кровожадно возразила она, - а тебе подарю перо из его хвоста для шляпы.
- У пингвинов же вроде шерсть, а не перья, - поправил он.
- Давай не будем спорить, - возмутилась она, - я – то лучше знаю.
- Добро, перо или клок шерсти с его хвоста – за тобой.
Тут висящий где-то под потолком репродуктор объявил посадку на её рейс, предложив проследовать на досмотр.
- Ну вот, только развеселились и опять повод взгрустнуть, - пошутил Дуло.
- Ты только не плачь, - ответила серьезно Ирина, - твой герой – настоящий герой, бери пример с него. Будь героем и ты.
- Слушаюсь, выше высочество!
- У тебя тестикулы уцелели после операции? – вдруг игриво спросила она.
- Что за вопрос! – поразился он.
- Вот и греми ими звонко! Ты же мужик, не вздумай пускать слезу, не люблю! – продолжила она.
Дуло промолчал, не зная что и ответить на это.
- А теперь поцелуй на прощание и пошли на выход. – закрыла тему Ирина.
Они снова обнялись, поцеловались и, прижавшись друг к другу, пошли в хвост очереди, змеившейся в дверь, из которой, казалось, нет возврата, и в которой скоро исчезнет и она, оставив один на один с его смятенными чувствами и физическими ранами. Дверь-разлучница все ближе, очередь несет их прямо в её пасть.
Уже пора уходить, иначе людской поток затянет его в досмотровый зал. Он молча выскользнул, сжав её руку на прощание. Ирина, оглянувшись, бросила последний прощальный взгляд. Наконец, безжалостный людской поток затянул её в дверь. Вот-вот она исчезнет из вида, он чувствует, что надо что-то крикнуть на прощание.
- Давай забьем стрелку на следующий год! – кричит он.
- Давай-вай-вай… - эхом отзывается её голос в шумном зале.
- Встречаемся через год на том же месте, в тот же час. В Алтайских Ибенях!
- Нях-нях-нях… - шелестит сквозь гул толпы и рев самолётов отзвук её голоса.Люди удивлённо таращатся на него. В глазах вновь предательски замокрело.
- Чу-у! – кричит Дуло удивленной толпе, и уже шёпотом добавляет себе. – До встречи в Алтайских Ибенях…
