Ждать? Ему легко об этом говорить», — подумал Казимир, но спросил о другом.
— Так, по-вашему, лучше, чтобы мэром остался Гросс?
— Гросс? Из двух зол выбирают наименьшее, при неимении другого выбора. Но вопрос в том, насколько Гросс лучше Иоахима? Или, вернее, кто из них хуже? Вот вопрос. Проблемы нашего города не очень то волновали Гросса, пока его власть была непререкаема. Его не беспокоило, что один человек подминает всю торговлю под себя, пока он сам не начал подпадать под его влияние. Очень всё это сложно, запутано... Очень.
«Мне ли об этом не знать?» — хмыкнул про себя крысолов.
— На данный момент оба наших приятеля зависят друг от друга, и, к сожалению, по злому року от них зависит весь город, все мы. В той или иной степени. Если мэр сохранит свой пост, а это возможно — у него цепкий ум, когда речь идёт о власти и собственной выгоде... так вот, если останется Гросс, то я не сомневаюсь, что он приложит все силы, чтобы выдавить Иоахима отовсюду. А это в свою очередь не лучшим образом отразится на городе. Гроссу, конечно, не на руку полное разорение Иоахима, но делиться властью для него более тяжкая участь. Из-за этой возни многие обеднеют и разорятся. Гросса такая перспектива не пугает. Лишь бы быть первым человеком в городе. С другой стороны Иоахим не многим лучше. Он беспокоится о благосостоянии своих работников, так же, как крестьянин заботится о курицах или свиньях. Придёт время, и он их зарежет. Это страшный человек. Он нарочно хочет связать судьбу своего дела с судьбой города. Чтобы уже ничто не мешало ему. Иоахим, как удав, опутывает тело Говорога.
Казимир отметил, что Ширус также сравнивал «Дельца» со змеёй.
— Ну а Лаптэк?
— Лаптэк? — Ширус всегда переспрашивал и лишь потом начинал думать на указанную тему, словно моряк, определяющий направление ветра, чтобы развернуть парус, — Неизвестно, что он станет делать, будучи мэром. Думаю, он и сам не знает. Лаптэк настолько проникся ненавистью к Иоахиму, что город его интересует в последнюю очередь. Пожалуй, он сможет добиться его изгнания, даже ценой всеобщего обнищания. Такой человек ни перед чем не остановится.
— Да уж.
— И о Гроссе не забудет. Не даст возможности отсидеться. В любом случае, кто бы ни пришёл к власти, положение наше незавидно.
— А могут ли сойтись Гросс с Лаптэком?
— Маловероятно... Их конкуренция давно переросла во вражду, в войну на уничтожение.
— Так вы думаете, Гросс с «Дельцом» скоро разойдутся?
— Всё зависит от того, кто из них раньше добьётся своего. Гроссу нужны деньги. Иоахиму нужны связи и поддержка мэра. Для чего — знает лишь он один.
Планы Иоахима Цели были скрыты непроницаемой пеленой. Не оставляло сомнений, что предполагаемое Ширусом превращение Говорога в одну большую мануфактуру — это только этап, но не конечная цель. Свои истинные намерения «Делец» утаивал от всех. Его жена ещё могла бы что-то знать... Но Казимир ни при каких обстоятельствах не стал бы к ней обращаться с подобными вопросами.
Ширус не заметил затянувшегося молчания. Его это не обременяло. Они оба задумались, каждый о своём.
Иоахим Цели всё ещё оставался загадкой. Казимир будто преследовал кровожадного хищника в диком, кишащем опасными зверями лесе. Как подловить его и самому при этом не стать добычей? Казимир задумался настолько крепко, что забыл попрощаться, когда уходил. Впрочем, это нисколько не задело Шируса, сосредоточенного на своих мыслях.
В связи с последними новостями особенно интересно было навестить Гросса. Посмотреть, какой вид у него будет. Цветуще-довольный или опасливо-нервный. Одно это уже много скажет. Сближение с Цели могло принести ему больше вреда, чем открытая вражда. Таким образом он вновь впадал в зависимость. Но ему слишком нужны были деньги. Другой нешуточный вопрос — зачем это «Дельцу»? Он не настолько наивен, чтобы всерьёз рассчитывать на преданность Гросса. Значит, не мог почему-то обойтись без поддержки мэра. Ему нужно было согласие, официальное разрешение или, наоборот, невмешательство. И всё это как-то должно быть связано с мануфактурой. Казимир пытался выстроить логическую цепочку, но звенья пока что не очень прочно связывались друг с другом. Мало фактов и доказательств, одни лишь впечатления и теории.
Гросс не был ни весел, ни нервен. Выглядел уставшим, но спокойным. Говорил вкрадчиво, без возвышенных панегириков о роли крысолова, о значении его для общего успеха. Свой личный успех мэр распространял на весь город и на всех его жителей, не сомневаясь, что для остальных это так же важно, как для него. Собственное поражение на выборах для него было равнозначно гибели Говорога. Какая тут может быть жизнь, если не он будет всем управлять?
Гросс быстро перешёл к делу.
— Вовремя пришли. А то я уж хотел посылать за вами. Предстоит большой городской праздник. Его подготовка отнимает все мои силы, — глядя на его утомлённое осунувшееся лицо и вправду верилось, что сил у него осталось мало, — Вы должны как следует поработать. Я понимаю, что в масштабах города и даже мэрии, травля — это долгосрочная операция, — Гросс демонстрировал невиданное доселе смирение, от его прежней требовательности не осталось и следа.
— ... Чтобы ни одного хвоста видно не было. Это очень важно, сверхважно. Иначе... я даже не знаю, — Гросс был далёк от того, чтобы грозить. Он действительно не мог представить, что будет в этом случае. — Ведь должен же быть какой-то способ отпугнуть их от определённого места, чтобы держались подальше от городской площади. У нас угощения будут. Чтобы на запах они не сбежались, можно же как то... Я не знаю.
Казимир решил пробросить надежду. Ему это ничего не стоило, поскольку определённости от него не требовали. Результат — это уничтожение крыс. А покуда он в процессе работы, с него взятки гладки. О выборах не заикнулся. Но заверил, что сможет обезопасить от крыс празднество. Для этого и делать ничего не придётся. Почувствовав угрозу, теряя своих собратьев от развязанной Казимиром деятельности, крысы стали более осторожны и, как следствие, скрытны. Предпочитали надёжные, проверенные подвалы. Их всё ещё было много, но днём они уже избегали выходить на улицу. Это было сродни заключению своеобразного договора. Одна сторона предъявила требования поведения, другая их приняла. Все понесённые потери с лёгкостью могли быть восполнены, очищенные территории в скорости могли быть заняты, но несведущим простофилям казалось, что крысолов вправду кое-чего уже добился.
Празднество, которое затевал Гросс, должно было состоять из народных гуляний, обильных угощений и выступления артистов (имелись и такие в Говороге). Гросс на чужие деньги не скупился. Массовость — главный козырь власти. Лучший способ показать и доказать свою мощь, влияние, популярность. Не нужно долгой кропотливой работы, один раз блеснуть чем-нибудь эдаким. Под незатейливую увеселительную музычку, под хмелёк в голове населению станет ясно, кто истинный благодетель. На празднике ничего не может быть хуже для мэра и лучше для Лаптэка (возможно, что и для Цели тоже), чем навязчивое мелькание серых теней под ногами. Это был бы символ. Очевидный даже для обывателя. Символ, который легко использовать и легко воспринять. Не надо опорочивать, критиковать. И так всё видно. В известном смысле это был риск со стороны Гросса, смелый шаг. Тем более с его то характером.
Казимир никак не мог определить его настроение. Что для него значит нынешнее сближение с вчерашним врагом? Что стоит за этим сговором? Пробовал было намёком подтолкнуть хоть на какую-нибудь реакцию.
— У господина Цели на мануфактуре такая суматоха. Готовятся к чему-то. Большие дела затеваются...
Гросс не кивнул, не хмыкнул, даже глазом не дёрнул. Ничего.
Напрасно Казимир всматривался в его задумчивое, но спокойное лицо.
— Так вы часто там бываете? — чуть погодя, подумав о чём-то, спросил Гросс.
— У Цели то? — переспрашивая, крысолов лишний раз выказывал себя простодушным — это никогда не помешает, — Да как вам сказать? Больно большая мануфактурища эта. За раз её всю не облазишь.
— Что там они готовятся?
— К чему-то большому.
Казимир ожидал наводящих вопросов, ожидал, что его будут «вербовать». Но то ли Гросс был слишком осторожен, то ли слишком занят. Подготовка к празднику, похоже, поглощала его целиком. Ни на что остальное уже не оставалось сил. Приглядевшись, Казимир заметил у мэра неожиданно проступившие жалкие, старческие черты. Утомлённость. Под глазами синяки, поубавилось лоска. Лицо несколько осунулось. На всё ещё полной фигуре оно смотрелось, словно взятое от другого человека. По всему было видно, что для него наступали не лучшие времена. Борьба на два фронта вконец истерзала его. Если бы не всё пережитое, в иных условиях его можно было бы пожалеть.
