— Неа.
Сквозь открытое окно доносилось щебетание птиц, утренний ветерок шевелил занавески.
— Я папу видел. Он приехал к нам в деревню. Тебе приставку подарил, а мне телефон. Правда, я потом проснулся.
— Угу.
— Что угу? Тебе неинтересно?
Шурик нахмурился и произнёс: — Папа умер. Его убили в Тобольской тюрьме, так всегда мать говорила.
— Нет, он не умер. Глупости всё это, он живой.
Шурка выдержал паузу, а потом сказал: — Я не помню свой сон, просто пустота, и всё.
— Брат, я обязательно найду отца, а если его нет, то разыщу могилу. Ладно, пора вставать, через час дед Толя подъедет, а он ждать не будет. Нам ведь с тобой деньги ой как нужны.
— Говорят, что он с покойной бабкой по ночам разговаривает, — засмеялся Шурик.
— Перестань болтать ерунду. Сплетни всё это. Понял?
Мы заправили кровати и пошли завтракать, а уже через полчаса сидели на лавке в ожидании деда Толи. Деревня молчала. Утреннее солнце оторвалось от горизонта, а холодная роса проникла в мои и без того влажные галоши.
* * *
Трактор взревел, выпустил струю дыма и пошёл вперёд. Через мгновение трос натянулся, но "ЗИЛ" так и не сдвинулся с места.
— Ну какой чёрт тебя сюда занёс, ирод?! — выругался дед Толя, высунувшись из кабины "Беларуса", — Да в Сосновке последняя собака знает, что здесь заросшее русло.
— Ладно тебе, дед Толя, — прокричал я, находясь возле трактора, – мужик из Гороховки, похоже, не местный, вот и полез в трясину. Видишь у него зерно в кузове. Там же элеватор.
— А ты, Лёшка, не лезь! Понял!
Старик захлопнул дверь, трактор рявкнул, задёргался, выбросил гребнями колёс куски чернозёма и встал на дыбы. Тем временем Шурка рванул к грузовику.
— Шурка! Уйди, дурак, пока не убило! — выругался я и бросился за братом.
Шурка подбежал к ржавому бамперу, чтобы поправить трос.
— Уйди, дурак! Уйди!
"Беларус" дрогнул и ударил передними колёсами о землю, металлический щелчок врезал по барабанным перепонкам.
— Шурка! Шурка! — взмолился я.
Он упал навзничь, лицо побелело, и грудь начала высоко вздыматься. На голове зияла алая рана. Я припал к нему и почувствовал запах травы и крови.
"Что же теперь будет", - подумал я, осматривая рану, покрытую слипшимися волосами.
Не знаю почему, но я вспомнил, как в детстве к нам приехала женщина из опеки, а мы сбежали на озеро и прятались там до темноты. Мне стало невыносимо страшно за брата.
Вдруг ветер усилился и волны побежали по поверхности пшеничного поля. Тучи закрыли солнце, и на мгновение нас окутал мрак.
— Что там?! - крикнул мужчина из кабины грузовика.
— Скорее сюда! Братишку, братишку покалечило!
— Парень, ты чё несёшь?! Успокойся.
Дверь скрипнула, мужчина спрыгнул в воду и направился к нам.
Меня трясло, а разум застилал туман. Я тормошил Шурку, бил по щекам и отказывался верить в происходящее. Смерть словно змея выползла из болота и медленно подступала к брату.
— Да не тряси ты его, окаянный, — сказал дед Толя, вытирая замасленной тряпкой пот. — Не тряси, говорю.
— Умрёт он, дед Толя! Умрёт!
— Да.. Натворил делов. Не углядел я дурак.
— Оставь пацана! — сказал водитель грузовика. — Давай, звони спасателям или в скорую!
Я сел на траву, приложил ладони к голове и начал раскачиваться. Вскоре мне удалось преодолеть шок и вытащить из кармана телефон. Нужно было набрать каких-то несколько цифр, но я не мог. Мне словно оглушило, и я слепо тыкал в экран. Через несколько секунд у меня всё-таки получилось это сделать, и я дрожащим голосом рассказал о случившемся.
Тем временем старик запрыгнул на подножку кабины и вытащил "чекушку" водки. Он прильнул к горлышку и начал пить. Его лицо сморщилось, а кадык двигался при каждом глотке. Прикончив бутылку и зажав ноздрю пальцем, он высморкался.
— Прицеп надо цеплять, — произнёс он.
— Деда Толя, ты водку то зачем? - сказал я, указав на бутылку. — А полиция?
— Да плевать мне на всех, понял?! Я своё отжил. Бабка моя пятый год лежит в земле. На том погосте и я лягу. Берёзки там красавицы.
— Держи, — мужчина предложил деду Толе сталистую монтировку, которую только что принёс из грузовика. — Шкворень сломан, а телегу зацепить и этим можно.
– На кой она мне? Вот ты с Лёшкой и зацепишь.
Водитель грузовика повернулся в мою сторону, протянул руку и произнёс: — Пётр! Из Гороховки я.
От него пахло табаком и бензином, а кепка была надвинута на глаза. В ответ я пожал руку и неуверенно ответил: — Лёха.
Мы обменялись взглядами, и Пётр мне подмигнул. Тем временем Дед Толя сел в трактор, и все принялись цеплять телегу.
— Он про общагу сегодня рассказывал, – говорил я, удерживая руками тяжёлое дышло. — От неё до училища рукой подать. Вступительные неделю назад прошли. Стану сварщиком, говорит, и тогда заработаю много денег. Забавный он.
— Кто забавный? — прокричал Пётр. — Громче говори, дизель шибко шумит.
— Я говорю, Шурка забавный.
— Стой! Хорош! — махнул рукой Пётр. — Лёха, суй монтировку. Проволокой сейчас подмотаем к навеске и никуда не убежит.
Мы аккуратно погрузили Шурика в кузов и тронулись в путь.
* * *
Трактор ревел, выбивая из лесной дороги клубы пыли, телега подпрыгивала на колдобинах, позвякивая бортами. Я придерживал окровавленную голову Шурика. Она сильно тряслась, а подбитая под неё старая фуфайка норовила высвободиться и уползти.
Вдруг трактор сбавил ход и быстро свернул на лесную опушку, усеянную молодой костяникой.
Я начал нервничать, так как не понимал, что происходит. Пётр, не дождавшись полной остановки, выпрыгнул из телеги и подбежал к трактору. Он с силой дёрнул облезлую дверь, и она с грохотом ударилась об каркас кабины.
– Ты что творишь, старый дурак?! Водка тебе, похоже, не на пользу пошла! Пацан дышит через раз, белый как простыня. — кричал хриплым голосом Пётр.
Старик неподвижно сидел, положив обе руки на чёрный растрескавшийся руль. В глазах его читалось абсолютное безразличие к происходящему.
— Не поеду я дальше, — спокойным голосом произнёс он.
— Ты что идиот?! Умрёт ведь пацан.
– Незачем ему жить, у него детство украли. Отец, слабак сбежал, а мать шаталась по блатхатам, спала в собственной блевотине и моче.
— Не смей оскорблять мою мать, — вмешался в разговор я.
— Хватит базарить с полоумным, — вклинился в разговор Пётр. — Пацана спасать нужно. Вылазь из кабины, мудила!
Старик скривил лицо, изобразив на нём фальшивую улыбку. Он стал похож на человекоподобное существо. Будто дьявол неумело натягивал его мышцы и связки, пытаясь придать лицу правильную мимику. Дед молча выбрался из кабины, и в его руке я увидел нож.
— Нож! У него нож, — закричал я что есть силы.
За мгновение до удара Пётр ловко выбил его ногой. Дед зарычал, высунул язык и побежал в чащу. Пётр заскочил в кабину, а я остался в кузове с Шуриком. Мы вновь отправились в путь. Через десять минут мы вырвались из тёмных объятий леса на поле, усеянное ромашкой. На горизонте показался красно-белый каркас вышки сотовой связи и очертания покосившейся водонапорной башни.
"Близко уже, — подумал я. — Точно успеем".
На подъезде к деревне трактор на полном ходу ухнул в серое липкое месиво, изрытое гусеницами. Грязь булькала и бурлила, а гребни колёс разбрасывали её в разные стороны. Сквозь рёв дизеля пробивался жалобный вой трансмиссии. В воздухе пахло сырой землёй и соляркой. Последний рывок и колёса надёжно сцепились с асфальтом.
"А Пётр руль крутить умеет, да и деда он не испугался – подумал я. — На него можно положиться в трудную минуту".
На въезде в деревню в окружении зевак стояла жёлтая карета скорой помощи. Пётр остановил трактор, и люди быстро обступили телегу.
— Отходим! Отходим! Нечего здесь стоять. — произнёс молодой доктор, пробиваясь сквозь толпу зевак.
Через мгновение он в сопровождении фельдшера ловко забрался в телегу.
— Шура! Шура! — послышался голос из толпы. — Уйдите! Пропустите! Слышите, я вас Христом Богом прошу!
Женщина с красным одутловатым лицом быстро пробивалась к телеге. Это была моя мать. Она редко появлялась дома, так как в последнее время беспробудно пила.
— Лёшка, а что Шурика-то помер чоли? — подойдя ко мне испуганно спросила бабка Анюта.
Она была очень старая, но несмотря на плохой слух и зрение, знала всё о происходящем в деревне.
— Нет, живой. Крюк в голову прилетел.
Она сдвинула пальцем платок, оголив ухо. Маленькие глазки блестели.
— Чаво? Ну? — громко сказала бабушка.
— Живой, говорю, Шурик. Живой!
— Как вас угораздило-то? Ой горе то какое! Ой! Ой!
— Да вот угораздило! Ещё и дед Толя взбесился, сказал, что никуда не поедет, кидаться начал с ножом.
— Его дочка давеча в город возила к психиатру, а он окаянный всё равно за руль хватается. Нельзя ему.
— Во дела, а я и не знал. Он нас дрова нанял погрузить, денег обещал, вот мы и согласились.
"Да, Шурка был прав, когда сказал, что он с покойной бабкой разговаривает, — подумал я. — А я дурак не поверил братишке. Это он из-за меня теперь мучается бедняга. Не стоило нам ехать в лес".
Тётка Анюта направилась к телеге, чтобы удовлетворить своё старушечье любопытство и мы с Петром остались одни.
— Беглый я, Лёха, — усталым голосом произнёс Пётр. — А ЗИЛ, что в трясине бросили, я угнал в соседней деревне. Долго говорить не могу, сам понимаешь. Удачи тебе, а брату здоровья. Береги его, понял.
Он хлопнул меня по плечу и быстрым шагом направился в переулок.
Я не смог ему ответить, а просто стоял в оцепенении. Путаница и растерянность охватили меня, ведь каких-то пол часа назад я обрёл в этом человеке старшего брата, отца, которого у меня никогда не было. Там в лесу я восхищался его поступками, мне казалось, что мой настоящий отец такой же храбрый как Пётр. И что теперь? Пётр — беглый преступник. Пусть будет так, но сегодня в лесу, я многое понял и надеюсь, что стал другим. А братишка обязательно поправится, он сильный, он у меня герой.
Я залез в карету скорой и сел рядом с Шуркой. А уже через считаные секунды мы неслись по трассе в сторону райцентра.