Угол первый: сладкий (часть первая) (10мин. 00сек.)
Гудит улей. С раннего утра и до поздней ночи не умолкает пчелиный род. Восходит ли солнце летом или же под светом уличных фонарей и автомобильных фар зимой – улей не должен и не будет молчать. Из камня, из стекла и стали – кажется могучим гигантом он, и только растет и крепнет. То тут, то там слышны удары молота, вбивающего мощные сваи в твердую и непокорную землю. Шумят строительные краны, режется и шлифуется металл, рычат двигатели бульдозеров и грузовиков. Требует улей к себе внимания, требует постоянной поддержки, требует постоянной подпитки. Зудит электрический ток в проводах – голос улья звучит всегда, даже когда пчелиный род засыпает после тяжелого рабочего дня, взяв паузу перед новым продуктивным походом на благо улья.
Много в улье пчел. Не покидают они его границ, иначе погибнут за пределами стен из камня, стекла и стали. Все являются невосполнимыми частями одного целого, наделенные индивидуальностью улья, в котором пребывают с рождения до самой смерти, как будто созданы из того же вещества, что и общий дом их. И другое просто несовместимо с самой природой их существования.
И спешат пчелы трудиться. Пешим ли шагом, за рулем ли автомобиля, пассажирами ли в салоне или в вагоне метро, но устремляются все, как один (или одна, без разницы) к своему рабочему месту. И нет в улье ничего бесполезного, каждое место имеет свой смысл, служит на благо общему делу. Все равно, что стершийся винтик в огромном механизме, от неполадки которого застопорится целая система. Каждая пчела на своем месте, каждая вносит свою лепту в общее дело, продолжая существование всего улья. Не ищут пчелы смысла жизни, просто делают каждая свою работу. Ибо так и должно быть, ибо погибнет улей, а с ним и все его обитатели.
Самый разный труд в улье, самые разные усилия прилагают в нем. Есть ремесленники, есть чернорабочие, есть ученые, помощь в улучшении производительности труда которых неоценима, есть и творцы в искусстве. Помогают они остальным трудягам в отдыхе, помогают набраться новых сил. Есть и те, кто следит за выполнением поставленных задач, те, кто ответственен за обеспечение условий проведения работ, те, кто обязан контролировать состояние улья. Мерилом вознаграждения за труд в улье является сладость, и те, кто ответственен, сладостью вознаграждаются намного больше обычных рабочих. Неудивительно, что через гудение улья и прочие шумы и фрагменты его насквозь проходит неприятный: дребезжащий, режущий слух фон. Подобен он жирной точке, мерцающей с определенной частотой, пронзающим темное небо пятном света где-то впереди. Он явно лишний во всей структуре, вызывает отторжение. Но в том все и дело, что этот фон лишь кажется инородным элементом композиции, сохраняя все свое неприятное естество, на самом деле происходя из природы улья.
Каждая пчела знает свое дело настолько, что наличие надсмотрщика над собой может нанести ей только лишь вред. Однако, от пчелы требуется работать, совершать четко отлаженный алгоритм действий, и лишние вопросы и недоумения обязательно нарушат их, что приведет к самым непредсказуемым, в том числе, пагубным последствиям. Не ее это дело – спрашивать что-то, все, что пчела должна – работать на общее благо.
И даже больше: сам улей неестественен в своей сущности, возникший по чьей-то неведомой воле, собравший пчел в один рой, заставивший их зависеть от него, быть ради него вместе и подчиняться его устройству.
Есть в улье и главная пчела, и ее воля неоспорима ни для кого из всех остальных. Но в том работа ее: быть на виду, быть на слуху, вертеться на языках, оставаться в центре внимания, чтобы прислушивались к ее словам и понимали жесты. Голос же ее похож на раскаты грома, такой, каким должен быть после смертельной борьбы за место во главе улья. Голос главной пчелы заставляет все вокруг цепенеть в трепете или в восторге от его насыщенности тяжелым тоном; голос главной пчелы достигает каждого уголка улья, достигает каждой пчелы – и работяг, и их надсмотрщиков. Голос главной пчелы всегда грозен, даже если предвещает вместо грозы благо, ибо ни у кого более нет возможности велеть, как будет, и как будет лучше для всего улья.
И в благодарность за упорный труд вольны трудяги взять время на полноценный отдых куда большее, чем просто ночь или целые сутки, а, возможно и двое, вдали от рабочего места. Вдали вообще от привычных стен дома, пусть и не за пределами улья. Просторно внутри него. Ведь кроме искусственных стен вдоль оживленных улиц должно быть в улье место, где привольно, где и свежо, и чисто, и тихо. Где простор имеет не меньшее значение, чем ограниченное высотками пространство. Много в улье мест, полных приволья: с чистой водой, с зелеными лугами, с густыми лесами и ароматными травами. Для трудяг строят в этих местах комфортные апартаменты, чтобы сладко было им забыть о своем старательном труде.
Но и в городских стенах можно им рассчитывать на новый угол. Главное, трудиться на совесть, на благо улья, а где труд, там и прибыток. Почет и уважение пчелам, которые постоянно при деле, не отлынивают от работы, которые умеют и могут делать то, что от них ждут, чему учились они в юности, чего хотели достичь в будущем. Нельзя в улье не работать: элементарно не приветствуют в улье работяги лодырей. Не принято в улье болтаться без дела, не то, что не принято, под строжайшим запретом. Но уже с ранних лет можно наблюдать пчелу за работой, пусть не на благо улья, но на благо родителей, на благо самому себе, чтобы быть готовым хотеть и приносить пользу.
Оттого кипит в улье жизнь, не останавливается. И одни пчелы сменяются другими, и на смену старым и больным, приходят молодые и сильные, уверенные в завтрашнем дне, в сладости, которой будет вознагражден их труд. Слаженная работа сложнейшего механизма начинает грядущую сюиту.
Гудит улей, гудят пчелы по отдельности и общим роем…
Угол второй: небесный (10мин. 00сек.)
Из мерцающего жирного пятна света вспыхивает сочный и насыщенный глубокий тон с тонкой свистящей полосой, указывающей далеко в небо, куда простым смертным трудягам никогда не добраться. Там, далеко в небе, есть нечто, что представляет для ученых немалый интерес, над разгадкой чего они бьются уже много лет. Будто от объяснения зависят их собственные жизни. Да, много необычного происходит за пределами земной тверди, много завораживающего и взгляд, и слух, и рассудок. Много такого, перед чем суетный человечий разум просто ничто, меньше песчинки, меньше атома. И все это там, далеко в небе, среди звезд.
Например, огромный гексагон в районе северного полюса Сатурна, заинтересовавший астрономов после снимков космического аппарата. По прошествии времени им стало (более-менее) понятно, что это огромный, в 25000-30000 км в своем поперечнике вихрь, вращающийся, при этом, со скоростью 320 км/ч, и имеющий необычную угловатую форму на поверхности. В центре же его имеется воронка (т.н. глаз гексагона), представляющая собой более быстрый вихрь диаметром около 2000 км и вращающийся со скоростью в 500 км/ч. Зрелище, наблюдаемое астрономами при помощи специальной аппаратуры, конечно, впечатляющее, учитывая его масштабы в сравнении с земными расстояниями и скоростями. Тем более, что каждая сторона данного гексагона, равная примерно 14500 км, больше диаметра Земли. Наблюдаемый вихрь, кажется, может повлиять на чью-нибудь неустойчивую психику в ее попытках визуально представить то, что происходит внутри него, какие звуки могут быть там, какая мощь может скрываться в самых глубинах происходящего действа. С ней сравним, пожалуй, сочный, глубокий, с оттяжкой, прерывистый ударный бой, пропущенный через ревербератор, заставляющий слух и сознание трепетать в страхе перед, кажется, бесконечной силой, от которой невозможно в принципе никакое спасение. Разумеется, слышен насыщенный частотами шум ветра, также с сильным эффектом реверберации, на самом отдалении которого можно расслышать некое подобие мелодии средних и высоких частот, подобным голосу кого-то или чего-то (такого же огромного в своих габаритах) в самом основании гексагона.
А может быть, ученые астрономы на самом деле знают истинную природу столь большого объекта, и эта история с атмосферным явлением не более чем «утка», пущенная в непросвещенные массы с фальсификацией доказательств - фотографий и спектрограмм?
Как бы то ни было, наблюдаемое астрономами космическое пространство наполнено, как уже было сказано выше, непривычными для людского воображения фактами. Тратятся на их изучение немалые деньги. А меж тем, неизученными остаются процентов 70% родной Земли, полной явлений, что требуют четких и внятных ответов. Хотя бы уже для того, чтобы обитатели ее знали о возможных угрозах их жизням и здоровью, и, либо могли справиться с ними, либо пытаться избежать и держаться от опасностей подальше. А, возможно, для того, чтобы просто наслаждаться земными чудесами. Чем не чудо, к примеру, «тропа великанов» в Северной Ирландии, имеющая такую же шестиугольную форму, вулканическое происхождение которой уже разгадано, но ничуть не умаляет ее притягательности? Чем не чудо столбчато-базальтовый памятник Девилз Постпайл (ДЕПО) в Калифорни в США, колонны которого так же шестиугольны и так же объяснены с точки зрения науки? Чем не чудо урочище шестигранников на западном берегу острова Кунашира мыса Стобчатого на Курилах? Ради того, чтобы посетить эти места, люди, обычные трудяги, которым удается вырваться за пределы своего дома и привычного рабочего места, преодолевают сотни, может, тысячи километров, и, в конечном счете, получают положительные эмоции и впечатления на всю оставшуюся жизнь.
А ведь есть на Земле и места, хранящие свои тайны не одно поколение, а то и вовсе недостижимые для ноги человека (один мировой океан чего стоит). Сколько таких мест и явлений скрыто в лесах, в горах, там, где люди живут сотни лет, и сталкиваются со странностями природы регулярно? Только кому это нужно? Пусть сталкиваются, у них немалый опыт поведения в таких случаях. Переживут как-нибудь.
А вот гексагон на Сатурне, или же гигантский вихрь на Юпитере, это да, это архиважное наблюдение, имеющее колоссальное значение для всего человечества. Как будто человечество собралось сорваться с загаженных им самим мест во имя переселения в другие уголки Солнечной системы и обгаживания их как оно умеет это делать, ведомое своими вожаками. Но самое интересное в том, что идея освоения человечеством космических просторов не более чем фикция, один из способов отмывания нечестно заработанных денег, и суммы там крутятся фантастические. Оттого космические явления и необычности сохраняются астрономами в качестве развлекательных диковинок для чьих-то хобби и отдыха, или же в качестве страшилок, мол, а вдруг Земли какая-нибудь НЁХ коснется. Потому что простые работяги не вникают в процессы, происходящие на Сатурне или на Юпитере, многие из них даже не знают об этом, занятые делом на благо сохранения и процветания улья. Им даже не надо об этом знать – вихрь на Сатурне до них не доберется и уж точно не повлияет на их труд.
Голос кого-то или чего-то в самом основании гигантского
