СЛАДКАЯ МЕСТЬ

СЛАДКАЯ МЕСТЬ

/зарубежный сексуальный детектив/

Я готовился ко сну после просмотра по телевизору довольно таки гнусной истории, где убийство молодой женщины так и не было разоблачено. Какое свинство, размышлял я, показывать подобное людям. Если справедливости нет на экране, откуда ей взяться в жизни. Телефонный звонок раздался, когда я уже лежал в постели с томиком Честертона, по обыкновению заменявшим мне снотворное.

– Мистер Слокам, – услыхал я голос миссис Холидей, нудной старой карги, занимашейся благотворительностью, а потому  знавшей о жителях нашего городка, о чём сами они даже не догадывались. – Мистер Слокам, у нас несчастье.
– Не может быть! – глупо удивился я.  
– Отчего же не может? – мне показалось, что миссис Холидей обиделась. – Мы ничем не хуже других.
– Да, конечно, – согласился я. – В этом смысле вы совершенно правы. А что собственно произошло?
– Вы не догадываетесь?
– Ничуть.
– Крошка Рипли…
– Ох, уж эта Рипли!
– По-вашему с ней ничего не может произойти?
– С ней? Всё, что угодно. Я не удивлюсь…
– Удивитесь, уважаемый КАК ВАС ТАМ… Весьма удивитесь. Потому что крошка Рипли мертва.
– Не может быть! – снова воскликнул я. И, дав возможность миссис Холидей истечь очередной порцией сарказмов, спросил: – Как вы думаете, кому могла понадобиться смерть этого безобидного создания?
– Об этом я хотела узнать у вас. Бедняжка покончила с собой, но это не означает, что никто не несёт ответственности за случившееся.
– Но позвольте, миссис Холидей…
– Не позволю в интересах справедливости! – последовал жёсткий ответ. – Незадолго до смерти её видели с вами.
– И что из этого следует?
– Всё, что следует, вы получите в суде. От себя скажу: вы единственный мужчина в городе, способный довести женщину до самоубийства.

У меня не было времени определять в какой степени, сказанное миссис Холидей, можно считать лестью.

– Женщину, – сказал я, – возможно, но крошка Рипли ею не была.
– Много вы знаете о тех, с кем развратничаете! – победоносно провозгласила миссис Холидей. – Она была женщиной, что и установлено экспертизой.
– Но при чём здесь я.
– Ах, старый греховодник! Он, видите ли, здесь не при чём. А кто мурлычет, как кот, при виде стройных ножек и смазливой мордашки?
– С моей точки зрения, у неё не было ни того, ни другого. И вообще, между мурлыканьем и убийством — дистанция огромного размера.
– Не такого огромного, как вы воображаете. Наобещали девочке золотые горы, и бедняжка растаяла, как льдинка под весенним солнцем.
 
То был явный намёк, и я благоразумно не стал притворяться, будто не понимаю его.

– Клянусь, миссис Холидей, я не обещал девочке ничего такого, отчего она могла бы повеситься.
– Кто вам сказал, что она повесилась?
– Вы.
– Я сказала только, что она покончила с собой.
– Но не могла же она застрелиться.  
– Зато вполне могла утопиться, броситься под поезд, наглотаться снотворного. Выбор, как видите, огромный. Но вы оказались правы. Она повесилась. И это наводит меня на мысль…
– Послушайте, миссис Холидей, неужели вы серьёзно меня подозреваете…
– Какие, к чёрту, подозрения! Я уверена.
– Но для этого должны быть какие-то основания.
– Мой собственный горький опыт.
– Опять вы за старое?
– Нет ничего актуальнее старых ран. Так что не сомневаюсь, вы приложили  руку к тому, чтобы сделать Рипли женщиной.
– Но ведь рукой…
– Не рукой, так чем-нибудь другим. Не ловите меня на слове, а честно признайтесь, как это было. Может  ваш правдивый рассказ и мои воспоминания смягчат присяжных, и они заменят смертный приговор чем-нибудь более лёгким. В противном случае, вам предстоит знакомство с сержантом Пастерсом. Зная его крутой нрав, могу вас уверить, что у него вы не только заговорите, запоёте.
– А ели я скажу, вы обещаете…
– Клянусь.
– Чем?
– Не дурите, мистер Слокам. Не вам ли знать, что женщина всегда найдёт в своей душе нечто такое, с чем расстанется без сожалений.
– У меня нет иного выхода, как вам поверить.
– Браво! Вы умнеете на глазах.
– Признаюсь, я действительно обесчестил девочку, но моей прямой вины в том нет.
– Я бы удивилась, если бы вы признали вину.
– Я ведь уже не тот, миссис Холидей, каким вы меня запомнили. А в последние годы сдал в особенности. Ничего не поделаешь, время как бремя. Так что самое большее, на что я мог рассчитывать, поцелуй или отеческий шлепок по мягкому месту.
– Хорош папочка!
– Хорош или плох, к делу это не относится.
– Как же не относится, раз девочка мертва.
– Я ей сказал: «Крошка Рипли, скоро Рождество, и я могу сделать тебе подарок при условии, что»…
– Вы напомнили мне, мистер Слокам, один наш давний разговор…  
– У вас отличная память, миссис Холидей.
– Не жалуюсь.  
– Надеюсь, мы найдём с вами общий язык.
– Зависеть это будет только от вас.  
– Я хотел, чтобы она немного побаловалась со мной. С другими у неё неплохо получалось.
– А у меня разве хуже?
– Было бы удивительно, если бы моё нынешнее и то прежнее мнение о вас совпадали.
– Неужели вы думаете, что крошку Рипли привлекали ваши мужские достоинства?
– Я старался не думать об этом и не задавать ей лишних вопросов.
– И что дальше?
– Как обычно… Вам ли слушать и мне ли рассказывать.
– Самец, развратник, бабник, маньяк, стрекозёл!
– Вы сами требовали от меня правду.
– Но не такую. И это ваша так называемая недееспособность. Сначала заманили бедняжку, а после замучили. Убийца!
– Опомнитесь, миссис Холидей!  
– Убийца и сексуальный маньяк!
– Ради Бога, помолчите. Нас могут подслушать.
– Мне нечего скрывать от правосудия.  
– Какая вам радость в моих несчастиях?  
– Такая, что я хочу вам отомстить.  
– За что?  
– Он ещё спрашивает! Когда-то в молодости, когда я была не умнее крошки Рипли…
– Миссис Холидей!  
– Вспомнили?
– Разве вы позволите забыть или забыться? Но смертью крошки Рипли я искупил свою вину перед вами.  
– Ошибаетесь, ещё больше усугубили. Теперь, когда ваши руки в крови…
– Умоляю, миссис Холидей, не говорите так!  
– Повторяю, ваши руки по горло в крови.
– Сдаюсь, делайте со мной, что хотите. Я ваш.  
– Давно бы так. Ждите меня сегодня ночью.  
– А может после похорон?
– Не получится. Я буду убита горем.  
– Будь по-вашему.

Миссис Холидей пришла и застала меня с перерезанным горлом. С высоты небес я, не без злорадства, взирал на то, как неумолимый сержант Пастерс допрашивает её, а она путается в показаниях и старается унять обильно льющиеся по дряблым щекам слёзы. В конце концов, она очутилась на скамье подсудимых, и эта сладкая месть оказалась самой большой моей победой, потому что, как выяснилось, крошка Рипли и не думала умирать, а вся эта история была выдумана миссис Холидей от начала до конца, хотя цель, которую она при этом преследовала, так и осталась для меня загадкой.
Борис  Иоселевич