Он сидел за столом вместе с детьми и женой. Они часто устраивали совместный ужин в крохотной кухоньке с цветочными занавесками.
— Кушай Тёмочка, — сказала супруга Никудышкина Татьяна и погладила белобрысого мальчонку по голове. — Твой папа умный. Ты должен им гордиться.
Среди местных жителей Андрей Петрович славился своей чудаковатостью. Одевался скромно, но носил фетровую шляпу и английские усы. Соседи его называли Кулибин и часто обращались к нему, если нужно было отремонтировать телевизор или старый пылесос.
Татьяна давно смирилась с тем, что вечерами на пролёт он пропадал в гараже, главное, что Никудышкин не пил вино и никогда не поднимал на неё руку. Она слабо представляла, что он там делает? Хотя Андрей Петрович ей частенько рассказывал про космос и межпланетные перелёты. Он говорил, что вот-вот закончит проект и она будет гордиться своим мужем. Татьяна не воспринимала его слова в серьёз, а лишь кивала и соглашалась, чтобы не расстраивать супруга.
На прикроватной тумбе Никудышкина стояла фотография Королёва. Когда-то Андрей Петрович работал инженером-конструктором по ракетостроению, но из-за неумения общаться с руководством, потерял работу мечты.
Днём Андрей Петрович трудился на овощебазе грузчиком, а вечерами пропадал в гараже. Он совсем не уделял внимания Татьяне. Он был одержим идеей создания небольшой космической ракеты и считал, что всякие там нежности — это удел слабаков. Таня терпела его холод. Терпела, потому что сильно любила Никудышкина.
* * *
— Ну ты чудак, Петрович, — сказал сосед Виктор, перешагнув порог гаража. — Когда запуск? До Марса-то дотянет?
Он содрогался от смеха, а пепел от тлеющей сигареты падал на грязные половицы.
– Ты, Петрович, этот. Ну, как же его? Ну, этот... Маск! Да-да, он самый, точно тебе говорю.
Приступ смеха вновь охватил Виктора.
— Смейся-смейся, — ответил Никудышкин. — Обо мне напишут в газетах. Моё имя занесут в Книгу рекордов Гиннесса, а вот ты, Витя, так и останешься неудачником.
– Ты ни на этом ли металлоломе собрался до Марса-то лететь?
Виктор указал пальцем на цилиндрическую конструкцию, которая стояла в центре гаража, а точнее, лежала на боку. Куски труб и проводов покрывали с наружи корпус этого необычного механизма.
— Ты же весь хлам со свалки сюда перетащил. Мужики смеются.
– Это не металлолом, невежда, — с гордостью сказал Андрей Петрович. — Это высокотехнологичная ракета-носитель с пилотируемым кораблём «Лучший». Когда-то о ней напишут в учебниках истории.
– Да-да, напишут, эпитафию на твоём надгробном камне напишут, если ты попытаешься куда-то улететь. А вообще, Петрович, вот если без шуток, дай сто рублей на пиво. Ну не могу я уже, трубы горят.
– Куда ж тебя девать, Витя, – сказал Никудышкин и достал из кармана последнюю примятую сотку.
— Ты это, Петрович, не обижайся. Хорошая у тебя ракета, и она обязательно полетит. И в учебниках про неё напишут, — тараторил Виктор и пятился назад к калитке. – Ладно, бывай, мне пора. Добрый ты человек, Андрюша. Ох, добрый!
За целый вечер немало народу заглядывало к местному Кулибину и каждый старался дать совет. Заглядывали и те, кто проклинал его последними словами. Одна бабулька Серафима Ивановна обещала даже написать на него заявление в соответствующие органы, так как он проводил непонятные для неё эксперименты.
В выходные в гараж приходила Таня с авоськой, в которой лежали бутерброды и термос. Она садилась рядом, подпирала рукой подбородок и смотрела, как Андрей Петрович ест. А потом спрашивала его: — Андрюша, ты ведь никогда нас не бросишь? Ты ведь не улетишь?
Андрей Петрович обычно отмалчивался или переводил разговор на другую тему. Таня сильно переживала, так как любила мужа, а ещё она боялась за детей. Таня не хотела, чтобы они остались сиротами.
* * *
— Танька! Танька! — голосил Виктор под окнами двухэтажного барака, в котором проживала семья Никудышкиных — Петрович совсем сбрендил!
— Ну, чего тебе?! — высунув пышный бюст в оконный проём, прокричала Татьяна.
— Твой, это! Того! — Виктор ткнул указательным пальцем в небо.
— Чего, того?! Ты по-человечески объяснить можешь, пьяная твоя голова?!
– Да я ж ему сказал, что не надо! Петрович, одумайся, говорю, пока не поздно! А он мне в ответ: — Уйди, дурак.
— Ой! Бог ты мой! – запричитала Татьяна. — Всё-таки запустил свою проклятую ракету. Что же будет-то теперь?
Она скрылась во мраке комнаты, а уже через минуту бежала по двору с мальчишками в сторону гаражей. Таня тащила их за руки, а они часто запинались и падали.
— Андрюшенька, ну куда же ты? – причитала она. – Только бы успеть! Только бы успеть!
Наконец, они добежали до гаражного кооператива "Берёзка", и Таня увидела макушку ракеты. Она возвышалась над бетонными крышами гаражей. Таня почувствовала, как ей не хватает воздуха от волнения. Она собрала последние силы в кулак и рванула к гаражу под номером тринадцать.
Летательный аппарат стоял на специальных металлических подставках, и сквозь небольшой иллюминатор можно было разглядеть лицо Андрея Петровича. Снизу в районе сопел двигателя струился пар, а на обшивке мигали разноцветные лампы.
— Андрюшенька! — закричала Татьяна и прижала белобрысую голову младшего сына к груди. — Не бросай ты нас, пожалуйста. Не оставляй нас одних.
Андрей Петрович улыбнулся, а потом что-то сказал. Таня видела, как безмолвно шевелятся его губы. Да, она безумно любила эти губы, любила и пышные усы. Слёзы брызнули из глаз Тани, оросив пыльный гаражный щебень. Младший сын Артёмка принялся её утешать.
Наконец, шум усилился, а из сопел "ракеты" вырвались языки пламени. Андрей Петрович посмотрел на старшего сына Лёшку и показал ему жест «большой палец вверх». Сын улыбнулся и помахал в ответ. Грохот сотряс воздух. Странная конструкция, отдалённо напоминающая ракету, дёрнулась, и с треском завалилась набок. Пламя охватило жестяную обшивку. Чёрное облачко дыма взмыло в небо.
— Андрюша! — завопила Татьяна. — Помогите! Кто-нибудь! Андрюшенька!
Она прижала к себе ребятишек и разрыдалась от бессилия.
"Петрович горит!", "Пожар!", "Сейчас рванёт!" – раздавались возгласы повсюду.
Люди начали выбегать из своих гаражей. Через мгновение место пожара окружила толпа. Кто-то в руках держал огнетушитель, кто-то ведро песка, кто-то бутылку пива и шампур. Пожар потушили мгновенно, благо день оказался выходной и народ отдыхал, выставив на обозрение свои мангалы.
Через несколько минут шум поутих. Повсюду валялись пустые огнетушители. Летательный аппарат шипел и парил, а в воздухе висел запах гари.
Вдруг послышался рокот мотора, скрипнули тормоза, и в гаражный проезд въехал полицейский "УАЗ". Он остановился в десяти метрах от перевёрнутой "ракеты".
— Михалыч приехал, — сказал Виктор. – Ой, чё сейчас будет!
Дверь "УАЗа" распахнулась, и на щебёнчатую насыпь ступила лакированная туфля участкового. Он неспешно подошёл к летательному аппарату и покачал головой.
— Это ж надо такое устроить, — сказал участковый Михалыч.
Андрей Петрович Никудышкин лежал на спине и сквозь мутное стекло иллюминатора смотрел на манящее небо.
"Это позор какой-то, — думал Никудышкин. — Я ничтожество, чёртов неудачник".
Участковый склонился над обшивкой ракеты, и уголком папки постучал в закопчённое стекло иллюминатора.
— Открывай, — сказал Михалыч и подкрепил свои слова жестом.
Иллюминатор скрипнул, словно печная дверца и ударился об обшивку летательного аппарата. Никудышкину было неудобно вести диалог с участковым, ведь он лежал на спине, и вдобавок к его усам прилип кусок синей изоленты.
— Никудышкин, ну ты опять за своё? — сказал участковый.
— Валерий Михалыч, когда-то обо мне напишут в учебниках истории, — сказал Никудышкин и оторвал кусок изоленты от усов.
— Вот скажи мне, Андрей, ну что ты за человек такой? То свет из-за твоих экспериментов в гаражах пропадёт, то запах керосина повсюду, а сейчас вообще пожар устроил. Люди-то жалуются. Ты ведь всех в нашем околотке своей ракетой достал.
— Валерий Михайлович, вы поймите меня правильно. У меня всё схвачено, всё на мази, а это, так, рабочие моменты.
— Не хочу я тебя понимать, Никудышкин. Не хочу. Если ещё раз, то посажу. Надеюсь, ты меня понял?
* * *
Вечером Андрей Петрович много плакал.
— Ты пойми, Танечка! Ведь я... ведь я уже почти у цели, а тут такое, – говорил Никудышкин, уткнувшись в пышные формы жены.
— Да, Андрюшенька, – Таня гладила мужа по голове. — Ты у меня самый лучший. Ты самый-самый.
— Что-то пошло не так. Эта манжета в топливном баке, чёрт бы её побрал. Говорил же я Николаичу из автозапчастей, что резина — говно. А он мне: "Нормально всё, сдюжит манжета". Вот тебе и нормально.
— Всё у тебя получится, Андрюшенька. Ты ведь у меня умный.
* * *
Ночью Никудышкин не мог уснуть. Он размышлял об отношениях с Татьяной. Её поддержка что-то перевернула в его душе.
"Я ведь каждый вечер в гараже, — думал Никудышкин. — Да и мысли мои только о ракете. И как же Танька терпит меня столько лет? Да, дружище, нужно что-то менять. Неправильно всё это, неправильно".
На следующий день Никудышкин не пошёл в гараж после работы, а вместо этого провёл время с семьёй.
— Андрюша, что происходит? — спросила Таня после ужина. — Почему ты не пошёл в гараж? Я и бутерброды собрала.
— Ничего, — ответил Никудышкин и потрепал Артёмку по голове. – Ничего не произошло. Я просто вспомнил, что у меня есть ты. Что у меня есть семья.
Таня улыбнулась и даже раскраснелась от волнения.
— Андрюшенька, я тебя не узнаю.
— Таня, да это ж я — Андрей Петрович Никудышкин!
Они долго смеялись, а потом пили чай с вареньем.
На выходных Никудышкин вывез семью в городской парк, а потом они играли в футбол во дворе.
Мальчишки очень радовались тому, что отец провёл с ними целый день.
* * *
Старый грузовичок въехал в гаражный кооператив "Берёзка". Рядом с гаражом номер тринадцать собрались люди.
– Ну ты это, Петрович... – сказал алкоголик Виктор. — Может, ты подумаешь как следует? Хорошая ведь ракета, да и про учебник истории вспомни. Ты же мне сам говорил, что тебя туда того самого, ну, впишут в анналы истории.
— Да, действительно хорошая, ‐ ответил Никудышкин. — Но всё это, Витя, в прошлом, да и в учебник истории уже особо не хочется.
— Ну, как знаешь, Петрович.
Грузовичок встал на опоры и начал погрузку летательного аппарата. Никудышкин смотрел на своё дитя, а по щекам текли слёзы.
"Ты правильно поступил, дружище, — думал Никудышкин. — Правильно".
* * *
Постепенно жизнь стала налаживаться, Андрей Петрович начал чаще проводить время с семьёй, а Татьяна расцвела словно медуница в весеннем лесу. Гараж Никудышкины продали какому-то пенсионеру из Сургута. Да и зачем им гараж, если нет машины?
Теперь Андрей Петрович по вечерам играл с пацанами в футбол, а на выходных он частенько брал их с
