Дядя Вася

остатки спирта по мензуркам. Старики, молча, выпили.
  - Теперь, - крякнув и откашлявшись, промычал доктор, - ты расскажи, что с тобой произошло?
  - Когда меня взрывом тряхануло, я сознание и потерял. Несколько очухался, когда Верка на голову повязку накладывала. Гляжу, плачет, слезы мне на морду каплют. А я не вздохнуть, ни рукой шевельнуть. Потом опять провал. Еще раз очухался, когда салютовали, затем опять провал. Интересное ощущение – ни живой, ни мертвый.
  Веришь, нет, дышать не дышу, а сознание работает. Тишина и мрак вокруг. Ну, думаю, влип, ты Василий, из гроба не выскочишь, и помереть до конца не можешь. Опять забытье.
  Скрежет какой-то железяки, затем удар по щеке, еще удар, чьи-то пальцы дергают меня за нос. Я ощущаю резкую боль в животе, и непереносимый смрад раздирает мне легкие.
   Тишая немецкая речь, ничего не понимаю и не соображаю. Крепкие руки хватают меня за ноги и куда-то тащат. Ко рту преподнесли фляжку, жидкость, напоминающая расплавленный свинец заполняет мне глотку и легкие. Едва отдышался. Тихо прохрипел:
  - Кто вы?
   - Молчи, молчи солдат, - на русском уговаривает меня мужской голос. Затем команда на немецком и я снова впадаю в беспамятство. Очухался я на кладбищенской скамейке. Сижу и кого-то ожидаю. Ночь, ни души, жутко стало.
  - Ну и дурак же ты Васька, - успокаиваю себя, - закопали, вроде бы и умер. Так нет, тебя должны были выкопать, оживить и оставить одного на кладбище. Теперь от страха помрешь.
   Гляжу, из-за кустов человек выглядывает, рукой мне машет, мол, идем за мной. Ну, я ему по русский ответил, показал кое- что неприличное. Затем крикнул, хотя крик мой скорее на лай собачий похож был. Если, говорю, ты не боишься, сам ко мне иди.


                                                                     6




  Тот подошел. Весь из себя, будто только на концерте побывал, и бабочка при нем и тросточка. Я засмеялся. Ты, что говорю, по кладбищу, как в театре ходишь. Весело, что ли? Он вытащил платок из кармана, постелил его на сидение скамейки и уселся нога на ногу.
  - Молодой человек, вот вы смеетесь и сами не знаете, кому вы обязаны своим воскрешением. Это я, барон фон Броккен определил, что вы заживо похоронены, это я вызвал своих потомков, и они раскопали могилу, это я влил в вас эликсир, давший вам возможность задышать.  
  - Я благодарю вас, барон, -  шепотом проговорил Василий.
  - Да не шепчите вы, говорите нормально, эта моя вотчина. Конечно, только до рассвета. А затем я возвращаюсь к себе домой.
  - Кто вы? – окрепшим голосом спросил все еще дрожавший от страха, солдат. – Можно я вас потрогаю? И Василий протянул руку.
  - Но, но, солдат, - жестом прервал его попытку, барон, - вы, что хотите вернуться в могилу? Коснуться до меня, значит прикоснуться к вечности. А вы еще так молоды, успеете насладиться ею. С этим великосветский муж встал и исчез в темноте.
  - Я побрел с кладбища, явился в комендатуру и утром все произошедшее со мной поведал заместителю коменданта. Тот отправил меня в госпиталь с запиской, и я пролежал там два месяца. Врачи думали, что я контуженный, но относились ко мне как нормальному человеку. А мне что надо, провалялся я там и затем отправился на родину.  А ведь этот барон несколько раз являлся ко мне, особенно когда я был пьян. Явится, сядет в ногах и говорит:
  - Вась, а ведь скучно без тебя, поговори со мной, сынок. Я языком не ворочаю, а он просит:
  - Ты со мной мысленно поговори.
  Я ему: - Да и мысли мои не ворочаются, пьяный я, и тошнит меня.
Он тогда погладит так нежно по голове, и исчезает. А когда уже женился я и детишки пошли, он реже стал наведываться. А затем и вовсе прекратил приходить.  За все время повествования Петр Леонидович ни проронил не слова. Затем подошел к Василию и взял того за руку.
  - Василий, - медленно проговорил доктор, - а ведь ты не врешь, - твой барон мне тоже являлся. И точь в точь как ты сейчас описал, с тростью. Упрекал меня, что тебя живым закопал. Но не был ты живым, жинка моя может подтвердить. Какая еще жинка?

                                                                        7



 - Поженились мы с медичкой нашей Веркой, еще там в Берлине поженились.  Василий подпрыгнул на стуле.
 - А что же ты молчишь? Все-таки Верка выбрала тебя. За ней полбатальона увивался, а выбрала она тебя. Василий широко улыбнулся:
  - Жива она, здорова?
   - Да, все в полном порядке, дома сидит с внуками. Дети, сам знаешь как, детей делать они горазды, а вот сидеть с ними бабка должна. Слушай, Василий, давай, хворь твою побоку, едем ко мне.
  - Хорошо, только жену свою ни о чем не предупреждай, интересно, узнает меня или нет?
Доктор подошел к телефону.
  - Ну, мы же договорились, - недовольно крикнул Василий.
  - Да я не к Верке, зятю звоню. Сейчас подъедет, у него машина, а нам по такому случаю на базар смотаться придется. Не могу же я воскресшего друга пустым встречать. Через несколько минут послышался призывный гудок машины. Старики вышли и, усевшись в нее, поехали на рынок.
  - Знакомься, - произнес врач, трогая зятя за плечо, - мой боевой друг Василий, Тот кивнул головой.
  - А это моей второй дочери муж, все еще держа зятя за плечо, - продолжил Петр Леонидович, - силен, баранку крутить и непьющий.
   - Да, ладно, папа, совсем захвалишь, вот начну, как вы водку жрать, тогда посмотрите.
  - Я тебе начну, - легонько ударив водителя по макушке, засмеялся Петр. Вскоре, сделав необходимые покупки, однополчане приехали к Петру Леонидовичу. На пороге добротного дома их встретила его хозяйка. Внимательно взглянув на гостя, она без слов прошла на кухню.
  - Если ты Васька, то почему живой? - дрожащим голосом спросила Вера, после  первой опрокинутой рюмки, гостя. Если нет, то твой близнец сейчас лежит в немецкой земле. Василий чуть не поперхнулся.
  - Значит, признала-таки? – глядя Верке в глаза, буркнул воскресший. После этих слов женщина, опрокинув бутылку водки, с диким воем, бросилась к Василию. Тот, не ожидая такого напора, попытался было встать с места, но это у него не получилось. Женщина, придавив его своим мощным телом, руками обняла его голову и не переставала покрывать ее поцелуями.
  - Васька, милый Васька, откуда ты к нам явился, уж не с того ли света?
  - С того, Веронька, с того, - вытирая платком, навернувшиеся слезы бормотал Василий, - ты то, как сама? Все такая же красивая.