что-нибудь вспомнить из… Старой жизни?
Он начал инстинктивно с детства. Вот мать. Она зовёт его, целует. Шутливо-укоризненно говорит что-то… А-а, это из-за того, что он подрался с Фритьофом. И порвал рубаху. Господи, ему же не больше шести…
А вот сестра. Беатрисс. О, это тот момент, когда они с Гуннаром объявили, что поженились. Собственно, как раз этот-то момент не слишком приятен: отец сказал Гуннару, что он алкаш и сопливый бездельник, совсем как его папаша, и Гуннар врезал отцу…
Вернее, попытался врезать. Врезал-то как раз Отец…
Слёзы Бетти. Скорчившаяся от боли фигура горе-жениха на полу кухни… Слёзы матери. Крики и рыдания. Уход униженного парня, рыдающая Бетти бежит за ним…
Почему вспомнилось именно это? Как боль в душе поможет ему снова обрести оставленное где-то на произвол судьбы тело?.. Может, пронзительно-тоскливым чувством сострадания старшей сестре?! Что-то, чтобы зацепиться за ту, прошлую, закончившуюся, кажется, сотни лет назад, жизнь?..
Ах, вот в чём дело. Подсознание сработало: как всегда раньше и лучше ума.
Он снова в пещере. На матраце. А болит вовсе не душа – это болит переполненный мочевой пузырь!
Ур-р-аа!!!
Ну, с этим-то он разберётся… Когда встанет.
Встав с третьей попытки – ноги всё дрожали, и не желали шевелиться – Кнут проковылял к отверстию. Справил нужду. Расслабленно покряхтел.
Гос-с-споди! Какое счастье! Вернее, конечно, было больно и страшно, но как же он рад вернуться в бренное, больное и старое – но – своё – тело!!! Ф-ф-у-у…
Застегнув клапан, он повернулся к напарнику.
Нет, тот ещё в «мире грёз».
Наверное, это и имел в виду Моисей, когда сказал, что это будут «не излучения»?
Вот уж точно. «Излучением» это не назовёшь!
Кнут решил Марека не тревожить – похоже, каждый должен сам нащупать выход из чёртовых бредней, провоцируемых «бешеным солнцем»!
Похоже, все остальные существа, кроме племени Моисея, что когда-либо зарождались на этой планете, не могли найти способа бороться с этим… И – не выжили! А толща скал хоть как-то… Но ведь сознание всё же… Отделялось?.. И… вернулось…
Тут главное, похоже – не навредить себе самому! Ну, и напарнику.
И раз аборигены считают, что километровых толщ базальта хватает, чтобы оградить мозг от этого, вероятно, они проверили всё это. Неоднократно. На своей шкуре.
Ну, шкура-то шкура… А что, если у туземцев за годы и поколения выработался как бы… иммунитет? У Кнута-то с биологом такого – точно нет! К такому не привыкнешь. Возможно, им с напарником стоило бы опуститься в глубину горы пониже…
А-а, ерунда! Он же жив! И в себе. Вроде бы.
Он невольно снова сплюнул. И общупал себя руками.
Нет, рогов или хвоста не выросло. Ха-ха.
Но вот когда глянул на часы, желание веселиться прошло.
Спал он трое земных суток. Да ещё с половиной! Конечно, тут самый железный организм начнёт… Протестовать. Вот за что ему спасибо.
Выручил. Можно сказать, вырвал из лап… Если не самого Преобразования, то по-крайней мере, наваждения, с ним связанного.
А интересно, во что же он мог преобразиться, если бы не?..
Удушливая волна паники, оставляя во рту вкус ржавого железа, вдруг пронзила сознание вспышкой молнии предчувствия: ОН ВСЁ УВИДИТ!
Их с Мареком чёртов экипаж! Вот уж кому даже стены холодильника наверняка не смогли бы помочь! Господи!
По позвоночнику пробежал холодок…
Но пока не очнётся биолог, они наверх не полезут. Это уж точно. Лучше выждать ещё пару часов… А лучше – дней. Вдруг Преобразование там, наверху, ещё не закончилось?!
Может, стоит позвать тогда Моисея? Побеседовать?
Нет, никого он до пробуждения Марека звать не будет. Пусть всё идёт как идёт. А он пока… Поест.
Опустошив тубу с надписью «куриное филе» и закусив «овощным рагу», Кнут почувствовал, что начал приходить в норму. Ну, то есть, в голове не шумело, и свод пещеры не расплывался в неопределённую массу…
Ладно. Он может пока… ещё поспать.
Кто-то нежно водил чем-то мягким ему по лицу.
Мама?!
Открыв глаза, он уставился в оранжево-зелёный огромный круг с чёрной вертикальной щелью. А-а, это зрачок. Как у Моисея. Но глаз – точно не Моисея…
С любопытством ему по лицу водил ещё прозрачным коготком маленький ящер, сразу отдёрнувший лапку. Наверное, детёныш! Кнут со второй попытки смог улыбнуться.
Как ни странно, его желание подружиться имело весьма печальные последствия!
Маленькое – ему по колено! – создание с коротким писком скрылось в отверстии дальнего коридора… Может, испугалось? А, правильно – не нужно было, улыбаясь, показывать зубы. Это ведь можно расценить как агрессию. И уж он-то, Торговый Агент, должен это знать – работал с сотней рас… Ладно. А что там – напарник?!
Марек как раз заворочался, замычал, и… проснулся!
Глаза… Ну, если у него самого оказались такие же при первом пробуждении – испугается не только детёныш!
– Марек! Да Марек же, чёрт тебя возьми!.. Успокойся – всё уже позади.
– А-а!.. Э-э… Ф-ф-у-у… Мы – выжили? И – не… Изменились?! – биолог всё ещё задыхался. Видать, кошмары-то у него были пострашнее Кнутовских…
– Да. Похоже, глубины пещеры хватило. Нас не достало. Сходи-ка… – в немногих словах Кнут объяснил Мареку, что ему лучше сделать прямо сейчас, чтоб не испачкать…
– О-ох… – Марек, вернувшись, добавил непечатных слов космослэнга, – вот уж повезло… Бедные ребята. Представляю, чего им пришлось… Чёрт! Да живы ли они?!
– Если живы – найдём… Если нет – то… Разделим их паи! – у Кнута была возможность спокойно обдумать ситуацию. Хотя, конечно, он предпочёл бы увидеть всех этих придурков такими как всегда. Пусть они вредные, злобные, непорядочные… Но – люди!
– Кнут!.. Ты думаешь?..
– Ничего я не думаю. Это я пытаюсь шутить. Ну, поднять нам настроение. А то я… Жутко испугался. Мог ведь и не… – он воздел зрачки к потолку пещеры, – А что там с нашими – просто реально: не знаю! Так что посидим тут ещё… – Кнут взглянул на часы, – Сутки, и полезем. Наверх!
– Может… Посидим – двое?
– Нет уж. Я-то проснулся пораньше некоторых лежебок… На целых полсуток. Вроде, закончилось. Можно попробовать позвать Моисея, и спросить.
На зов, правда, явился не Моисей.
Ящер, приковылявший на их крики в «коммуникационное отверстие», даже не давал себе труда встать на задние лапы – так и разговаривал от пола:
– Приветствую, чужестранцы. Я – Ипполит. Я заменяю Моисея, пока он спит. – чуть склонив голову, словно странная зубатая птица, пытающаяся получше разглядеть волосатого червяка, которого она хочет, но опасается съесть, он добавил:
– Наш народ очень рад, что вы благополучно пережили «Цикл бешеного солнца».
Правду сказать, вы первые инопланетники, кто послушался нашего совета. И остался жив. И сохранил рассудок и тело. Поздравляю.
Кнут приоткрыл было рот, но его опередил Марек:
– Так до нас здесь уже бывали… Другие расы?!
– Бывали. Первая, если я ничего не путаю, посетила Тристан пятьдесят восемь веков назад. Следующая – на пять веков позже. Ну а потом… Инопланетянам, наверное, нравится превращаться в то, во что они превращаются – у нас однажды было настоящее паломничество: восемьдесят тысяч особей Расы Кууль прилетели специально. Переродиться.
– И… что?
– Переродились. – ящер не счёл нужным пояснить.
– Во… что? – по шее Кнута ползали не то, что мурашики – жучищи!
– Большинство – в Духов воздуха. До сих пор летают по нашему небу, наслаждаются новой Свободой… Другие – в духов песка. Эти смирно сидят под дюнами. Мы их и не видим. Есть ещё… Камневики. – транслятор, похрипев от напряжения, выдавил новое слово.
– А в Духов… Воды? – Марек как-то весь подобрался, задав вопрос.
– Нет. У нас же на планете нет открытых водоёмов, таких, о которых рассказывал Кнут… – Ипполит покосился на того почти так же, как детёныш, одним глазом, – Так что Духов воды у нас нет.
Марек чертыхнулся. Кнут прищурился – похоже, напарник-то поплавал в своё удовольствие, порезвился в… Где? Ладно – позже. А сейчас:
– Скажи, Ипполит, нам уже можно… Подниматься и выходить на поверхность?
– К сожалению, ещё нет. Солнце зайдёт за горизонт лишь через три часа. Тогда мы и откупорим… Шлюзы. Как раз проснётся Моисей, и, если захотите, отведёт вас наверх. Только наверху будет ночь.
Кнут кивнул. Он помнил, что сутки на планете длятся девять дней, соответственно день – почти пять. Ладно, три часа (шесть земных) они выдержат. Тем более – почти ничего не отпили и не отъели…
– Спасибо, Ипполит. – Кнут знал, что лучше поблагодарить лишний раз, чем показаться невежей, – И ещё раз спасибо всему вашему народу. За наше… оставление в своём теле и… мозге.
Ящер вежливо кивнул, так, что почерневшая от времени голова почти коснулась пола. Глаза…
Смотрели с хитрецой.
Когда Ипполит, убедившись, что им ничего не надо, удалился, они поспешили хоть как-то исправить вопиющую невостребованность запасов. Зря, что ли, горбатились, перетаскивая всё вниз? Да и не тащить же обратно…
Моисей явно постарел. Глазные яблоки как-то ввалились. И складки кожи вокруг лап стали словно глубже и грубей. Неужели… Чёрт. Как же тогда выглядят они сами?..
– Здравствуй, Моисей. Как дела у твоего народа? Как ты сам?
– Спасибо, Кнут, хорошо. Хотя, конечно, устаёшь от каждого Преображения хуже, чем от дня Посвящения… – Кнут не стал уточнять, что это ещё за бедствие.
– Скажи, Моисей… Мы уже можем выйти? Наверх.
– Да, можете. Ипполит же вам уже сказал.
– Сказал. Но… Ты проводишь нас?
– Разумеется.
Если тащить вниз канистры и рюкзаки с вещами оказалось возможно, будучи подстёгиваемыми страхом и адреналином, то вытаскивание двух (третью всё же решили пока оставить внизу) на три четверти полных канистр к выходу отняло последние силы.
Но – тащили. Марек всерьёз опасался, что какой-нибудь перетрусивший идиот из экипажа мог-таки в панике попытаться взлететь, наплевав на них.
– Моисей… – Кнут уже привык к слабому свету трёх тристановских лун, – Как думаешь, хоть кто-то из наших… мог спастись?
– Нет. – абориген ответил весьма категорично, – Черви-обманщики (это новое сочетание вновь придумал транслятор!) никогда не позволяют кому-либо остаться прежним. Но – и стать такими, как они, никому ещё не удалось.
– Подожди-ка… Черви… Они прилетают с выбросом вспышек на вашем солнце?! – догадка пронзила мозг Кнута раньше, чем в ситуации разобрался даже биолог.
– Да. Они… Не знаю, поймёте вы, или нет – как бы катаются на гребне волны излучения. Они словно… спортсмены. Экстремалы. Любят развлекаться и изменять всё. И всех. Но немного отстают от света. Поэтому мы и можем спастись – мерцание солнца начинается раньше их прилёта, иначе многие наши тоже… Могли бы попасться в ловушку.
Это-то Кнут мог понять. Но спросил другое:
– Ты поэтому и не сказал, что они – живые? Боялся, что мы не поверим?
– Вовсе нет. Вы же космонавты – видали сотни рас… Я не сказал потому, что вы бы посчитали это – предрассудками нашей Религии. Веры. То есть – выдумкой. Но мы не… поклоняемся Червям. Мы их боимся. С ними невозможно договориться.
Вот в то, что на нашем солнце живёт злобная, и попросту стремящаяся всех остальных мыслящих, кто не с ними, ну, то есть – не червь! – убрать с дороги, уничтожить, при этом унизив, и поиздевавшись вволю, ты бы точно не поверил!
Кнут почесал болевший от долгого лежания затылок. Действительно, концепция такого
