Все это началось совершенно неожиданно ранним июльским утром. Проснувшись с первыми лучами солнца, я решил сходить на близ лежащее озерцо, посидеть с удочками на берегу и попробовать поймать что-нибудь на корм моему единственному сожителю по даче – тринадцатилетнему коту сибирской породы, Маркизу. Совершенно обленившемуся и зажравшемуся котяре, который не только отказывается ловить мышей, расплодившихся в подвале, но и есть сухой корм.
А где, спрашивается, я ему возьму на даче его любимый свежий мясной фарш? Вот от еще живой рыбки он пока не отказывается, жрет с великим удовольствием. Закинул удочки и стал наблюдать за неподвижно стоящими поплавками, но скоро понял, что в связи со страшной, стоящей несколько дней подряд, жарой рыба ушла на глубину и клева опять не будет.
Но в тенечке на берегу было так хорошо, что я закрыл глаза и предался размышлениям о смысле жизни, то есть – а чем же теперь кормить Маркиза и не придется ли пожертвовать ему два оставшихся сырых яйца, которые я наметил себе на завтрак. С этими мыслями я и задремал. Проснулся я от близкого удара грома, открыл глаза и ахнул, со стороны озера надвигалась огромная черная туча вся исчерченная грозовыми сполохами.
Стало почти темно. На несколько секунд ветер стих и настала удивительная тишина. Не пели птицы, не было слышно шуршания листвы, озеро как будто превратилось в черную гладкую твердую поверхность, на которой не было видно ни плеска рыбешек, ни следов от жуков плавунцов. Но только на несколько секунд. Словно спохватившись, задул сильный ветер. Ослепительные молнии раз за разом освещали небо, почти непрерывно гремел гром и хлынул дождь. Бежать до дома было поздно и я, как потом оказалось, по глупости, забрался под самую раскидистую, но и самую высокую сосну. Последнее, что я запомнил, была молния, ударившая прямо в дерево, под которым я сидел. Вспышка, пронизывающий все тело холод и сознание погасло.
Когда я очнулся снова светило солнце. Ну, повезло, идиоту, подумал я, и тут мой взгляд упал на озеро, вернее на то, что раньше было широким и глубоким озером, а сейчас представляло собой заросшую кувшинками и какими-то плавающими водорослями узкую протоку. Но даже не это заставило мою челюсть упасть к ногам, а то, животное, которое медленно плыло по протоке. Самое главное, что поразило меня с первого взгляда, это то, что на одном теле, отдаленно напоминающем гривастого крокодила, красовались сразу три головы на длинных, вытянутых вперед шеях.
При этом все три головы по очереди и в унисон издавали какие-то плачущие звуки, напоминающие усиленный раз в десять крик потерявшегося галчонка. Вдруг одна из голов повернулась в мою сторону и на меня уставились огромные драконьи глаза с вертикальными змеиными зрачками. Огромные ноздри животного начали жадно вдыхать воздух.
- Я бы на Вашем месте отошел подальше, - неожиданно раздался голос за спиной, дракончик хоть и маленький пока и летать не может, но если голодный, то можно и не успеть убежать.
Я был уверен, что несколько секунд назад за спиной никого не было, поэтому я резко обернулся и закрутил головой в поисках говорящего.
- Да отойдите вы за дерево, видите же, что он уже принюхиваться стал, - раздался голос откуда-то сверху.
Я отпрыгнул за какое-то низкое, но пышное, дерево и стал наблюдать сквозь его листву за плывущим драконом, а тот покрутил головами, видимо никого не нашел, жалобно причмокнул, быстро поплыл дальше и вскоре скрылся за поворотом протоки.
Тогда я стал искать говорившего и вскоре увидел его — высоко над головой, на ветке березы сидел огромный иссиня-черный ворон и, наклонив голову на бок, с видимым интересом рассматривал меня. Потом приоткрыл мощный клюв и чуть прикаркивая произнес:
- Так, по одежде и повадкам видно, что ты человек не здешний. И откуда же ты прибыл к нам в тридесятое царство? И, главное, интересно на чем, ни коня, ни ковра-самолета я что-то не наблюдаю. Иль ограбил кто?
Нет, этого не может быть, подумалось мне. Ну ладно дракон, но говорящий ворон, это уж чересчур, и я растерянно уставился на птицу.
- Ну что молчите или нашего языка не знаете?
Пришлось отвечать.
- Да не на чем я не прибывал, пошел у себя на озеро рыбку половить, тут гроза, забрался под дерево, а по нему как молния шарахнет. Я вырубился, а когда очнулся, то каким-то чудом оказался здесь.
Ворон взмахнул огромными крыльями и перелетел на ветку пониже, сел прямо напротив моего лица и уставился на меня долгим немигающим взглядом.
- Вроде не врешь! Слышал я о таком, лет сто назад. Тогда тебе надо во дворец к нашему царю-батюшке, его величеству Гвидону одиннадцатому. Говорят, что у него в услужении есть великий добрый ведьмак, уж если он тебя обратно не вернет, то уж никто этого сделать не сможет.
Только идти туда далеко, да все через лес, а скоро наступит ночь и тебя либо какой-нибудь леший, отбившийся от стаи, прихватит, или нарвешься на Соловья-разбойника с его бандой и вообще сгинешь. Вот что, иди-ка ты, мил-человек, вот по этой тропинке, там примерно минут через двадцать увидишь домик. Живет там одна женщина, она тебе в приюте до утра не откажет. Правда о ней разные слухи ходят, но я думаю, врут люди, поскольку многих она вылечила и от беды всякой спасла. Да и выбора у тебя другого, похоже, нет.
Поблагодарил я ворона и пошел в указанном направлении и действительно вскоре на лесной поляне увидел небольшую избушку с резными наличниками. Над высоким крыльцом был установлен петух, вырезанный из дерева и раскрашенный так умело, что не сразу разберешь, что он не настоящий. Поднявшись на крыльцо, я постучал в дверь.
- Кто там?
Раздался голос, но не из-за двери, а откуда-то сверху. Я посмотрел вверх и увидел того самого, как я думал резного, петуха, который, перегнувшись через крышу крыльца, с интересом глядел на меня. Решив ничему и никогда здесь не удивляться, я как мог, объяснил ему кто я и откуда здесь взялся. Выслушав мой рассказ, петух на несколько секунд задумался, а потом сказал:
- Ладно, проходи. Хозяйки пока нет, пошла в лес за какими-то травами, но гостя на пороге держать не хорошо. Как только он это произнес, дверь избушки сама - собой открылась, и я вошел в сени. Вошел и тут же в растерянности остановился, стен у сеней не было, вернее где-то они были, но от пола до потолка их закрывала плотная стена трав, кореньев, цветов, висящих в несколько слоев на них. Запах от всего этого стоял умопомрачительный. Но тут же приоткрылась дверь в комнату и мне ничего не оставалось как войти туда.
Едва войдя и окинув первым взглядом помещение, я остановился в растерянности. На лавке у русской печи лежал и тихо поводил ушами во сне мой кот Маркиз.
- Маркиз, ты-то, откуда здесь? – невольно вырвалось у меня.
Кот лениво приоткрыл один глаз, окинул меня сонным взглядом, глубоко выгнув спину, потянулся и лишь потом соизволил ответить, разумеется, человеческим голосом:
- Вы это ко мне? Вы обознались, меня зовут Котофей Иванович, а что у вас есть похожий кот?
- Да один в один!
- Рад за вас, нас таких немного осталось. И как ему у вас живется?
- Зажрался и обленился до чертиков, мышей ловить отказывается, сухой корм не ест, даже за кошками бегать ленится.
При этих словах Котофей вскочил на все четыре лапы, шерсть на загривке встала торчком, в глазах сверкнул гнев.
- Врете вы все, - вскричал он. Ну что мышей не ловит, я еще могу поверить, сам ненавижу этим заниматься, но чтобы кот отказывается бегать за кошками, не поверю никогда.
- Раньше бегал, как март придет, так дома не удержишь. Пока всех кошек в округе не поимеет, не вернется. Придет тощий, грязный, с порванным ухом, но предельно довольный.
Сразу успокоившись, Котофей тяжело вздохнул.
- Счастливый. А меня хозяйка не пускает, говорит, породу надо беречь, а что ее беречь, если в округе ни одной похожей на меня кошечки нет, разве что у царя-батюшки во дворце, да как туда попасть. А что сейчас перестал, заболел что ли?
- Да старый стал, почти четырнадцать лет.
- Сколько? Четырнадцать? Так он же еще котенок почти. Вон мне сорок восемь, а я считаюсь в самом расцвете сил, которые из-за хозяйки пропадают зря.
Столь занимательный для Котофея Ивановича разговор мог продолжаться долго, но тут скрипнула входная дверь и в комнату вошла хозяйка. На первый взгляд ей было чуть за тридцать, она была красива той натуральной красотой, которая лишь изредка встречается у нас в глубинке. Чуть выше среднего роста, с правильными точеными чертами лица и ладной фигуркой с почти идеальными пропорциями. Довольно коротко подстриженные темно каштановые волосы оттеняли светлую бархатистую кожу лица. А глаза! Голубые, как океан, пронизанный солнечными лучами, прикрытые длинными, пушистыми ресницами. Они так и притягивали к себе взгляд. После нескольких секунд растерянного молчания, я, наконец, смог начать говорить:
-Здравствуй, хозяйка. Извини, что без твоего разрешения вошел в твой дом. Меня зовут Андрей, меня направил к тебе такой огромный ворон.
Хозяйка улыбнулась, при этом на щеках появились едва заметные ямочки, от чего ее лицо стало еще красивее.
- Добрый день, гость. Меня зовут Наташа, да знаю я всю твою историю. Мне Федор все рассказал, иначе бы я еще долго из леса не вернулась.
- А Федор это кто?
- Да ворон, конечно, ты же с ним разговаривал у протоки.
- А одной в лесу не страшно? Мне тут ворон про Соловья-разбойника и всяких леших рассказывал.
При этих словах на лице Наташи появилась лучезарная улыбка, она попыталась сдержаться, но потом, не выдержав, звонко расхохоталась.
- Этих сморчков мне бояться? Нет уж, пусть это они меня боятся. Они знают, что никому из них не поздоровится, если близко к этому месту подойдут. Все-таки ведьма я или нет?
При этих словах ноги у меня подкосились, и я осторожно присел на лавку у дубового стола в центре комнаты.
- Вы ведьма?
- А что Федор тебя не предупредил?
- Нет, он только сказал, что про вас ходят всякие слухи, но он им не верит.
Наташа усмехнулась.
- Да ты не бойся, я добрая, людей не ем, ни в каком виде, а наоборот лечу. Видишь сколько у меня в сенях всяких трав, из которых я варю всякие лекарства.
От сердца у меня немного отлегло.
- Наташа, а можно мне у вас переночевать в уголочке, а утром покажите, пожалуйста, дорогу к царю Гвидону.
- Да оставайся, гостем будешь. Сейчас поедим, а потом я тебе постелю на лежанке рядом с печкой.
Она достала с полки тщательно свернутую скатерть, застелила ей стол и потом произнесла:
- Скатерть-самобранка, пожалуйста, ужин на двоих и моего, фирменного, понемногу.
И мгновенно весь стол был заставлен различными яствами, а в центе стола появился ковш с каким-то пенным напитком. Из угла раздался жалобный голос кота:
- А мне?
Наташа
)
бывает)
